на следующей неделе. Михаил кое-что должен мне с прошлой ночи, и я планирую это забрать. Я останавливаюсь перед ним, откидываю голову и смотрю на него суженными глазами.
— Что-то не так, Бьянка?
Я киваю. Несомненно. Я подманиваю его пальцем, прося его наклониться. Михаил опускает голову. Мне бы хотелось, чтобы на нем не было солнцезащитных очков, потому что даже без них его трудно прочесть. Я перевожу взгляд на его губы, все еще находящиеся в паре сантиметров от моих, и вижу, как они слегка изгибаются. Он берет меня за подбородок и в следующее мгновение прижимается своим ртом к моему.
В голодном, требовательном поцелуе нет ничего нежного. Он всегда так хорошо контролирует себя, но те несколько раз, когда его выдержка изменяла ему, заставили меня задуматься, что скрывается под его маской. Я не могу дождаться того момента, когда его контроль полностью рухнет.
Он отпускает мой подбородок, но не отстраняется.
— А сейчас? Все еще что-то не так?
Я ухмыляюсь и качаю головой. Он учится. Я кладу руку ему на лицо, но как только прикасаюсь пальцами к его правой щеке, он резко поднимает голову и отступает.
— Нам пора ехать, если мы хотим избежать пробок, — говорит он и открывает для меня пассажирскую дверь.
Мы уже на полпути к квартире, когда Михаил достает телефон и кому-то звонит. Он снова говорит по-русски, и единственные слова, которые я улавливаю, это «Ford Explorer». Человек на другом конце что-то говорит, а затем Михаил обрывает звонок.
— Мы сделаем небольшой крюк, — говорит он.
Мы едем в ровном темпе, едем около двадцати минут. Вскоре мы оставляем позади шум и суету городского движения, и зданий впереди шоссе становится все меньше. Мы едем куда-то за город. Неожиданно Михаил нажимает на педаль газа. Я хватаюсь за ручку двери и держусь так, как будто от этого зависит моя жизнь. Спидометр на приборной панели начинает быстро подниматься, достигая почти ста миль в час. Михаил смотрит в зеркало заднего вида и резко поворачивает направо, выезжая на узкую грунтовую дорогу. Я смотрю назад на черный Ford Explorer, который делает тот же поворот и набирает скорость за нами. Михаил продолжает ехать, сохраняя дистанцию еще двадцать минут, затем сворачивает на другую грунтовую дорогу, ведущую к виднеющемуся вдали заводу. Его телефон звонит один раз, затем останавливается.
— Возьми мой телефон, — говорит он. — Отправь сообщение Денису. Это номер, по которому я только что звонил.
Я беру телефон, нахожу звонок в журнале и открываю окно сообщения.
— Напиши... Мне нужен один из них живым.
Я напрягаюсь, на секунду замираю над клавиатурой, затем набираю сообщение и отправляю его.
— Теперь слушай меня внимательно, — говорит он, снова бросая взгляд на зеркало заднего вида. — Я припаркуюсь перед заводом. Ты запираешься, ложишься на пол и не выходишь из машины. Что бы ни случилось. Понятно?
Я киваю и пытаюсь сдержать панику, нарастающую во мне.
— Если все пойдет наперекосяк, ты заводишь машину и уезжаешь. Поедешь в центр города, припаркуешься где-нибудь в людном месте и будешь ждать. Кто-нибудь приедет за тобой как можно скорее. В машине есть GPS-навигатор.
И оставить его в глуши? Он что, спятил? Как он вернется?
— Solnyshko ты поняла, что я сказал?
Я не собираюсь его бросать, но сейчас не лучший момент сказать это, поэтому киваю.
— Хорошо.
Машина с визгом останавливается перед входом на фабрику. Михаил снимает солнцезащитные очки, лезет под сиденье и достает пистолет.
— Запрись.
Он выскакивает и захлопывает за собой дверь, а потом убегает.
Я забегаю в заброшенный завод, взвожу пистолет и встаю у разбитого окна, из которого открывается прямой вид на дорогу и въездные ворота. Автомобиль, который следовал за нами, проезжает через ворота мгновение спустя и останавливается примерно в пяти метрах от моей машины. В течение нескольких минут никто не выходит. Вероятно, они обсуждают, что делать. В конце концов, открывается задняя дверь, и оттуда выходит мужчина с пистолетом наготове. Он целится в заднее стекло моей машины и стреляет. Ничего не происходит, и он пытается еще три раза.
Это бронированная машина, кретин.
Я бросаю быстрый взгляд в сторону ворот. Где, мать его, Денис? Если я начну стрелять, они могут удрать отсюда, и мы их потеряем.
Открывается еще одна задняя дверь, и оттуда выходит лысый мужчина лет сорока с дробовиком. Черт. Не уверен, сколько выстрелов выдержит стекло, а рисковать жизнью Бьянки я не собираюсь. Прицеливаюсь в лысую голову парня, которая видна над дверью машины, и стреляю. Его голова дергается назад, и он падает на землю в тот же момент, когда я убиваю второго парня. Несколько секунд тишины, затем открываются две передние двери. Я успеваю увернуться, прежде чем водитель и еще один парень открывают огонь в мою сторону.
На меня сыплется стекло из окна. Один из крупных осколков вонзается мне в спину, в районе плеча. Я тянусь назад и вытаскиваю его, порезав при этом руку.
Оживает двигатель, и на секунду мне кажется, что Денис наконец-то приехал. Но звук слишком близко. Через секунду раздается звук удара, и стрельба прекращается. Я смотрю в окно и не верю. Моя изысканная маленькая женушка только что протаранила машину преследователей.
Я выбегаю из здания и бегу к стрелявшим, которые лежат на земле. Должно быть, их двери были открыты, когда Бьянка врезалась в них. Похоже, водитель более или менее цел и невредим, он уже тянется за своим пистолетом, который лежит на земле в нескольких футах от него. Я стреляю ему в голову, прежде чем он до него доберется, подбираю пистолет и обхожу машину. Последний парень скрючился на земле, его рвет. Судя по количеству крови на его затылке, он сильно ушибся. Я отпихиваю от него пистолет, когда слышу звук приближающейся машины. Пять секунд спустя Денис паркуется позади меня и выскакивает наружу.
— Босс я смотрю, вы уже все уладили. — Он улыбается как идиот.
— Где ты, блядь, был?
— Я свернул не туда. Извините, босс.
Я ругаюсь и указываю на три других тела.
— Проверь их. Потом вызови уборщиков. — Я поворачиваюсь к парню, которого рвет. — Упакуй гавнюка и отвезите на восточный склад. Я допрошу его завтра. Если понадобится, вызови врача. Он нужен мне живым.
Я поворачиваюсь и направляюсь к своей машине.