в прихожей.
— Грязь, — тяжело дыша произнесла Марфа.
— Бабуль, ну ты извини, я конечно хотел прибраться, но всё как-то откладывал, — оправдывался Миша.
— Нет, не эта, другая грязь. Много грязи, очень много. Немудрено, почему Савка перестал ко мне ездить, тут по всем стенам намазано.
Миша непонимающе окинул взглядом стены и вернулся к бабушке:
— Ты себя нормально чувствуешь? Ничего не колет? Голова не кружится? Может воды принести?
— Со мной то всё нормально, — старуха всё ещё тяжело дышала, — а вот квартира загажена. Она похоже сама колдовать училась, или по чьим-то инструкциям делала.
— Бабуль, кто она? Вообще не понимаю о чем ты. Говоришь какими-то загадками, зачем мы сюда пришли? — Миша занервничал.
Старуха поставила на колени свою сумку и достала оттуда церковные свечи. Поставив их на столик, она попросила Мишу принести спички.
— Смотри, — загадочно произнесла Марфа и чиркнула спичкой о коробок.
Пламя быстро загорелось, но как только бабушка поднесла его к свече, тут же погасло. Это повторялось и со второй, и с третьей спичкой. Миша даже сам попытался зажечь свечу, но у него тоже ничего не получилось.
— Похоже тебе бракованные свечи продали, — заключил молодой человек.
— Эх, не я тебя воспитывала, — сказала со вздохом Марфа, вставая с табуретка. — Пойдем в подъезд, оттуда начнем. И найди мешок или коробку, куда мусор складывать будем, много его будет.
Старуха вышла на лестничную площадку и подождала Мишу. Парень вышел следом и вынес большой черный пластиковый пакет для мусора. Чиркнула спичка и с первого раза загорелась свеча.
— Удивительно, — усмехнулся Миша.
А Марфа тем временем обвела свечой дверную коробку. В левом верхнем углу пламя будто взбесились, маленький огонёк метался в разные стороны, искрил и громко трещал.
— Подержи минуточку, — бабушка вручила внуку свечку, а сама достала из кармана перчатки и начала методично ощупывать косяк и дверную обивку в этом углу. Потом она достала небольшой складной ножик и сделала на двери надрез. Изнутри, прямо на придверный коврик, посыпалась черная грязь и металлические булавки.
— Опа, вот это сюрприз, а я думал двери синтепоном утепляют, — хохотнул Миша. Старуха строго посмотрела на него, и он моментально замолчал.
— Выбрасывай в мешок прямо с ковриком, — скомандовала она.
— А коврик то зачем, вроде хороший? — попытался возразить молодой человек.
— Положи его в пакет и посмотри на обратную сторону, — терпеливо пояснила Марфа. Когда Миша увидел на прорезиненной основе коврика выжженный узор в виде непонятных символов и линий, больше он вопросов не задавал.
Из подъезда снова вошли в квартиру, на пороге старуха читала молитву и ждала, когда пламя свечи успокоится. Дальше шли по левой стороне, обходя все стены и углы. Там где пламя начинало трещать и искриться бабушка останавливалась и искала разный мусор. Из щелей вытаскивали мотки ниток, пучки связанных иголок, скомканную шерсть неизвестных животных, волосы, засохшие комья земли. Миша молча помогал бабушке, она находила, он выбрасывал. Дойдя до окна спальни, Марфа отодвинула занавески.
— Вот она родимая, нашла я тебя.
На стене, приколотая к обоям иголкой, висела бумажная иконка, перевёрнутая вниз головой. Марфа бережно сняла её со стены, прочитала длинную молитву, поминутно перекрещиваясь, и поставила на прикроватную тумбочку.
— Ну вот, теперь ему легче станет, слышать начнет, мысли прояснятся, — будто сама себя успокоила Марфа и двинулась дальше.
Обойдя все стены и углы, они снова вернулись в прихожую.
— Теперь всё? — прервал молчание Миша.
— Нет, внучек, не всё. Теперь показывай мне шкаф, где она свои вещи хранила.
Шкаф мачехи был абсолютно пуст. Старуха заставила внука поднапрячься и отодвинуть его немного от стены, но и там ничего не было.
— Тогда остался шкаф твоего отца, самые верхние полки, если есть лестница, то неси сразу, удобнее будет, — распоряжалась Марфа.
Миша сходил в кладовку и принес стремянку.
— Бабуль, тут одно постельное бельё и покрывала. Что искать — то?
— Снимай всё вниз, на кровать, будем смотреть.
Миша аккуратно доставал стопку за стопкой ровно сложенное постельное белье. Шкаф был глубокий, и за первым рядом стопок из простыней и пододеяльников, оказался второй. Парень достал всё, а старуха внизу дотошно перебирала каждую свёрнутую тряпицу. Наконец она довольно закряхтела и вынула из сложенного пододеяльника черный матерчатый мешочек, обмотанный веревкой.
— А что там? — полюбопытствовал внучок.
— Я бы не советовала это раскрывать, лучше сразу вынести и забыть. Там явно гадость лежит, уж поверь мне, — Марфа бросила мешочек в мусорный пакет. — Вот теперь всё. Осталось только святой водой всё обрызгать и молитву прочитать. А пока я тут буду заканчивать, ты мешок на помойку вынеси и вылей на него это, — бабушка протянула Мише пузырек с какой-то жидкостью.
— Хорошо, — и парень понес мешок к мусорным бакам.
Каким же было его удивление, когда прямо у него на глазах пластиковый мешок загорелся синим пламенем и полностью выгорел не тронув ничего более в контейнере. Миша уже понял, что его бабуля совсем не простая, а теперь ещё это. Ведьма? Мелькнуло в голове у молодого человека. Но ведьма не читает молитвы, кто она? Белая колдунья? За такими размышлениями Миша вернулся к подъезду дома, а там на лавочке его уже ждала Марфа.
— Всё доделала, дверь заперла, — старуха протянула Мише связку ключей. — В квартиру три дня не входить, ни под какой причиной. Будет она звонить, не разговаривай, ничего ей не объясняй, на вопросы не отвечай, а лучше вообще трубку не бери. И вообще советую эти три дня у Галочки пожить. Там она тебя не найдет, и мне спокойнее будет.
— Бабуль, она — это Элка что ли?
— Не знаю и знать не хочу как её зовут. Предупреди врачей, чтобы её к Савушке не пускали. Наври что хочешь, главное чтобы она ему ничего не передала, а то плохо дело будет.
— Да, хорошо, сделаю, — Миша утвердительно кивал головой и запоминал наставления Марфы.
— А теперь домой, вези меня в деревню, буду комнату для сына готовить. Как врачи разрешат, сразу ко мне вези, не забудешь? — бабушка лукаво посмотрела на внука.
— Забудешь такое, — пробурчал Миша и завел мотор. — К отцу в больницу не поедем?
— Нет, сил нет совсем, хочу в родную горницу, домой, отдохнуть хочу.
Всю дорогу бабушка и внук молчали, погруженные каждый в свои мысли. Лишь въехав в деревню Миша попросил показать где дом, ненадолго прервав эту тишину. А потом зашёл к бабушке на чай, но тоже молча.
Марфа накладывала в заварник какие-то травки, заливала их кипятком, а Миша всё время был в какой-то прострации. Он вспоминал своё детство и юность в отцовой