— Сотни воинов будет слишком много, — сказал Лан, — а тысячи — мало. Чем больший отряд мы возьмем в Запустение, тем больше шансов привлечь внимание врагов. Мы должны добраться до Ока без боя — если повезет. Вам же известно: исход почти предрешен, когда отряд троллоков сражается в Запустении.
Агельмар угрюмо кивнул, но отказываться от попыток переубедить Лана не собирался.
— Тогда возьмите нескольких. Даже десяток хороших солдат дадут больше шансов безопасно провести Морейн Седай и двух женщин к Зеленому Человеку, чем одни эти молодые парни.
До Ранда вдруг дошло: Лорд Фал Дара считает, что именно Найнив и Эгвейн станут вместе с Морейн сражаться с Темным. Это же вполне понятно. Подобная схватка означала использование Единой Силы, а она предполагает участие в сражении женщин. Подобная схватка означает использование Силы. Ранд сунул большие пальцы за пояс с мечом и крепко сжал пряжку, чтобы не дрожали руки.
— Не нужно солдат, — сказала Морейн. Агельмар открыл было рот, собираясь возразить, но она продолжила, не дав ему заговорить: — Таковы сущность Ока и природа Зеленого Человека. Сколь многие из Фал Дара когда-либо находили Зеленого Человека и Око?
— Когда-либо? — Агельмар пожал плечами. — Со времени Войны Ста Лет таких можно пересчитать по пальцам на одной руке. Во всех Пограничных Землях вместе взятых — не больше одного в пять лет.
— Никто не найдет Око Мира, — сказала Морейн, — если только этого не захочет Зеленый Человек. Нужда — ключ, нужда и цель. Мне известно, куда идти... Я была там раньше. — Ранд пораженно вскинул голову; среди двуреченцев изумился не он один, но Айз Седай словно и не заметила удивленных взоров. — Но ищи один из нас славы, стремись добавить свое имя к тем четырем, и мы тоже можем никогда не найти Око, хотя я поведу нас прямо к тому месту, которое помню.
— Вы видели Зеленого Человека, Морейн Седай? — На Лорда Агельмара это известие произвело огромное впечатление, но в следующий миг он нахмурился. — Но если вы с ним уже встречались однажды...
— Нужда — ключ, — тихо произнесла Морейн, — и не может быть нужды более великой, чем моя. Чем наша. И у меня есть нечто, чего нет у других искателей.
Морейн чуть отвела взгляд от лица Агельмара, и Ранд был уверен, что ее глаза двинулись было к Лойалу, но лишь на миг, и она опять смотрела на Агельмара. Ранд встретился взглядом с огир, и Лойал пожал плечами.
— Та'верен, — негромко произнес огир.
Агельмар вскинул руки:
— Да будет так, как вы сказали, Айз Седай. Мир, если настоящей битве быть у Ока Мира, у меня появился соблазн поднять стяг Черного Ястреба вслед за вами, вместо того чтобы нести его к Ущелью. Я мог бы прорубить дорогу для вас...
— Это оказалось бы катастрофой, Лорд Агельмар. И у Тарвинова Ущелья, и у Ока. У вас — своя битва, у нас — своя.
— Мир! Как скажете, Айз Седай.
Придя к решению, сколь бы сильно оно ему ни нравилось, бритоголовый Лорд Фал Дара, казалось, совсем выбросил его из головы. Он пригласил гостей к столу разделить с ним трапезу, заведя разговор о ястребах, лошадях, псах, но ни разу не упоминая о троллоках, Тарвиновом Ущелье или Оке Мира.
Трапезная была такой же простой и практичной, как и кабинет Лорда Агельмара, но мебели здесь оказалось не многим больше, лишь простые стол и стулья, и они были строгих форм и линий. Прекрасных, но строгих. Комнату обогревал большой камин, но не настолько, чтобы человеку, вызванному срочно из трапезной, за порогом стало бы холодно. Слуги в ливреях подали суп, хлеб, сыр, и разговоры за столом велись о книгах и музыке, пока Лорд Агельмар не заметил, что в беседе не участвуют двуреченцы. Будучи хорошим хозяином, он вежливо задал им несколько прощупывающих вопросов, имеющих целью расшевелить и разговорить гостей.
Вскоре Ранд понял, что взахлеб рассказывает об Эмондовом Луге и о Двуречье. Трудно было сдержаться и не сказать слишком многого. Он надеялся, что и другие следят за своими языками, особенно Мэт. Одна Найнив ела и пила молча, не участвуя в общей беседе.
— В Двуречье есть песня, — сказал Мэт. — «Возвращение из Тарвинова Ущелья».
Закончил говорить он неуверенно, словно вдруг сообразив, что затронул тему, которой все старательно избегали, но Агельмар ловко справился с возникшей неловкостью.
— Мало удивительного. Почти все страны за эти годы посылали людей сдерживать Запустение. — Ранд посмотрел на Мэта и Перрина. Мэт беззвучно, одними губами, прошептал: «Манетерен».
Агельмар шепнул что-то одному из слуг, и пока прочие убирали со стола, этот исчез и вновь вернулся с металлической баночкой и глиняными трубками для Лана, Лойала и Лорда Агельмара.
— Двуреченский табак, — сказал Лорд Фал Дара, когда гости набили трубки. — Здесь дорого обходится, но своей цены стоит.
Когда Лойал и двое старших мужчин довольно запыхтели, Агельмар бросил взгляд на огир:
— Вы выглядите встревоженным, Строитель. Надеюсь, не Тоска вас снедает. Как долго вы не были в стеддинге?
— Это не Тоска; я ушел не в те времена. — Лойал пожал плечами, и сизая лента из его трубки спиралью поднялась над столом, когда он повел рукой. — Я ожидал... надеялся... что здесь по-прежнему есть роща. Хотя бы какой-то остаток от Мафал Дадаранелл.
— Кисерай ти Ваншо, — тихо произнес Агельмар. — Троллоковы Войны не оставили ничего, кроме воспоминаний, Лойал, сын Арента, и люди основывались на них. Они не смогли повторить работу Строителей, не больше, чем я. Те замысловатые изгибы и узоры, которые создал ваш народ, — свыше возможностей человеческих глаз и рук. Наверное, мы хотели избежать жалкого подражания вам, которое служило бы нам лишь вечным напоминанием о том, что утратили. Есть иная красота в простоте; в одной линии, расположенной именно так; в одиноком цветке среди скал. Грубость камня делает цветок более драгоценным. Мы стараемся не вспоминать часто о том, что ушло. Этого напряжения не вынесет и самое сильное сердце.
— Розовый лепесток плывет по воде, — негромко продекламировал Лан. — Зимородок мелькает над прудом. Жизнь и красота кружатся в водовороте посреди смерти.
— Да, — сказал Агельмар. — Да. Для меня подобные образы тоже всегда символизировали все это.
Двое мужчин склонили друг к другу головы.
Поэзия и Лан? Этот человек походил на луковицу; всякий раз, когда Ранд считал, что узнал что-то новое о Страже, в Лане обнаруживался другой пласт.
Лойал медленно кивнул:
— Возможно, я тоже слишком много жил тем, что ушло. И все же — рощи были прекрасны. — Но смотрел он на строго-суровую комнату так, будто увидел ее по-новому и открыл вдруг нечто достойное внимания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});