Далеко на Полуночи протекает полноводная река Соскач, она, как и План, впадает в Миссини. Чуть восходнее расположены Торгрийские горы — эта часть Ингасии покрыта непроходимыми лесами. Некоторые кланы обосновались там, приспособившись к оседлому образу жизни, но большинство дикарей продолжает кочевать по огромной степи.
Самая тяжелая судьба достается рабам. Обессилевших невольников безжалостно добивают. Иногда, потехи ради, измученных людей бросают в степи. За каждым племенем бредет стая голодных волков, питающихся костями убитых животных и падалью. Участь несчастного раба незавидна. Исайбу доводилось видеть, как кровожадные хищники разрывали человека на части — у ингасов подобное зрелище вызывало бурный восторг.
Познания дикарей, как правило, невелики. У них до сих пор нет письменности, а оружие в основном из бронзы. Стальные клинки встречаются крайне редко, стоят необычайно дорого и доступны лишь вождям.
Беседа продолжалась довольно долго. Хайборийскую речь воинов ни альвы, ни фессалийцы не понимали — два чужестранца могли говорить совершенно безбоязненно. Исайб никогда не жаловался на судьбу, но сразу чувствовалось, что ему пришлось нелегко. Кроме злобы и ненависти шемит не испытывал к варварам никаких чувств. Сейчас телохранитель Селены эмоции не сдерживал. Несколько больших глотков вина из фляги северянина помогли воину успокоиться, и Конан отправил Исайба спать — пусть отдохнет.
Наемник лежал на мягкой попоне и смотрел в небо. Холодные звезды мерцали и переливались разными цветами. На Полуночном Восходе, словно блин, желтела огромная полная луна. Благодаря ее свету, Конан без труда различал весь лагерь. Завернувшись в плащи, храпят фессалийцы, тихо посапывают маленькие альвы, фыркают лошади. В лесу царит тишина и покой. Северянин снисходительно улыбнулся. Он провел с Селеной целую ночь, а отношения так и не выяснил… Почему женщина четыре года назад не сказала ему о ребенке? Лишь от валвилских жрецов киммериец узнал, что Кристан — сын волшебницы и последний отпрыск славного рода Андаров.
Походы, битвы, штурмы… Жизнь проходит под звон мечей, треск щитов и крики поверженных врагов. А что же дальше? Наемнику уже тридцать семь. Нет ни трона, ни семьи, ни детей. Какую память оставит о себе Конан? Отчаянный боец, смелый, удачливый пират, гуляка и мот, его имя хорошо известно в Хайбории. В Туране, Асгалуне и Аргосе за голову северянина заплатят большие деньги, палачи давно мечтают приложиться к шее разбойника острым топором. Но разве это слава? Пройдет лет десять и все забудут отважного киммерийца. Только великие дела остаются в памяти людей на века!
* * *
Наемник проснулся с первыми лучами солнца. Ночь прошла спокойно. Отдохнувшие воины седлали лошадей. По расчетам фессалийцев, до Плана осталось лиг пятнадцать. Проводники придерживались того же мнения. Вскоре отряд двинулся в путь.
Вскоре альвы неожиданно замерли и сделали остальным знак остановиться.
— Что случилось? — взволнованно спросил Конан.
— Пахнет дымом, — сообщил один из валвилцев.
— Ничего не чувствую, — пожал плечами северянин. — Вы не ошибаетесь?
На устах проводника появилась снисходительная усмешка. Слух, зрение и обоняние у альвов были развиты необычайно хорошо. Всадники остановились, а лучники отправились на разведку. На всякий случай, воины обнажили клинки — не исключено, что где-нибудь поблизости ингасы разбили свой лагерь. Валвилцы вернулись примерно через два квадранса.
Опустив глаза, предводитель союзников едва слышно произнес:
— Мы нашли деревню… точнее то, что от нее осталось.
— Там есть дикари? — уточнил киммериец.
— Нет, — проводник отрицательно покачал головой. — Дорога свободна. Но зрелище…
— Хватит болтать! — оборвал альва наемник, — времени у нас немного. Вперед!
Всадники направились по тропе на северо-запад. Теперь все отчетливо ощущали запах гари.
Конан сразу догадался, что произошло — лес расступился, и отряд вышел на широкую поляну. Когда-то здесь стояла маленькая хусортская деревня, от которой осталось одно пепелище. Виднелись обугленные остовы строений, вытоптанные посевы, разбросанный в траве скудный скарб жителей. Пламя пожарища давно потухло, но сизый, едкий дым до сих пор стелился над землей.
То и дело путники натыкались на трупы убитых мужчин. Судя по зажатым в руках кольям и ножам, крестьяне пытались сопротивляться, но варвары безжалостно перебили всех хусортцев старше пятнадцати лет. Женщин и детей ингасы, как обычно, угнали за реку.
— Мерзавцы! — процедил сквозь зубы один из кавалеристов
— Спокойно, — вымолвил северянин. — Мы еще успеем поквитаться с захватчиками.
— Надо похоронить несчастных, — предложил один из трунсомцев.
— Это война, а не ритуальный поединок, — возразил киммериец. — По коням! До Плана не больше лиги. Мертвецами займутся альвы.
Вскочив на лошадей, фессалийцы устремились за командиром. Получив свободу, животные сразу перешли в галоп. В уничтоженной дикарями деревне остались лишь шестеро валвилцев-проводников. Закинув луки за спину, лесные жители начали стаскивать покойников в общую кучу, и вскоре вспыхнул погребальный костер.
Наконец, отряд достиг реки. Натянув поводья, наемник задумчиво смотрел на бурные воды Плана. Переправляться в этом месте было слишком рискованно — кони с тяжелым грузом могут не преодолеть столь широкое русло. Словно догадавшись о мыслях Конана, худощавый воин в коричневой накидке осторожно заметил:
— Вверху по течению есть более узкие и мелкие перекаты. Они довольно быстры, но рискнуть можно. Даран всегда вторгался в Ингасию через территорию Корнирстона.
Киммериец прислушался к совету хусортца, и повернул лошадь на Закат. Сминая кустарник, ломая ветви деревьев, кавалеристы двигались вдоль берега. Северянин ехал первым, за ним на одном коне следовали Ивон и Исайб, далее, в колонну по два, вытянулись фессалийцы. Через несколько лиг наемник услышал громкую, отрывистую речь. Он обернулся к шемиту.
— Это ингасы, — бесстрастно проговорил хайбориец.
Конан поднял правую руку, и всадники тотчас остановились. Спрыгнув с лошади, киммериец смело направился к реке. Вскоре его догнал Исайб.
Раздвинув густые ветки, северянин внимательно оглядел окрестности. Отряд дикарей разбил лагерь у самого Плана. Варвары установили свои шатры-вигвы, разожгли костры и жарили на огне мясо. На землях Корнирстона захватчики чувствовали себя в полной безопасности.
— Странно, — прошептал Исайб, — у многих воинов нет боевой раскраски…