ЭЙХМАН. Господин капитан, я ведь тоже много читал об этом и тоже задавал себе вопрос - почему я, все время я? У меня нет другого объяснения: я был уже с самого начала в самом центре, в фокусе, когда дело касалось евреев. И Гёсс так внушил себе и свалил все в одну кучу, написал, будто получал указания от Эйхмана, а не от Главного управления делами и хозяйством. Он и в Нюрнберге так говорил, он надеялся, что все, что он подробно распишет в своей книжке, так и сойдет.
ЛЕСС. Гёсс давал эти показания в то время, когда у него не было оснований что-либо скрывать или приукрашивать. Потому что его положение было делом решенным.
ЭЙХМАН. Мое положение примерно такое же. На мне столько всего сходится, что отрицание даже таких чудовищных дел, какие присочиняет мне Гёсс, вряд ли хоть немного смягчит приговор.
ЛЕСС. Я хочу процитировать еще одно место и услышать ваш ответ о нем. Он пишет в своей книге: "Как я слышал однажды от Эйхмана, в Швейцарии сбывали драгоценности и валюту, чуть ли не завладели всем швейцарским рынком драгоценностей. А простые часы свозили... тысячами в концлагерь Заксенхаузен".
ЭЙХМАН. Со всеми... со всеми имущественно-правовыми делами убитых я имел не больше дел, господин капитан, чем со всем остальным, о чем он говорит. Был отдел в Главном управлении делами и хозяйством, который занимался этой... этой... как это назвать... реализацией или еще как-то. Уже после войны служивший в полку СС личной охраны фюрера "Адольф Гитлер" оберштурмбаннфюрер Кульман, живший в Бразилии под фамилией Геллер, говорил мне, что эти часы поступали из Главного управления делами и хозяйством, и что их происхождение - от тех самых акций, и что у них в полку вызывало отвращение, когда им раздавали часы за какие-то заслуги.
ЛЕСС. Вы все время хотите представить дело так, будто были офицером по транспорту - и только.
ЭЙХМАН. Как правило, так и было, господин капитан.
ЛЕСС. Как следует из всех предъявленных до настоящего времени документов, ваша задача была гораздо шире. Действовали ли вы на основании приказа, это, по моему мнению, несущественно. Остается фактом, что кроме вопросов транспортировки, "транспортно-технического вопроса", как вы это называли, вы занимались вещами, к транспортно-техническим вопросам не имеющими никакого отношения.
ЭЙХМАН. Позвольте мне теперь...
ЛЕСС. Пожалуйста! Вы это подтверждаете?
ЭЙХМАН. Господин капитан, отдел IV В 4 никогда не получал приказов об убийствах. Никогда! Это был аппарат чисто транспортного назначения, для чего, разумеется, нужны были предпосылки. Ведь не могло же делаться так: ну, например, приказ для Парижа, или Гааги, или Брюсселя: "Согнать тысячу человек в один эшелон, и - поехали!" Нужно были составить инструкции. Ведь люди, эвакуирующая организация должны были знать, что именно, какой круг лиц. Такую установку, само собой разумеется - это я должен признать, - передавал этим учреждениям отдел IV В 4 в соответствии с полученными приказами руководства.
ЛЕСС (иронически). Транспортно-технического характера?
ЭЙХМАН. Конечно, не только транспортно-технического. Но инструкции были ведь предпосылкой для мероприятия в целом.
ЛЕСС (иронически). Значит, была специальная миссия! Верно? Была специальная задача, которая должна быть решена, - истребление евреев, которую вы, как вы говорите, получили сверху.
ЭЙХМАН. Конечно, господин капитан, отдел IV В 4 по собственной инициативе или своему усмотрению вообще ничего не решал! Мне бы никогда не пришло в голову наживать себе неприятности собственными решениями. И никакие частные решения моих сотрудников не были, если позволите, ни в малейшей степени ими придуманы. Для этого существовали: а) соответствующие имперские законы с инструкциями по их применению, распоряжения; б) полицейские предписания, постановления, приказы, указания Гиммлера и начальника полиции безопасности в качестве законодательной базы... Конечно, если разрешите так выразиться, - с пометкой: для исполнения. Служебная присяга обязывала повиноваться. И значит, действовать согласно этим документам.
ЛЕСС. Окончательное решение еврейского вопроса тоже было в имперском законе?
ЭЙХМАН. Собственно окончательное решение - это я сейчас имею в виду то специальное задание, полученное Гейдрихом - ну, грубо говоря, убийство, - оно не было имперским законом. Это был приказ фюрера, так это называлось - приказ фюрера. А Гиммлер, и Гейдрих, и Поль, начальник Главного управления делами и хозяйством, поделили между собой ответственность за его исполнение. Тогдашние правовые понятия, которые касались всех, гласили: слово фюрера имеет силу закона. Не только в этом случае, во всех случаях. Это известное дело. Слово фюрера - закон.
