Читать интересную книгу Таймыр. Трилогия - Вадим Денисов

Это по степи можно скакать на верном конике, уныло или бодро напевая романтические тягучие песни про дивчину из соседнего села. Идеология знаменитых песен тундровых аборигенов «что вижу, то пою», на самом деле банально помогает им замечать и запоминать особенности местности… По тундре не то что не поскачешь — порой и шагом не пройдешь запросто! Поверхность покрыта предательскими мягкими кочками, болотцами, лишайниками, и во всем этом природном коварстве ваш резиновый сапог вязнет настолько, что километр, пройденный по тундре даже умелым человеком, легко приравнивается им к трем, а то и к пяти, оставленным за спиной на материковской суше.

Обилие озер, проток и ручьев, высоток и холмиков, никак, вследствие изменчивости вечной мерзлоты не подлежащих картографированию, заставляет вас идти зигзагами и восьмерками, матерясь, возвращаться и совершать глупые многокилометровые обходы, если только вы не сглупили и сразу не встали на тропу. Троп в тундре всегда много и новичку кажется, что это следы человеческих странствий. Это нет так. Почти все они натоптаны неутомимыми оленями, с молоком матери-оленихи уяснившими правила передвижения по тундре, а часто и запомнившими картинку местности получше любой генштабовской карты. Доверьтесь этому опытному животному, и вы существенно сэкономите свои силы, время, сбережете здоровье, а может быть и саму жизнь.

Настоящая тундра никогда не кажется безжизненной, есть такой феномен. Глядите, там перелетают уточки, а это уже гусь! Вот скачут кулички разных видов. Бесшумно пролетит прямо над вашей головой полярная сова или сыч, сердито сверкнув на вас диким глазом. Лемминги снуют по своим крошечным тропкам, по берегам ручьев гнездятся крачки. Парочка отставших от основного стада оленей пройдет совсем рядом с вами тогда, когда вы их совсем не ожидаете увидеть. Бурого медведя в тундре вы, скорее всего, не увидите, этот прячется в речных и ручьевых распадках и в редких приозерных лесках.

Одинокий волк барражирует так, что все живое прячется, он проходит вдалеке от вас по каким-то своим делам… Стремительный деловой зверь, чуткий и чрезвычайно умный. Услышав шум с холма, с которого вы наблюдаете за окрестностями в бинокль, он услышит шелест ткани вашей куртки с огромного расстояния. Остановится на мгновенье и вдруг резко обернется к вам всем телом, — так ему легче, чем вертеть, как собака, головой — мощные, почти сросшиеся кости позвоночника, нацеленные на всесокрушающий фронтальный удар-прыжок, не позволяют волку уподобиться какой-то там дворовой шавке. Не бойтесь его. Полярному волку вы не интересны, полярный волк предпочитает не связываться с людьми, он не бегает за санями с перепуганным ямщиком, кусая того за пятки, что бы вам про этого хищника не рассказывали… Увидев в первый раз летнего песца, вы даже не поймете, что это за зверь… Скорее всего, вы примете его за одинокую одичавшую собаку, тощую и напуганную до смерти, пока он нагло не стащит прямо из вашей палатки последнюю колбасу, пока вы спите. Это серьезный и опасный маленький хищник. Любая птица, умей она говорить, могла бы легко рассказать вам с десяток леденящих кровь историй о проделках и уловках этого невзрачного, но кровожадного, хитрого зверька.

Вся эта живность никуда не уходит, если вы оказались в их угодьях. Подождите, притаитесь, поживите денек-другой спокойно и тихо. Пусть обитатели тундры привыкнут к вашему присутствию, и вскоре вы увидите все перипетии тундровой жизни, как бесконечный спектакль, полный драматизма и комедии.

Отчего-то все вышесказанное чувствуешь сразу, и потому тундра и случайному наблюдателю никогда не покажется мертвой территорий, даже если никто не порхает над головой и не скачет в непосредственной близости.

В этом и есть её прелесть. В неповторимой жизненности.

* * *

Авиация — вещь в себе.

Думаешь, что прилетишь через полчаса в пункт А, прилетаешь через два часа… в пункт Б! Пассажиру неведомо, что через секунду насторожит пилотов и какая сила вмешается в течение полёта. Пока их вертолет обходил с востока грозовые засветки в черной низкой туче, Донцов, нацепив на нос очки для чтения, в третий раз потихоньку изучал содержимое довольно толстой синей папки.

Изучал и злился.

…По словам девушки, она сама была виновата в том, что с ней случилось тем памятным субботним вечером. Вот именно так и написала.

