Читать интересную книгу "Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Бер Саша

— Я ничего не буду говорить, ни по поводу моего права, ни возраста. Будем считать, что мы познакомились, померились членами, у кого больше и теперь можно спокойно поговорить.

С этими словами, она опустилась на траву, присаживаясь прямо там, где висела над землёй, скрестив ноги, положив руки на колени и пристально уставившись на старшего старца, как бы всем видом говоря: «Я готова слушать».

Абунай помешкал, какое-то время, затем, тоже приняв сидячую позу из коленопреклонённой, вытягивая перед собой ноги, на которые, поперёк уложил свой посох и сделав вид, что полностью пришёл в себя, уже спокойно и даже, как-то, по-свойски, по крайне мере, уже без гонора, заговорил:

— Пусть говорит Касиус, он у нас самый языкастый.

Касиусом, оказался тот самый говорун, что лебезил изначально и в отличии от всех остальных, кто, натужно кряхтя устраивался на траве, он встал, оправился и после некоторой паузы, заговорил:

— Матерь, — начал он неуверенно, вновь замолчав, видимо подбирая нужные слова и интонацию в данном случае, — много поколений наших предков и мы, в силу своих скромных возможностей, сеем по миру семена истиной веры. В самых далёких землях, докуда нам удалось дотянуться, взращены ростки Святой Троицы: Вала Великого, Матери нашей Земли и Святой Воды. Каждый из нас, в той или иной мере, причастен к этому великому делу, даруя истинную веру тем, кто по неразумению своему, покланяется неправильным богам.

Здесь он сделал паузу, на этот раз искусственную и приняв горделивое выражение на лице, театрально медленно, осмотрел присутствующих, давая возможность всем осознать свою причастность к столь великому свершению. Наконец, закончив демонстративный осмотр, он продолжил:

— Каждое семя, посаженное в чужеродных землях, дало свой росток, но…

Очередная театральная пауза прервала его речь, только на этот раз, он всю её потратил на пристальное рассматривание царицы и после короткого молчания, закончил:

— Но в чужой земле, вместо Священного древа нашей веры, со временем, вырастает корявый сорняк, который из поколения в поколение, всё больше становится уродливей, теряя всякую связь с истиной верой предков.

Он опять замолчал, потупился в землю, как бы раздумывая о чём-то и сделав несколько шагов в сторону насыпного холма, остановился. Развернулся и продолжил:

— Нас не устраивает такое положение дел. Совет старейшин, посовещавшись, пришёл к выводу, что это непотребство, возникает от того, что нет единства, ни среди нас, не среди дальних обителей Троицы в чужеродных землях. Отсутствуют связи, живое и непосредственное общение наших братьев и сестёр между собой. Нет единого и обязательного для всех подхода к служению Троице.

— Это ваши проблемы, — прервала его Райс, смотря в одну точку одеяния, сидевшего напротив колдуна, внимательно выслушивая говоруна и стараясь определить линию его мыслей заранее, — в отличии от вас, сёстры уже давно объединились и ликвидировав все терема, оставили только один, под сенью которого, живёт единый сестринский клан, подчинённый одной голове. Мне.

С этими словами она оторвала взгляд от белого одеяния старика и печально обвела глазами всех перед ней сидящих.

— Кто вам не даёт сделать тоже самое? Объединяйтесь. Только у меня один вопрос. Очень важный вопрос. Сможете ли вы сказать, кто стал первым, призвавшим к этому? У кого столь светлая голова, не обделённая умом?

Райс всем своим видом и интонацией, постаралась произнести данную речь серьёзно, и чтобы тот, к кому она обращалась, ни в коем случае не почувствовал подвоха в этих вопросах, и он не почувствовал.

— Это общее решение, — заговорил Касиус, удовлетворённо улыбаясь, — но не скрою, это трудное дело начал я, хотя, как представитель не столь древний и родовитый, на главенство, не претендую. Выборы Верховного главы, необходимо будет провести в соответствии с древними устоями и традициями нашей земли.

Райс обернулась в его сторону и посмотрев на напыщенного колдуна, с некой печалью и жалостью, обратилась к дочери:

— Золотце, будь добра, принеси то письмо, что я дала Шахрану на изучение.

Боевая Матёрая молча кивнув, удалилась, а Райс, не спеша поднявшись на ноги, подошла вплотную к говоруну.

