голодом, пытать или убивать выстрелами в голову. И в данный момент, по крайней мере, я был, возможно, единственным человеком в мире, который мог не допустить этого.
Ужин закончился. Я сказал Мишель, что буду дома через час, и вернулся в ситуационную комнату, где команда рассматривала варианты и сидела в ожидании дальнейших инструкций.
"Думаю, у меня есть план, который может сработать", — сказал я.
ГЛАВА 26
В тот вечер мы провели еще два часа в ситуационной комнате, обсуждая пункт за пунктом план, который я набросал в уме во время ужина, понимая, что мы должны попытаться предотвратить бойню в Ливии, минимизируя риски и нагрузку на и без того перегруженные американские вооруженные силы. Я был готов занять значимую позицию в отношении Каддафи и дать ливийскому народу возможность сформировать новое правительство. Но мы бы сделали это быстро, при поддержке союзников и с четко прописанными параметрами нашей миссии".
Я сказал команде, что хочу начать так, как предлагала Сьюзан Райс: убедить французов и британцев отказаться от своего предложения о бесполетной зоне, чтобы мы могли представить на рассмотрение Совета Безопасности измененную резолюцию, требующую более широкого мандата на прекращение атак сил Каддафи для защиты гражданского населения Ливии. Тем временем Пентагон разработал бы военную кампанию, которая предусматривала бы четкое разделение труда между союзниками. На первом этапе кампании Соединенные Штаты помогли бы остановить продвижение Каддафи на Бенгази и вывести из строя его системы ПВО — задача, для которой мы подходим как нельзя лучше, учитывая наши превосходные возможности. После этого мы бы передали основную часть операции европейцам и участвующим арабским государствам. Европейские истребители несли бы основную ответственность за нанесение целевых авиаударов, необходимых для того, чтобы удержать силы Каддафи от наступления на гражданское население (по сути, установление бесполетной и бездорожной зоны), а арабские союзники в основном обеспечивали бы материально-техническую поддержку. Поскольку Северная Африка находится на заднем дворе Европы, а не у нас, мы также попросим европейцев оплатить большую часть постконфликтной помощи, которая потребуется для восстановления Ливии и перехода страны к демократии после того, как Каддафи перестанет быть у власти.
Я спросил Гейтса и Маллена, что они думают по этому поводу. Хотя они по-прежнему не хотели участвовать в гуманитарной миссии, находясь в центре двух других войн, они признали, что план был жизнеспособным, ограничил затраты и риск для американского персонала, и, вероятно, мог переломить ход событий Каддафи в течение нескольких дней.
Сьюзан и ее команда работали с Самантой всю ночь, а на следующий день мы распространили пересмотренный проект резолюции среди членов Совета Безопасности ООН. Главная драма перед голосованием заключалась в том, наложит ли Россия вето на новую меру, поэтому, пока Сьюзан пыталась убедить своих коллег на заседании ООН, мы надеялись, что наши усилия, предпринятые за последние два года с Дмитрием Медведевым, помогут заручиться его поддержкой, подчеркнув, что помимо моральных императивов предотвращения массовых злодеяний, в интересах как России, так и Америки не допустить затяжной гражданской войны в Ливии, поскольку в этом случае страна может стать питательной средой для терроризма. Было ясно, что Медведев серьезно возражает против любых военных действий под руководством Запада, которые могут привести к смене режима, но он также не склонен вмешиваться в дела Каддафи. В итоге 17 марта Совет Безопасности одобрил нашу резолюцию десятью голосами против нуля при пяти воздержавшихся (среди них была и Россия). Я позвонил двум ключевым европейским лидерам, Саркози и Кэмерону, и оба с едва скрываемым облегчением отметили, что мы предоставили им лестницу, по которой можно спуститься с той конечности, на которую они забрались. В течение нескольких дней все элементы операции были готовы, европейцы согласились с тем, что их силы будут действовать под командованием НАТО, а участие арабов — иорданцев, катарцев и эмиратцев — было достаточным, чтобы оградить нас от обвинений в том, что миссия в Ливии — это еще один случай, когда западные державы ведут войну против ислама.
Когда Пентагон был готов и ожидал моего приказа начать воздушные удары, я публично предложил Каддафи последний шанс, призывая его отвести свои войска и уважать права ливийцев на мирный протест. Я надеялся, что, когда весь мир выстроился против него, его инстинкты выживания могут включиться, и он попытается договориться о безопасном отъезде в какую-нибудь третью страну, где он сможет дожить свои дни с миллионами нефтяных денег, которые на протяжении многих лет он переводил на различные счета в швейцарских банках. Но, похоже, все привязки Каддафи к реальности были разорваны.
Так получилось, что вечером я должен был вылететь в Бразилию, где начинался четырехдневный тур по трем странам, призванный укрепить имидж Соединенных Штатов в Латинской Америке. (Война в Ираке, а также политика администрации Буша по борьбе с наркотиками и Кубой не сыграли там хорошей роли). Самое приятное было то, что мы специально запланировали поездку на весенние каникулы Малии и Саши, что позволило нам путешествовать всей семьей.
Чего мы не учли, так это неизбежного военного конфликта. Когда Air Force One приземлился в столице Бразилии, Том Донилон сообщил мне, что войска Каддафи не проявляют никаких признаков отступления — более того, они начали прорываться через периметр Бенгази.
"Вам, вероятно, придется издать приказ где-то сегодня", — сказал он.
При любых обстоятельствах начало военных действий во время визита в другую страну представляет собой проблему. Тот факт, что Бразилия обычно старается не принимать ничью сторону в международных спорах и воздержалась при голосовании в Совете Безопасности по поводу интервенции в Ливию, только усугублял ситуацию. Это был мой первый визит в Южную Америку в качестве президента, и я впервые встретился с недавно избранным президентом Бразилии Дилмой Руссефф. Она была экономистом и бывшим руководителем аппарата своего харизматичного предшественника Лулы да Силвы и была заинтересована, помимо прочего, в улучшении торговых отношений с США. Она и ее министры тепло встретили нашу делегацию, когда мы прибыли в президентский дворец — воздушное модернистское сооружение с крылатыми контрфорсами и высокими стеклянными стенами. В течение следующих нескольких часов мы обсуждали пути углубления американо-бразильского сотрудничества в области энергетики, торговли и изменения климата. Но на фоне глобальных спекуляций по поводу того, когда и как начнутся удары по Ливии, напряжение стало трудно игнорировать. Я извинился перед Руссефф за неловкость, которую вызвала эта ситуация.