Пока группа талнахских туристов двигалась в среднем равнинном течении реки Валек на надувных лодках, часто выскакивая за борт и снимая суда с мелей, а то и проводя их на бечеве, фигурант — Елена — шла курсом, параллельным берегу, иногда пытаясь спрямить дорогу через поляны и рощицы. Как она поясняет, сильно увлеклась лесотундровым ландшафтом возле какого-то скального обнажения, похожего на менгир или дольмен, которые она на раз видела под Сочи, и отбилась от группы. Загляделась девушка. Просто отошла от берега, перестала следить за группой, а товарищи, сидевшие в лодках, не заметив ее среди кустарника, проплыли мимо — вниз по течению.

Отставшая девушка, надо отдать ей должное, не бросилась в панику и не закатывала напрасных истерик — была совершенно уверена, что, отправившись вниз по течению, она рано или поздно выйдет к реке Норилке. Мысль, что неподалеку могут быть избы, коих в нижнем течении Валька навалом, ей в голову не пришла — она не была туристом, в группе оказалась случайно. Надеялась и на то, что ребята спохватятся, вернутся за ней. Так и произошло, уже через несколько часов туристы вернулись в предполагаемый район пропажи. С большим трудом, кстати, вернулись, ведь на этот раз плохо управляемые резинки пришлось тащить против течения. Но поначалу никого они там не нашли, хотя и орали, как резаные.

Так что, ей все-таки пришлось провести две ночи одной в совершенно чуждой для тусовочной жительницы города Талнаха лесотундре.

На беду, девушка не курила, и поэтому ни спичек, ни зажигалки у нее с собой не было, а ночи становились холодней с каждым днем. Поэтому спала Елена своеобразно — на кривом стволе малорослой северной березы. «Устроилась, как в гамаке, — вспоминала она, — вполне сносно получилось, только всё тело затекло». Гнус особо не досаждал, в это время года он уже идет на убыль.

Слышала много звуков и не знала, птица это или зверь. Слышала течение реки неподалеку. Почему она сразу не сообразила выйти к Вальку, не понятно, но, по сбивчивым объяснениям можно было предположить, что у воды местность ей показалось «пострашней», чем возле этого «менгира».

Голодные медведи, как она утверждала, тоже бродили где-то вдали в тумане. И даже «свирепо рычали».

Чтобы не скучать, Елена во все горло распевала англоязычные хиты и шлягеры из последней «фабрики», да танцевала. Особенно ей удавался задорный рэп. Правда, потом веселье кончилось…

— Представляю это зрелище. Господи, ну что за курятник, читать невозможно без валидола… — поиграв морщинами, скривился Донцов, откладывая папку на сиденье ровно на то время, которого доставало прикурить сигарету. — Медведи у нее рычали… От рэпа? Какой леший несет этих красоток с танцпола прямо в тундру? И дружки хороши, бросили девку. Не по обкурке-ли? Проверял, лейтенант?

Он посмотрел в иллюминатор. Уже подлетаем, хорошо.

— Проверял, не торчки. Это еще что… Она, товарищ полковник, в поход в китайских «самоцветах» поехала, — жизнерадостно пояснил шефу Олег Астапов, сидевший напротив, — ну, знаете, такие супермодные «кроссовки» на толстой подошве со светодиодными полосами, что в такт святятся во время танцев.

— Ну и правильно, — кивнул головой Андрей, — в чем же еще… Ур-роды. Так, что там дальше…

Еще сутки она ходила совершенно бездумно. Цель у Леночки была проста — срезать углы и выйти на реку поближе к городу. Издали она визуально оценивала местность на «красивость» — это был основной критерий выбора траектории движения. Как оказалось вскоре, ходила она кругом и вышла все к тому же скальному выходу. Опять пристроилась ночевать на уже родной березке… Какого-либо НЗ, запаса конфет, пряника или шоколадки — любого «дежурного бутерброда» — у Елены не оказалось, поэтому она кое-как насобирала, пока было видно, ранней морошки, которой сейчас на берегах Валька хватает. Чистой воды тоже было вволю, рядом журчал ручеек. Так, так… Звуки… Шум какой-то… Мотор вдалеке гудел — это, конечно, с Норилки доносилось. Вертолет пролетел на восток… Выходит, к реке она так и не ходила! Ну дает девка!

Ночью ветерок стих, все звуки куда-то пропали, тут и началось.

С одного раза девушка не смогла приемлемо описать увиденного зверя, но Астапов аккуратно подшил и этот сумбурный первый рассказ, посчитав, что он пригодится для анализа. Во второй раз у Елены получилось уже лучше.

Она почувствовала какую-то странную лёгкую вибрацию, вокруг на какое-то время стало немного темней, а огромные камни скалы-«менгира» стали видны чуть резче, контрастней. В этот момент на сцене и появился «огромный черт с рогами на четырех толстых ногах, шерсть у него серебристая, длинная».