Читать интересную книгу Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя. - Андрей Круз

— Есть проход, но нужно аккуратно. Хорошо, что очки с собой, хотя света мало для них.

Ночные очки и монокуляры — вещь полезная, а при данных обстоятельствах даже незаменимая. Но все же им нужен свет звезд и луны, для того чтобы они могли его многократно усилить и донести картинку до глаз. А если свет вообще не попадает на их окуляры, то и польза от них весьма и весьма сомнительная. Впрочем, смотреть можно в монокуляры, а подсветить ИК‑фонарем, что на бинокле и ночных прицелах. Так и сделали.

Мы потихоньку пошли внутрь тоннеля, образованного смыкающимися над головой ветвями. От «очков» пользы было немного, но все же местами рассмотреть поверхность воды удавалось. Будем надеяться на то, что шесть человек в ночных очках сумеют общими усилиями обнаружить все опасности.

Главное — не распороть пусть прочные, разделенные на отдельные камеры, но резиновые борта лодки об острые коряги. Двигаемся медленно‑медленно, аккуратно‑аккуратно.

— Тихо!

Что‑то зашлепало по воде впереди нас. Животное? Рыба? Судя по звуку, нечто пытается двигаться вброд. Хотя нет, не похоже. Мы замерли, вообще не дыша. У меня в голове один за другим вереницей пошли образы десяти метровых крокодилов и двадцати метровых хищных китов. Хотя для последних эта протока узковата, как ни крути. А крокодилу что? Крокодил, где надо, и в пешем порядке может. Топ‑топ, плюх‑плюх — и пошел, куда ему надо. К нам, например.

Вода плеснула еще несколько раз, и все затихло. Наверное, какая‑нибудь местная акула удачно поохотилась. Хорошо, если так. Ладно, нам все равно вперед надо, нечего здесь рассиживаться.

— Продолжаем движение, — скомандовал я.

— А как же еще? — отозвался Дмитрий.

Вновь — полегоньку, помаленьку — мы двинули вперед. Вдруг сердце у меня провалилось куда‑то в район желудка, а дыхание остановилось. Над самой головой раздался отчаянный визг, как будто возбудились колонки рок‑группы перед концертом, когда пьяный техник‑настройщик случайно поднес к ним микрофон.

— Твою мать!

Птица. Большая, черная, с длинным массивным клювом. Сидит на ветвях над нами метрах в пяти, смотрит вниз. Хорошо видна на фоне просвета между ветвями. Посмотрела на нас, посмотрела, распахнула клюв и выдала еще один звук. Убил бы, тварь такую, чуть в штаны не облегчился из‑за нее.

— Сволочь такая.

— Вот это глотка.

— Чтоб тебя…

Прокомментировать произошедшее счел своим долгом каждый. Все с облегчением вздыхали: даже от большой птицы такой звук представить сложно. Тембр и громкость уникальные, при неожиданной активации голоса инфаркт почти обеспечен. К тому же птичьи вопли в неурочное время могут заставить насторожиться местных недоброжелателей. Те вдруг могут подумать, что неплохо бы посмотреть — кто, мол, птиц беспокоит? Или время урочное, а птица эта и так поорать любит? Откуда я знаю — что я, Джералд Даррелл, что ли?

— Не боись. Вперед помалу. — Это Дмитрий.

Ладно, попытаемся… гм… следовать совету. Протоку прошли, в конце концов, минут за двадцать, наверное, хотя в длину она была не больше двухсот метров. Приходилось останавливаться, отталкиваться от коряг, даже сдавать задом несколько раз. Но прошли все же, впереди — чистая протока, широкая, мы таких избегали до сего момента, а сейчас даже обрадовались. Остановились перед выходом на нее в темноте, минут десять рассматривали окрестности. Никого. Жизнь кипит чуток в другом месте, а мы на «огороды» выбрались, как и рассчитывали.

— Остров слева по курсу, — сказал я нашему рулевому. — Обходим с правой стороны, ищем укрытие для лодки. И на нем высаживаемся.

— Понял.

Вновь скольжение вперед, лодка тронулась с места. Опять глушитель на мотор: не надо даже случайным свидетелям слышать, что в той протоке кто‑то шлялся. Нам там долго прятаться придется, излишнее любопытство может повредить.

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория. 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 08.00

Найти место для укрытия оказалось несложно. Две группы деревьев выдавались в протоку, образуя нечто вроде кармана между ними, а сверху над водой нависали кусты. Именно под ними мы и оставили лодку, накрыв ее сверху масксетью и замаскировав ветками кустарника. Должно быть, хорошо спрятали, но проверить это можно лишь днем, и то если поглядеть со стороны. Может оказаться итак, что цвет сетки, срезанных веток и окрестного кустарника сильно отличаются, и весь наш труд ушел не на маскировку, а скорее — наоборот, на выделение спрятанной лодки на фоне окружающей зелени. Ну и, кроме того, мы рассчитывали, что в эту крошечную захламленную протоку никто не полезет, чтобы проверить качество нашей работы.

«Лодочники», они же — «желтые», нашли себе скрытную позицию метрах в тридцати от лодки, там, где им удавалось наблюдать как сам «зодиак», так и протоку в обоих направлениях. Мы же двумя парами направились вглубь острова, стараясь двигаться бесшумно и скрытно. По нашим расчетам, на этом островке никого не должно было быть, но, учитывая его близость к месту основного расположения банды, всякое могло случиться. Например, решили господа производители дури расширить свои плантации или просто присоединить еще один пятачок суши к своей базе. Шкипер Соуза со Смитом были здесь в последний раз еще до прошлого сезона дождей. Год прошел — местный год. Четыреста сорок дней, если помните.

Едва мы углубились в гущу кустов, деревьев, переплетенных лиан, — как нас окружил почти непроглядный мрак. Спасибо ночным монокулярам: только благодаря им нам удавалось не таранить лбами стволы деревьев. На середине острова мы разделились. Дмитрий и Маноло направились искать укрытую позицию — с таким расчетом, чтобы прикрывать тыл как нам, так и «лодочникам», а заодно спокойно развернуться. Мы же с Бонитой медленно, стараясь даже сучком не хрустнуть под подошвой, пошли дальше, в сторону противоположного берега, откуда можно было наблюдать за островом, который Соуза описал как «основной».

Выпавшая на ночь роса совершенно не испарялась — поэтому, стоило отодвинуть ветку кустарника, как на тебя с нее лил настоящий водопад. Под подошвами ботинок чавкала глина. Цвет ее мне не был виден, но я готов был голову прозакладывать, что она не отличается от той самой мерзкой красной глины в латиноамериканских джунглях, с которой я был знаком накоротке еще по Старому Свету.

Ноги старались разъехаться на ней в стороны, она неделями хранила в себе следы твоих ботинок, выдавая твой путь, она налипала на них и мешала ходить, на ней даже трава не растет. Вы представляете себе джунгли? Вот все это хитросплетение лиан, кустов, веток, листьев, чего угодно. А травы нет. Нет травы — и все тут. Не растет она во влажной красной глине. А если растет, то редкими пятнами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});