— И как вы хотите объединить, чужестранные обители Вала? Они сегодня настолько разобщены и самостоятельны, что в некоторых, уже с трудом узнаётся первичность. Даже имя Великого бога исковеркали, кто во что горазд. У одних Ваал, у других Баал, у третьих Бел, у четвёртых, вообще, язык сломаешь. Как вы намерены исправить всё это и привести к единству? Какими силами?

— Есть такие силы, Матерь и ты с ними знакома. Руку помощи нам, протягивает Великий Куруш, царь царей, что установил господство уже на пол мира и под чьей дланью, сейчас, находится большое количество наших чужестранных обителей и храмов. Он не только велик в делах своих, но и велик в своём великодушии, предлагая без всяких, предварительных договорённостей, помощь в объединении нашего культа и передачи всех святых мест Вала, под нашу власть.

Он ещё был готов восхвалять благодетеля долго, но его прервала Райс:

— И что он за это потребовал?

— Ничего, — удивился говорун вопросу, сделав вид, что другого варианта, в принципе не может быть.

— Ой, ли?

— Абсолютно ничего, Матерь. Он, на протяжении всего своего пути восхождения, постоянно выказывает нам свою милость и благосклонность. Своими словами и делами, всякий раз доказывает, что не враг нам и всем сердцем желает с нами дружбы и сотрудничества. Есть надежда, что нам удастся склонить этого великого человека в лоно нашей веры, — закончил он, загадочно улыбаясь, как будто говорун, что-то знал об этом такое, что давало ему полное право говорить утвердительно.

Царица сделала вид, что задумалась и заложив руки за спину, принялась медленно ходить вдоль сидящих старцев. На самом деле она просто ждала Золотце, которая уже показалась вдалеке рощи.

— Хорошо ли ты знаешь Асаргада, Касиус? — спросила она, когда боевая Матёрая уже была на подходе.

— Я не знаю, кто такой Асаргад, Матерь…

— Ну, так я тебя просвещу, — прервала его Райс, не дав закончить, — Асаргад — это настоящее имя того, кого ты называешь Великий Куруш. И знакома я с ним, очень давно. Лично. Ещё с тех времён, когда его голожопого, гоняла по бане, с его дружками. Кстати, здесь не далеко, — оживилась она, указывая в сторону, — в одном из рубежных теремов. Всего-то, в дневном переходе отсюда. Он прошёл хорошую ордынскую школу в наших степях и знает о нас не понаслышке.

Подошла Золотце и протянула царице пергамент. Райс поблагодарила и продолжила с ноткой ностальгии:

— Мне тогда было, наверное, столько же, сколько сегодня моей дочери, — она задумалась, вспоминая и поправилась, — нет. Я тогда, даже была ещё моложе. Кстати, мой покойный муж и отец этой девы, — она указала на пристраивающуюся на склоне дочь, — был его лучшим другом. Мало того, — тут она перестала улыбаться и злобно уставилась в глаза стоящего перед ней колдуна, — это я, вернее, мои люди, сделали из него Куруша. Поэтому, не надо мне про него рассказывать. Я знаю о нём, гораздо больше.

Тут она развернула свиток с конца, пробежала глазами, свернув его до нужного в тексте места и протянув в таком виде Касиусу, сказала:

— Это последнее от него письмо. Правда в нём много личного, но я разрешаю прочитать концовку. Она очень любопытна. Я надеюсь, ты по-персидски читаешь?

Касиус, подавленный таким поворотом событий, неуверенно опёр свой посох на плечо и аккуратно взял свиток из рук Райс.

— Вот с этого места, — указала царица, тыкая пальцем в свиток, — только в слух, чтоб все слышали, а я прослежу за правильностью перевода.

Касиус начал читать и одновременно переводить.

— Я построил и подарил тебе прекрасный город на берегах Яксарта, выстроенный только для тебя. Я надеялся, что, поселившись в нём, мы станем ближе, но ты, вновь отвергла мои дары и твой отказ, нанёс очередную рану, на моём сердце. Ты, единственная правительница и женщина, которая смеет мне отказывать в этом мире безнаказанно и это меня возбуждает. Мы равны с тобой в том, что над нами никто не властен, кроме богов. Мне не остаётся больше ничего, как подчинить твоих богов моему и с помощью их власти, привести тебя в мой чертог. Тахм-Райс, любимая, ты всё равно будешь моей, клянусь Ахурамаздой…