Читать интересную книгу Тибериумные войны - Кейт де Кандидо

Аннабелла обратилась к медбрату:

— А люди часто поступают так, как этот бродяга? Ну, проглатывают тибериум.

— Видите ли… Если человек не знает, когда ему доведется поесть в следующий раз, он ест то, что удается раздобыть, считая, что риск стоит того.

— Ничто не стоит такого риска, — тихо проговорила Аннабелла.

— Если вы будете умирать от голода, возможно, вы станете думать иначе. Ну вот, сюда.

Аннабелла, конечно, видела погибших от тибериума на голограммах — все их видели, хотели они того или нет. Такие голограммы, показывавшие кристаллизированную кожу, опухоли и тому подобное, были наиболее убедительным предупреждением об опасностях, которые таило в себе ядовитое вещество. Аннабелла считала, что готова и в реальной жизни ознакомиться с результатами отравления тибериумом.

Она заблуждалась.

Голограммы не передавали запахи. Запах пораженной болезнью плоти пропитал все помещение и даже проникал через охладительные системы костюма. В носу жгло от аммиака, которым безуспешно старались дезинфицировать помещение.

В палате находились четверо. Мэр беседовал с молодой женщиной в дальнем углу, а внимание Аннабеллы привлек мальчик лет тринадцати. Его лицо было покрыто опухолями, одна из них сочилась гноем. На правой щеке горели зеленые пятна, а правая рука ниже локтя превратилась в зеленый обрубок.

Аннабелла порадовалась, что не успела пообедать, — к горлу подступила тошнота. Она судорожно сглотнула.

Повернувшись к одному из врачей, Аннабелла спросила:

— Сколько ему еще осталось?

Доктор медлил с ответом.

— Немного. Он был инфицирован лишь тридцать шесть часов назад, но тибериум уже у него в крови и вот-вот доберется до сердца или легких. Как только это произойдет… — Не было необходимости заканчивать предложение.

Аннабелла снова сглотнула. Еще чуть-чуть, и ее бы вырвало.

Оставшуюся часть дня Аннабелла провела как в тумане. Когда они вышли из больницы, солдаты выбросили их комбинезоны в установку для уничтожения отходов и без всяких возражений вернули Аннабелле ее снаряжение. Она посещала какие-то собрания, публичные выступления, но не могла забыть умирающего тринадцатилетнего мальчика и чувствовала лишь запах гниющей плоти, слышала только пиканье больничного оборудования.

День закончился около двадцати одного часа. Териз пришлось трижды обратиться к Аннабелле по имени, прежде чем она ответила:

— Извините, что?

— Я спрашивала, есть ли у вас планы на сегодняшний вечер.

— А… э… — Больше всего ей хотелось принять в отеле ванну. Она уже так давно не принимала ванну — даже не была уверена, что помнит, как это делается. — Ничего конкретного. А что?

— Я хочу вам кое-что показать. Я заеду за вами в гараж через час.

— Хорошо.

Она попрощалась с Лебницем, который сказал, что ему было приятно провести день в ее компании. Аннабелла еле сдержалась, чтобы не ответить: «Это потому, что весь день я была настоящим зомби за исключением того момента, когда чуть не блеванула в больничный комбинезон».

Молча Патель отвез ее в отель в небольшом автомобиле. Аннабелла поднялась в лифте на свой этаж, пять минут думала, в какой карман положила этот дурацкий ключ, затем еще три минуты вспоминала, как им пользоваться, и, наконец войдя в номер, первым делом проверила почту. Большую часть писем она решила прочесть потом или отправила в корзину, затем связалась с Пенни:

— Как дела?

— Думаю, должен получиться хороший репортаж. — Сообщить больше Аннабелла не решилась.

— Я бегло просмотрела то, что ты успела отснять. Неплохо.

Аннабелла буквально сдирала с себя одежду, липкую от пота.

— Мне не позволили войти в Лаубенталь с камерами. И поверьте мне, вы бы не захотели, чтобы я снимала то, что там было.

Пенни сердито спросила:

— Это почему еще, черт возьми?!

Обычно такой тон начальницы бросал Аннабеллу в дрожь, но не сегодня.

— Потому что я видела все собственными глазами, с голограммой и сравнивать нельзя.

Повисла долгая пауза. Аннабелла прикоснулась к наушнику, чтобы убедиться, что она по-прежнему на связи.

— Пенни?

— Прекрасно. У тебя есть еще два дня.

— Ладно. — «Не знаю, смогу ли я выдержать два дня». — Люди здесь очень помогают. Думаю, они хотят, чтобы жители Синих зон узнали об их жизни.

— Потому ты и делаешь этот репортаж, Аннабелла.

Она сняла с себя оставшуюся одежду и с наслаждением почувствовала, как влажная кожа покрывается мурашками от охлаждаемого кондиционерами воздуха.