ЛЕСС. Вы хотели рассказать еще о проведении эвакуации. В то время, когда вы были во Франции.
ЭЙХМАН. Да, да. Во Франции были трудности, потому что некоторые люди во французском правительстве чинили германским службам препятствия: то ли из шовинистических интересов, то ли потому, что не хотели, чтобы евреев эвакуировали. Раскачаются - и опять застряли. И снова нужны были колоссальные усилия со стороны немецких учреждений, даже министерству иностранных дел приходилось оказывать нажим. Опять двигалось чуть-чуть. Извините, что я рассказываю об этих обстоятельствах в таком вульгарном тоне, я ведь хочу показать наглядно, как это все происходило на практике.
ЛЕСС. Теперь я показываю вам документ с подписью Тео Даннекера, вашего представителя во Франции. Его запись 10.3.1942 г.: "По вопросу: депортация 1.000 евреев на Восток. На совещании уполномоченных по еврейским делам 4.3.1942 г. в Главном управлении имперской безопасности в Берлине я снова указал на необходимость немедленной депортации находящихся в Компьене евреев. Оберштурмбаннфюрер СС Эйхман согласился принять этих евреев еще в марте. Я договорился о следующем: мы немедленно сообщаем отсюда телеграммой в адрес РЗХА, отдел IV В 4, кто несет расходы на проезд до намеченного в качестве промежуточной станции концлагеря Освенцим, и может ли быть обеспечено сопровождение силами полевой жандармерии до места назначения. Поступающие для депортации евреи имеют право везти с собой багаж не более 50 кг и должны получить рацион пропитания на три недели. Надлежит проследить прежде всего, чтобы у каждого еврея было с собой одеяло и чтобы в порядке была обувь. Вопрос об остальной собственности надлежит обсудить еще с армейским командованием. В соответствии с особым указанием оберштурмбаннфюрера СС Эйхмана, депортировать евреев, живущих в смешанном браке, пока не надо". Хотите просмотреть документ и высказаться о нем?
ЭЙХМАН. Это протокольная запись гауптштурмфюрера Даннекера, который работал ответственным по еврейским вопросам при командующем полицией безопасности и СД в Париже. Что касается живших в смешанном браке евреев: наверное, у меня не было... не было указаний, и я в связи с этим делом справился... наверное, каким-то образом по службе. Компьен - это, наверное, лагерь... это... ну... место, где французская полиция как-то держала под стражей евреев.
ЛЕСС. Вы по-прежнему полагаете, что о месте назначения эшелонов, то есть об Освенциме, вас информировали лишь в последнюю минуту?
ЭЙХМАН. Господин капитан, разумеется, я должен был справляться, куда направляются транспорты. Что здесь записывает Даннекер: концлагерь Освенцим, сколько багажа и т.д.? Отдел IV В 4 не решал это по своему усмотрению - и никак не мог решать, - а получал подробные указания Гиммлера.
ЛЕСС. Как понимать слова "до намеченного в качестве промежуточной станции концлагеря Освенцим"?
ЭЙХМАН. Я полагаю, что их отправляли дальше для использования на работах и т.д., господин капитан. Там же написано про обувь. И "чтобы у каждого еврея было с собой одеяло". Я полагаю, следовательно, что Главное управление делами и хозяйством СС, наверное, направило этот эшелон куда-то дальше... на работы. Так мне кажется... Но я, конечно, не знаю.
ЛЕСС. Сколько вагонов предоставлялось для перевозки тысячи евреев?
ЭЙХМАН. Господин капитан, этого я действительно не могу сказать. Я ни единого разу не говорил об этом по телефону с министерством путей сообщения. Это делал обычно мой сотрудник Новак. Там была, наверное, утверждена какая-то норма.
ЛЕСС. Какая именно?
ЭЙХМАН. Если бы я это знал! У меня в памяти осталось, что транспортировка тысячи евреев... Конечно, у нас были какие-то цифры; вот с юго-востока, из Греции, кажется, две тысячи с чем-то. Число вагонов было в ведении не РЗХА, а министерства путей сообщения. Они должны знать, сколько людей вмещается в один вагон. Даже если это не так уж тщательно соблюдалось... Если там были, скажем, трудности с местной дирекцией железных дорог и эвакуирующая служба получала меньше подвижного состава, чем требовалось, или как в Венгрии, например, где венгерская жандармерия грузила людей на свой лад.