двух, о которых мы говорили, или тут говорится о ком-то ином, -
мы того решить не можем по нашим источникам. Был, однако, в то
время еще один полковник, но не из тех, которые перешли за
Мазепою в шведский стан, а из тех, которые оставались на своих
урядах, и о верности которого происходило долго сомнение, это -
полковник полтавский Левенец. В ноябре 1708 года, когда измена
старого гетмана стала совершенно ясно известна царю и его
приближенным государственным сановникам, канцлер Головкин писал
к Левенцу приглашение прибыть в Глухов для выбора нового
гетмана, вместо изменившего Мазепы. Левенец от 10 ноября отвечал
канцлеру, что он послал созывать всех сотников своего гюлка, и
когда они съедутся, он вместе с ними немедленно отправится по
назначению. При этом Левенец извещал, что к нему привозил
запорожец письмо от Мазепы, которое он, не читая, тогда же
препровождал к канцлеру. Но тут начались разные заявления о
неискренности полтавского полковника. Вдова Кочубея, казненного при
Мазепе за донос на последнего, которую канцлер Головкин звал с
семейством в Глухов для получения царских милостей, отвечала, что на пути своем встретила препятствие от полковника полтавского
и его полковых старшин, которых всех с своим полковником
обвиняла в измене царю. Затем, 30 ноября 1703 г. ахтырский полковник
Осипов, приобревший царскую милость во время процесса над
Кочубеем и Искрою, извещал письмом Головкина, что в Полтаве
заметны признаки шатости; полковник собирал полковых старшин и
советовался с ними, следует ли ехать к царю в Глухов, и когда
старшины сказали, что ехать следует, полковник, напротив, отнесся к этому неохотно и произнес: кто к нам скорее - тот нам и пан.
В Полтаве, по словам Осипова, находились тогда Мазепины и Ор-
749
ликовы приятели; полтавским полковым писарем был родной брат
судьи генерального Чуйкевича. и он всему был там голова, а зять
Левенца, Иван Герцик, с двадцатью козаками зимою убежал из
Полтавы в Ромны к Мазепе. В апреле 1700 года Меншиков, не
уверенный в преданности престолу полтавского полковника, вытребовал его с женою и детьми в Харьков. Левенец отдал детей своих в
харьковские словесные школы, и дети эти служили как бы залогом
верности их родителя.
Миргородский полковник Апостол после своего возвращения
в царский стан старался загладить свое преступление против царя
и ревностно действовал к ущербу шведов и мазепинцев, отличаясь
во многих битвах против них. В одной из таких битв он взял в
плен одного из своих зятьев, сына прилуцкого полковника Гор-
ленка, и вместе с ним генерального асаула гетмана Мазепы, Гамалею. Препроводив их обоих в русский стан, Апостол
ходатайствовал за них и, по его ходатайству, они не были отправлены
в Сибирь, а тотчас по их доставлении в главную царскую
квартиру им объявили, что они присуждаются жить в Москве на
свободе, наравне с отправленным уже туда Андреем Кандыбою, бывшим корсунеким полковником, также соучастником Мазепы.
Однако, Андрей Горленко не был долго отправляем в Москву по
назначению и жил в Украине до января 1711 года, когда Головкин
приказал доставить его в Москву, но и то произошло потому, что
возникло подозрение существования сношений между ним и его
родителем, прилуцким полковником, находившимся в Турции и
действовавшим враждебно царю. И Гамалея оставался в Украине.
В январе 1711 года его потребовали в Москву по делу о сосланном
участнике измены Мазепы, Гречаном, который подавал
челобитную, уверяя в ней, что если он был некоторое время с Мазепою, то оттого, что Мазепа держал его поневоле. В этом он слался на
свидетельство Гамалеи.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Переход мазепинцев к царю в день полтавской битвы. -
Судьба их. - Андрияш. - Невинчаный. -
Запорожцы. - Беглецы малороссийские в турецких
владениях. - Избрание Орлика в гетманы. - Его договор с
запорожцами и украинскими беглецами. - Протекторат
шведского короля. - Помощь от Турции. - Покушение
Орлика. - Свирепства и вероломство татар. - Меры, предпринятые против Орлика. - Прутский мир. - Как
понимали его смысл малороссийские эмигранты.
В роковой день полтавской битвы некоторые из мазепинцев уже
заранее сообразили, что дело Карла будет проиграно, и явились в
царский стан с повинною. В нашей исторической монографии
<Мазепа> мы привели их показания. Припомним здесь, что все эти
показания с первого вида отличаются неискренностью; господа, их
писавшие, старались выставить себя жертвами обмана и насилия
и извинить свой поступок незнанием тайных замыслов своего
гетмана, которому повиноваться обязаны были они по царской воле.
Увертки их не помогли им. Срок, назначенный царем в 1703 году
для явки в царский стан с уверенностью получить прощение, давно
истек. Слишком было видно, что только одна крайность побудила
их теперь явиться с повинною. Царскою милостью должны были
они считать для себя уже и то, что избегли смертной казни и она
для них была заменена ссылкою.
Указом 8 августа 1709 года определено было: генерального
судью Чуйкевича, генерального асаула Максимовича, полковников
Зеленского, Кожуховского и Покотилу, Антона Гамалею, Семена
Лизогуба, писаря Гречаного и канцеляриста Григоровича отправить
в Москву, для водворения в ссылке в разных местах. Но они
оставались в Украине в тюремном заключении до апреля 1711 года.
Тогда Головкин написал к гетману Скоропадскому, чтоб их
препроводили в Москву и вместе с ними выслали бы их семьи1. Головкин
1 Изменников его царского величества из генеральной старшины, Чуйкевича, Максимовича, полковников Зеленского и Покотила, Гамалею, 751
прибавлял, что, сколько помнится, был еще <седьмой> кто-то, которого также следовало отправить в Москву, по имени его в Москве
не помнят, и этого седьмого требовалось также прислать с женою и
детьми. Этим седьмым считали в Москве несколько времени Греча-
ного, но после доведались, что тот должен быть Кожуховский, уже
отправленный в Сибирь; оставалось доставить ему жену его, но это
было невозможно, потому что жена его еще прежде умерла.
Украинские города, приставшие к Мазепе поневоле тогда
только, когда к ним приходили шведские войска, спешили при первой
возможности посылать царю челобитные о прощении. Последним, запоздалым в таком заявлении повинной, городом были Лубны.
Челобитная о прощении подана была гетману Скоропадскому только
27 августа 1709 года, за подписом полкового обозного Павла Мар-
тосенка и нескольких сотников Лубенского полка1.
Уже в сентябре 1700 года явилось с повинною еще двое из ма-
зепинцев: компанейский полковник Андрияш и Чигиринский
сотник Невинчаный, состоявший временно в должности полковника.
Андрияш показывал, что не знал ничего о замыслах Мазепы, да и
не мог знать, потому что перед вступлением шведов он находился в
посылке. Впоследствии хотя Мазепа отправлял его компанию в
военные посылки, но его самого уже не посылал ни разу. На
полтавской битве он не был, хотя Мазепа и понуждал его к тому: он
убежал тогда в степь. Там поймали его татары и доставили к своему
хану, а крымский хан, осведомившись, что он родом из волоской
земли, отпустил его на родину. Теперь он заявлял, что снова желает
служить русскому государю. Андрияш сообщил, что в Бендерах
видел он Мазепу, который был так болен, что не мог уже и говорить.
Вероятно, Андрияш видел старого гетмана незадолго до кончины.
Показания Невинчаного мы не имели в руках. Оба получили
прощение. О Невинчаном мы узнаем, что ему велено жить в Москве, но на следующую зиму его отпустили в Украину, откуда он послал
в Москву донос, что, возвращаясь из Москвы, он встретился на до-
Гречаного, что писарем был при Мазепе, и Грицка, которые до полтавской
баталии, усмотря тогда невозможность уйти от войск царского величества, пришли сами, и хотя довелись они за измену смертной казни, но царское
величество пожаловал-велел их послать в ссылку, некоторых в Сибирь, а других к городу Архангельску. А понеже в 1710 году на Украине было
моровое поветрие, того ради не мочно было их к Москве для ссылки
взять. Ныне же тех изменников прислать за караулом и жен и детей их
велеть Протасьеву за караулом в Москву отправить (Арх. Иностр. Дел.