— Одна из них пригласила меня куда-то сегодня вечером. Она не сказала, в чем дело, но думаю, она хочет помириться. Ее зовут Териз Плашко, и она все время была настоящей занозой у меня в заднице.

— Ого, а я отправила тебя туда из-за твоего дружелюбного лица.

Аннабелла едва со смеху не покатилась. С того момента, когда перед бурей включилась сирена, она даже не улыбалась ни разу.

Аннабелла кое-что вспомнила:

— Я не смогла записать ионную бурю. Мы находились под землей, и я не успела вовремя выпустить дрон на улицу. — Ложь, так как она на самом деле просто не подумала об этом, но зачем Пенни знать все? — Но если будет еще одна, я постараюсь ее записать.

— Не переживай из-за этого. Нам пока хватит присланных записей. Мне нужно больше материала о людях. Жаль, что ты не пронесла камеру в больницу.

— Нет, не жаль, — выразительно произнесла Аннабелла.

Териз, ожидавшая Аннабеллу на стоянке, казалась подавленной.

— Вот наша машина, — произнесла она, подходя к автомобилю, серебристому седану средних размеров. Аннабелла видела такие несколько лет назад, когда делала репортаж в северной части Нью-Йорка.

При приближении Териз дверцы не открылись. Ей пришлось воспользоваться жезловидным пультом.

— А ездить на ней не рискованно? — спросила Аннабелла.

— Ничего другого получить не удалось, — ответила Териз, садясь на водительское сиденье. — Все новое, оснащенное биосканерами нам не по карману даже с четырьмя источниками дохода.

— В семье? — спросила Аннабелла, втискиваясь на переднее сиденье. В фургоне было гораздо просторнее.

Териз кивнула и нажала на кнопку, чтобы завести машину. Они молча выехали из гаража под неодобрительным взглядом охранника. Аннабелла каким-то образом почувствовала взгляд солдата даже через шлем ВОИ. «Вот это и есть презрение», — подумала она.

Рядом с домом, к которому они подъехали, Аннабелла увидела уличную автостоянку — первую в этом городе.

Териз остановила машину и протянула руку к заднему сиденью.

— Прежде чем мы выйдем, вам необходимо кое-что надеть. — Она протянула Аннабелле пластиковую сумку. Расстегнув ее, Аннабелла увидела капюшон и перчатки, которые будут защищать ей голову и руки. — Идти недалеко, — добавила Териз, — но рисковать не нужно.

Натягивая перчатки, — они казались влажными, липкими, и ей пришлось дернуть их несколько раз, чтобы полностью натянуть на пальцы, — Аннабелла спросила:

— А зачем вообще рисковать?

Териз справилась с перчатками гораздо быстрее.

— Увидите.

Полностью защитив себя от возможного заражения тибериумом, они вышли из машины. Териз заперла ее с помощью пульта, и женщины бегом направились ко входу. Дверь находилась лишь в нескольких метрах, но казалось, что они бежали до нее целую вечность, и все это время Аннабелла продолжала видеть умирающего в больничной постели мальчика.

Войдя, Териз сняла капюшон и перчатки. Аннабелла последовала ее примеру, огляделась в поисках мусорного ведра, но не нашла его. Териз, с капюшоном и перчатками на руках, уже вела ее к одному из столиков.

Их было около десяти, стоящих в два ряда деревянных — Аннабелла испытала шок — столиков.

Со всех сторон доносился запах еды. Глядя на здание, она бы и не подумала, что внутри ресторан, но сейчас в этом не было никаких сомнений. «Прямо как на ужине у Моники и Фредди — когда zia в настроении…»

Напротив двери на кухню, на невысоком помосте, Аннабелла увидела четырех музыкантов. За ударными инструментами расположилась светловолосая женщина, темнокожий мужчина сидел за старомодным деревянным пианино, а двое других мужчин — оба бледные, на одном солнцезащитные очки — держали гитары. Аннабелла, мало что понимавшая в музыке, была уверена, что один играл на акустической, а другой на бас-гитаре.

Мужчина, игравший на обычной гитаре, подошел к переднему краю помоста.

— Добрый вечер! Сейчас мы исполним «Бродячий блюз».

Квартет начал отбивать забойный ритм, и Аннабелла едва не упала со стула. Музыка всегда расслабляла и успокаивала ее, а эти звуки заставляли двигаться.

Один из гитаристов запел:

С утра нашарил под кроватью башмаки,С утра почуял — встал не с той ноги,Нет, дома нынче мне не усидеть,Пойду с тоски бродить и блюз печальный петь.[23]

В словах песни не было ничего особенного, но сочетание мощной игры на гитаре, пианино, бас-гитаре и барабанах создавало ритм, ударами отдававшийся у нее в груди, — раз, два, три, четыре…