или запиши его домашний телефон, — после разговора с мамой сказала Кира Андрею. — И что с лагерем, кстати? Он через неделю сможет работать?
— Ну… Его перевезли, значит, состояние стабильное, — задумался Андрей. — Полагаю, через неделю ему могут предложить стационар или приходить на процедуры… А в любом лагере должен быть свой медик. Так что если просто уколы, то даже я смогу их делать. Да и работать в интеллектуальном лагере — это не кирпичи грузить. Будет поменьше напрягаться. Да и Лёха не из тех, на ком дети сильно виснут.
— Ну наверное… — согласилась Кира. — Ты знаешь, успел ли Лёха признаться в чувствах и всё такое?
— Не знаю, он только говорил, что очень виноват, что такое с сестрой Аниты случилось, со Светой. И что… может, она его вообще не простит никогда.
— А что вообще случилось, ты знаешь?
— Вроде бы в них пьяный водитель въехал, лобовое столкновение, так говорили в больнице, — вздохнул Андрей. — Удивительно, что только двое погибших из пяти человек. Аните очень повезло, что она была пристёгнута.
— А её не привезли? Или она уже давно приехала? — спросила Кира.
— Я понял, что она там осталась, в той больнице, со Светой, — ответил Андрей. — И мама их туда уехала.
— Понятно…
— Ты пойдёшь к нему в больницу?
— Нет, не пойду, если ехать в ваш лагерь в августе, мне надо время освободить. У нас папа дом купил, как оказалось. Недалеко от нашей школы бывшей такую… вроде как избушку-развалюшку. Там нужно всякие сараи-чердаки разбирать, полно всякого барахла. Папа хочет всё перестраивать вроде как. Так что пусть Лёха лечится. Мы увидимся, когда он на поправку пойдёт… А ты, если желание есть, тоже можешь пойти с нами, посмотреть, что там за дом. Я, если честно, вообще не помню, какие у нашей школы дома были. Немного отвлечёшься.
— Ну да, в голове всякое крутится, — кивнул Андрей.
— Хорошо мне, — хмыкнула Кира. — Я уже давно ни о чём не думаю.
— В смысле? Вообще? А это как? — удивился Андрей.
— Сложно объяснить, как не думать, тому, кто постоянно крутит всякие мысли в голове, — пожала плечами Кира. — Это такая медитация.
— А ты уверена, что не думаешь? Может, это ты думаешь, что не думаешь, а на самом деле думаешь? — спросила Андрей. — А медитация это… в смысле, не знал, что ты медитируешь.
— На самом деле я всё время в медитации просто, — усмехнулась Кира. — Практиковать начала лет с четырнадцати где-то.
— Поэтому ты всегда такая спокойная? Ну, в смысле, возле тебя всегда как-то… всегда спокойно.
— Островок спокойствия в бушующем море жизни, — засмеялась Кира.
— Ну да… — согласился Андрей. — Что-то такое и есть.
* * *
Лёха объявился возле дома через два дня после их разговора с Андреем.
— Да, меня отпустили на стационар, чего мне лежать? — ответил Лёха на вопрос Андрея.
— На самом деле он хотел поизображать из себя Карлсона, но, так как зрителей с вареньем не было, он заскучал и сбежал из отделения, — хмыкнула Кира.
— А? — открыл рот Андрей.
— Мне сказали приходить на осмотр и какие лекарства принимать, — ответил Лёха, который держал правую руку на перевязи. — Я стою на ногах, руку не напрягаю, её загипсовали, я чувствую себя значительно лучше, чего там лежать… и да… там скучно. Лето… Андрей сказал, что вы теперь сюда приходите…
— Ты что, знала, что он сбежит? — удивился Андрей.
Кира неопределённо пожала плечами.
— Скорее, предполагала. Как твоя скула?
— Там поставили пластинку какую-то, — ответил Лёха. — Но вроде ничего. Когда очнулся, щека была похожа на флюс, а потом опухоль спала и словно старый синяк… Но уже десять дней прошло, так что поджило. Из аварии ничего вообще не помню. Словно кусочка памяти нет. Просто сижу в машине, а в следующий миг уже на обочине и кровь рот заливает.
— А линзы как? — спросила Кира. — Тебе их вынули или не догадались? Все глаза красные.
— Не, не вынули… Я несколько дней с ними был в больнице. Ну я немного под капельницами был, правда. Потом снял. Я как раз новые купил, когда ездил…
— Ты хотя бы к офтальмологу попросись, пока в больницу ходишь, капли тебе прописали бы, явно же что-то вирусное в глазах. Только линзы переводить. Нельзя больным в них ходить…
— Ладно… — Лёха потёр глаз левой рукой. — Может, и правда схожу, спрошу, чего в глаза накапать. Ну… показывайте, что тут за дом и чего вы делаете, я хотя бы просто посмотрю.
Глава 25
Лагерь
В «Первомайский» Кира поехала в среду. Решила дать парням несколько дней на адаптацию. К тому же надо было помочь маме с уборкой лука на участке: тот как раз просох и требовал обрезки.
Дорога по ощущениям заняла больше часа, но Кира взяла свой плеер и много разных дисков, которые скрасили путь. При этом ещё повезло сидеть: хотя она купила билет на автовокзале, тот был без места, а в небольшой древний автобус с «мордой» набилось человек сорок. Кира села на очень высокое одиночное место на колесе, и ни одна бабка на него не претендовала.
Потом оказалось, что от остановки до лагеря ещё идти в гору около километра. Кира лишь порадовалась, что шла почти налегке: несла пакет с вещами, в котором были тёплая голубая пижама с котёнком — в последний раз она брала её в «Старую Рось»; несколько пар трусов, запасные носки, чёрные спортивные бриджи, длинная и широкая жёлтая футболка с номером «64», которая досталась ей в подарок после конкурса на стипендию; любимый маленький топик — только на грудь до талии, который походил на платок или бандану, так как регулировался завязками на шее и на спине. Теоретически, его можно было носить и на голове, как косынку, и эта универсальность Кире очень нравилась. Любимым топик стал благодаря нежно-голубому оттенку основы с почти абстрактным синим принтом Эйфелевой башни и облаками, такое сочетание цветов делало глаза ярче и красиво оттеняло загар, а удачная длина подчёркивала талию, не говоря уже о том, что благодаря завязкам спина была почти открыта.