Тут со стороны послышался резкий мальчишеский голос Скотта:
– Эй, Морфеус, пора ехать!
Услышав свое второе имя, Тимофей повернул голову в его сторону и, увидев, что Настю уже посадили в скорую и повезли прочь отсюда, произнес:
– Сейчас. Подождите еще минуту.
После этого он перевел взгляд, полный надежды, на Алексея.
– Ну, ты с нами?
– Я?- Вздрогнул тот.- Я не хочу никуда с вами ехать! оставьте меня в покое.
– Алексей, подумай хорошо. Я ничего плохого не предлагаю. Наоборот, я хочу тебе помочь.
– Нет.- Почти закричал парень, шарахнувшись в сторону от сделавшего к нему шаг Тимофея.- Я не верю. Не верю. Все это бред какой-то. Никакой я не Избранный и не Светленг! Нет!!! Я на вас в милицию заявлю, если меня не оставят в покое.
И тут Алексей сорвался с места и побежал к зданию аэропорта, надеясь где-то проникнуть внутрь и скрыться от этих людей.
– Поймайте его!- Крикнул Тимофей.- Поймайте его и успокойте, чем хотите.
– Черт, да это же против правил!- Воскликнул Яков, подбежав к нему.
– Прекрати звать черта!- В спешке выговорил тот.- Я сказал вам взять его! Скорее!
Мне плевать, против правил это или нет. Я за все отвечаю! Он нам нужен! Он должен быть с нами!
Яков устремился за беглецом. За ним побежал Дмитрий.
Алексей заметил погоню и стал звать на помощь, но Светленги быстро его догнали.
Дмитрий достал из внутреннего кармана пиджака крошечный пистолет для инъекций и уколол его в руку. Парень еще пытался вырваться несколько секунд, а потом обмяк.
Его на руках дотащили до "ГАЗеля" и положили прямо на пол в передней части салона, где стояло кресло со столиком Скотта. Заняв все места – кто в кабине, кто в салоне – Светленги двинулись по направлению к выезду с летного поля.
***
Когда Яков, наконец, остановил "ГАЗель" на стоянке во дворе четырехэтажного здания постройки конца XIX века, было около полуночи. Но, не смотря на это, небо не было полностью черным. Во время коротких летних ночей небо никогда не приобретало истинно черного цвета. Тем более время "около полуночи" для летнего периода времени было еще не таким поздним, как для зимы, и не считалось глубокой ночью. Тем не менее, городское освещение на всех улицах работало, разбавляя полумрак темного летнего времени суток своим желтоватым, во многих местах настоящим оранжевым и только кое-где чистым белоснежным светом электрических ламп.
Дворик исторической четырехэтажки не освещался ни единой даже тусклой лампочкой.
Прямо перед входом в дом стояла "Волга" шефа. Самого его здесь не было.
Светленги вышли из микрофургона, и Тимофей, сразу направляясь к крыльцу, проговорил:
– Отнесите спящего на четвертый этаж в комнату для гостей. Пусть отсыпается там.
А я к шефу.
Он покинул двор.
Внутри здания было тихо. Под потолком на первом этаже – достаточно высоком – горели белым холодным светом длинные лампы дневного освещения. Тимофей прошел мимо поста дежурного, расположенного здесь же, у заднего входа, и свернул, было, на лестницу, но тут услышал сзади голос:
– Я здесь, Морфеус.
Парень обвернулся. Матрэкс стоял посередине холла, относящегося к парадному входу, и смотрел на него. Его лицо не было ни злым, ни добрым, вообще ничего не выражавшим. Это Тимофею не понравилось. Если шеф не показывал никаких эмоций, это не к добру.
Молодой человек шагнул к нему и заговорил:
– Андрей Александрович, я к Вам с докладом. Я…
Мужчина остановил его:
– Да. Да. Я знаю. Я все знаю, что у вас там происходило.
– Знаете? Откуда?
В этот момент через задний ход в дом внесли спящего Алексея и на глазах у Матрэкса понесли наверх по лестнице. Никто не задержался здесь, внизу, чувствуя, что у шефа и Тимофея уже начался, или, по крайней мере, сейчас должен начаться разговор насчет этого, который не принесет второму ничего хорошего и не станет для него приятным.
Когда все прошли, глава Светленгов молвил:
– Тимофей, не задавай глупых вопросов. Ты будто вчера родился. Ты же прекрасно знаешь, что при необходимости я могу отслеживать любого из вас и узнавать, что он делает, не пользуясь при этом никакими приборами. Вот мне стоит задать тебе вопрос. Я хочу знать, Тимофей: этого ты не мог избежать?
– Андрей Александрович, так как же я должен был поступить в этой ситуации?- Начал объяснять молодой человек, не растерявшись перед своим начальником.- Алексей психанул и начал убегать от нас, как не знаю от кого. Я и приказал поймать его.
– Тимофей!- Чуть повысил голос Матрэкс.- Я спросил: ты мог этого избежать?
– Не знаю.- Прямо ответил тот.- Я не хотел, чтобы он удрал.
– Понятно.- Шеф отвернулся от него и, сделав руки за спину, подошел к окну.- Тогда скажи мне, ты отдавал отчет себе в том, что делал?
Парень подошел к нему и все таким же уверенным голосом отвечал:
– Я полностью осознавал, что делал. И все из моей команды были свидетелями того, что я сказал. А сказал я, что за это несу ответственность я один.
На минуту повисло молчание. Матрэксу не хотелось оставлять этот случай без разбирательства и наказания виновного, ведь была нарушена главная директива Избранных – Светленгов. А оказался повинен в этом его первый помощник и заместитель по имени Тимофей Анатольевич Люборец, который нарушил директиву N1 и, по сути, должен был понести за это наказание. И ему нужно было что-то сделать, что-то предпринять, но… В глубине души лидер считал поступок своего помощника в какой-то мере оправданным, не смотря ни на что. Тимофей и Эльдар являлись хорошими друзьями, и тот не хотел, чтобы смерть друга оказалась напрасной. Он решил обязательно получить взамен то, ради чего все это произошло.
– Тимофей.- Начал, наконец, глава Светленгов спокойным, ровным голосом.- Ты нарушил нашу директиву N1, которая гласит: "каждый человек делает свою судьбу сам и только сам, а потому он имеет право на самостоятельный выбор того пути, по которому ему идти дальше. Никто из Светленгов не должен привлекать на свою сторону никого из потенциальных Избранных или простых людей силой. В случае нарушения этого правила Светленг должен понести одно из самых сильных наказаний: лишение права делать самостоятельный выбор на определенный срок или пожизненно, либо быть изгнанным и отправиться в закрытую зону, где проживают уединившиеся от всего мира Избранные, не пожелавшие стать ни Воргами, ни Светленгами, и остаться там жить до своей смерти". Понимаешь?
– Да.- Ответил Тимофей, чуть склонив голову и держа руки в карманах брюк.- Я виноват и прошу прощения. Я готов к наказанию.
Последних слов Матрэкс не ожидал услышать. Тимофей впервые в жизни у кого-то просил прощение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});