Читать интересную книгу Путеводитель по Библии - Айзек Азимов

Что касается тысячи, то это было самым большим числом, которое в древние времена имело определенное название. Греки использовали слово «myrioi», означающее десять тысяч, но в действительности оно не было названием этого числа. Первоначально это слово означало «неисчислимый», и именно в этом смысле мы используем его, когда говорим о «мириадах объектов». Умножение какого-то количества на тысячу настолько его увеличивало, насколько вообще можно было представить на языке того времени. Отсюда следует, что число 144 000 не означает какое-то конкретное количество, но символизирует подчеркнутое выражение: «Все праведники! Большое количество праведников!»

(Следует упомянуть, что слово «тысяча» оставалось самым большим числом вплоть до позднего Средневековья. Только потом появились такие числа, как миллион, изобретенное в Италии.)

Откровение продолжает подробно останавливаться на мистической полноте этого числа, подчеркивая, что должно быть двенадцать тысяч от каждого из двенадцати колен, которые приводятся в следующем порядке: Иуда, Рувим, Гад, Ашер, Неффалим, Манассия, Симеон, Левий, Завулон, Иосиф и Вениамин.

Это — странный список. По-видимому, должны были быть перечислены двенадцать сыновей Иакова, но одно из имен в этом списке — Манассия, сын Иосифа и внук Иакова. Чтобы освободить место для Манассии, один из сыновей Иакова должен был быть пропущен, и им стал Дан.

Вероятно, это — ошибка со стороны Иоанна или более позднего переписчика. Может быть и так, что случайно вместо «Дан» было написано «Ман», а еще более поздний переписчик посчитал, что Ман — это сокращение слова «Манассия».

Однако некоторым трудно принять нечто столь прозаическое, как ошибка переписчиков в Библии, так что значение разыскивали даже в самых тривиальных вещах. Некоторые предположили, например, что Дан был преднамеренно пропущен, потому что Антихрист должен был возникнуть именно из этого колена.

Представление о том, что колено Дана должно было породить Антихриста, может произойти только из отрывка в Завете Иакова, в котором пишется:

Быт., 49: 17. Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути, уязвляющим ногу коня, так что всадник его упадет назад.

Из этого метафорического описания Дана как змея (относящегося, возможно, к змее как тотемическому символу колена в первобытные времена, каким лев был для Иуды и волк для Вениамина) притягивается за уши идентификация змеи в саду Эдемском с Сатаной (в период после плена), а отсюда — и с Антихристом, но все это — легкое препятствие для мистики.

Эти праведники теперь стоят перед Агнцем, и все их страдания смываются, что стало знаменитой фразой:

Откр., 7: 14. …это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца…

Евфрат

И вот, наконец, снимается седьмая печать, и можно было ожидать, что приближается кульминационный момент видения, но он все еще не наступает. Вместо этого начинается новый ряд из семи событий в виде семи ангелов, каждый из которых в свою очередь трубит, после каждой трубы происходят ужасные бедствия. Когда пятый ангел трубит в трубу, открывается сам ад:

Откр., 9: 2–3. …Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя. И из дыма вышла саранча на землю…

Откр., 9: 7. По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие…

Картина, описанная здесь Иоанном, явно инспирирована великим ужасом Востока — парфянской кавалерией, нападавшей, подобно облаку саранчи, она наносила свои смертельные удары и исчезала прежде, чем ей можно было должным образом противостоять. В подобном случае в 53 г. до н. э. в восточной Сирии потерпел поражение римский военачальник Красс. За то поражение Рим никогда должным образом не отомстил, но и никогда не прощал его.

Характерным оружием парфянских всадников были их луки, которые они могли использовать очень эффективно. Даже при отступлении они могли садиться в седла и выстреливать одновременно одним быстрым залпом стрел назад в своих преследователей. Этот «парфянский выстрел» часто оказывался весьма эффективным. Именно о такой тактике могло упоминать Откровение, когда в нем говорится о саранче:

Откр., 9: 10. У ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала…

Когда шестой ангел протрубил, продолжилось описание парфянской кавалерии. Шестой ангел получает наставление:

Откр., 9: 14. освободи четырех Ангелов, связанных при великой реке Евфрате.

Евфрат был границей в двойном смысле. Во-первых, он был границей Израиля во времена великих Давида и Соломона и с тех пор он был идеальной границей Израиля. Во-вторых, он был границей Римского царства на протяжении большей части существования Римской империи. «Ангелы», граничившие с Евфратом, контролировали вражеские войска с другой стороны.

Войско, управляемое этими ангелами Евфрата, стало, по-видимому, невероятно многочисленным. Это впечатление оно произвело на трепещущую пехоту, когда она стала объектом внезапной атаки со стороны всадников:

Откр., 9: 16. Число конного войска было две тьмы тем…

Это число получается, если использовать греческое «myrioi» как синоним неисчислимости, оно подчеркивается его повторением («неисчислимо неисчислимое количество»), а затем еще и для полной меры оно удваивается. Если «myrioi» принять как десять тысяч, то это число становится равным двумстам тысячам тысяч, или двумстам миллионам, то есть это количество равно всему населению Соединенных Штатов.

Великий город

Затем прежде, чем прозвучала седьмая, последняя, труба, произошло еще одно отклонение, и был описан временный триумф зла.

Этот временный триумф символизирует происходившие в то время преследования христиан со стороны Домициана. Язык, используемый при описании этих преследований, как во всем Откровении, восходит к Ветхому Завету. Поэтому угнетение церкви со стороны Рима описывается языком Даниила, который описывал угнетение храма со стороны Селевкидов:

Откр., 11: 2. А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святый город сорок два месяца.

Это период в три с половиной года, в течение которого храм был осквернен во времена Антиоха IV. Это использование символики храма было выдвинуто как свидетельство того, что храм в то время все еще стоял, поэтому Откровение было написано и была составлена книга в период преследований со стороны Нерона. Однако Откровение использует символику Ветхого Завета так последовательно, что такой вывод не убедителен. По всей видимости, Иоанн говорил о храме как представляющем церковь, независимо от того, стоял ли еще храм или нет, и независимо от того, поймут ли читатели эту аллегорию.

Далее описываются два пророка:

Откр., 11: 3. И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище.

Откр., 11: 7–8. И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их, и трупы их оставит на улице великого города…

Это продолжает аллегорию указанием на то, что церковь будет преследоваться силами Сатаны и временно потерпит поражение. Конкретная форма аллегории могла, однако, испытать влияние конкретных событий. Некоторые говорили, что двумя свидетелями могут быть Павел и Петр, апостолы, преданные мученической смерти, согласно традиции, Нероном, который вполне мог быть описан как «зверь, выходящий из бездны». В этом случае «великим городом» был бы, конечно, Рим.

Более поздний переписчик, возможно, посчитал, что великий город должен быть Иерусалимом, и добавил фразу:

Откр., 11: 8. …великого города… где и Господь наш распят.

Дракон

Теперь прозвучала седьмая труба, но кульминационный момент все еще не наступает. Вместо этого вводится новая аллегория, изображающая сражение добра и зла, и облекается в термины вавилонской мифологии:

Откр., 12: 1. И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд.

В вавилонской мифологии это были бы богиня Солнца, двенадцать звезд, представляющие знаки зодиака, через которые ежегодно проходит Солнце. Для Иоанна это символизировало идеализированный Израиль, двенадцать звезд символизировали двенадцать колен. Женщина была при родах и родила Мессию: