в Академии, с простыми людьми они дел почти не имеют, но такого положения, как у мэтра Сухоярова, тебе здесь не достичь. В столице это еще можно было бы пережить, там другие преимущества есть, а здесь… Смысла не вижу. Ты со мной согласен?
Петя кивнул. Ничего нового сестра не сказала, он сам об этом уже неоднократно думал. А вот то, что и она думает о том же и приходит к тем же выводам… О чем это говорит? То, что Клава грамоты не знает и жила в Тьмутаракани, вовсе не означает, что она должна быть дурой. И здесь, в Баяне, она очень быстро освоила роль респектабельной горожанки. Женщины, в принципе, легче мужчин приспосабливаются к обстоятельствам, а к изменениям к лучшему — тем более. Но, все равно, умение сестры наблюдать и делать выводы, вызывало уважение. Стоит ее послушать. Может, чего дельного скажет.
— Есть тут женихи, по меркам Песта, даже завидные, только кому я нужна без тебя? — Клава снова вздохнула: — Мое главное приданое — это ты. А тащить за тобой еще и мужа отсюда… Проще на новом месте найти.
Все с сестрой ясно. К брату-магу приклеилась надежно, сама не отстанет. А надо ли, чтобы она отстала? С одной стороны, конечно, обуза. Не в том смысле, что деньги на нее надо тратить и о ней заботиться, это, как раз, пустяки. Хуже, что ее потолок — зажиточные мещане. К генералу в гости с неграмотной сестрой не пойдешь. Но, ведь, родня. А это слово — не пустой звук. Своя она для Пети. И он для нее — свой. Нет, конечно, если к нему все семейство задумает переехать, хорошего будет мало. Родне надо помогать, но пусть она лучше в Песте остается. С него и одной сестры под боком хватит. Вот пусть она за остальными и присматривает. Кстати, похоже, ее такая роль вполне устраивает.
— С твоими «невестами» та же картина, — Продолжила, между тем, Клавдия: — Девки, может, и справные, а серьезного приданого ни у кого нет. Чуть не больше всех за Галей Фокиной дают, что с тобой все на танцах крутилась, целых три тысячи. Только какие же это деньги для мага! У тебя, думаю, уже сейчас больше есть. Вон как ты давеча для матери тысячу мне передавал, просто из кармана вынул.
— Так, может, я последнее для матери не пожалел?
— А то я не знаю, сколько ты в запрошлый год сюда чая да шелка привез. Весь город знает. Небось, в этом году тоже не пустой из Тьмутаракани вернулся.
Нет, эти кумушки — прямо дознаватели какие-то. Хотя, ничего незаконного он не делал. Подумаешь, через таможню не проводил, так он и не купец, для себя, на подарки брал. Таможенники сами смотреть должны были.
А то, что сестра вместе с товарками его богатеем считают, это ерунда. Все бабы чужие деньги считать любят. Главное, что его от этого только больше уважают. Но замечание сделать надо.
— Сколько ни привез, все мои. И с неба на меня деньги не сыплются, самому стараться приходится.
— Вот я и говорю, тебе бы лучше какая купчиха подошла, с приданым хотя бы в полста тысяч. Или уже мало?
— Деньги я и сам сумею заработать. Богатую аристократку за меня не отдадут, а купчиха от мещанки разве что гонором отличается. А у здешних горожан, считай, у всех мажья кровь наличествует.
— И много среди них магов рождается? От чистокровных магов из дюжины детей, хорошо, если один в родителей пойдет. А среди местных мещан одна Машка Селиванова с даром родилась, да и то его профукала.
— Ну, не совсем… Но, по уму, ей бы снова на первый курс надо идти.
— Ты не знаешь? Неужели не сказал никто? Пока вы по лесу гуляли, ее снова в вашу «давилку» отправили, седьмой разряд возвращать, так она там окончательно выгорела.
— Вот как?
Петю сообщение расстроило. Не то, чтобы он сильно за Машку переживал, знакомая, но особой симпатии между ними не было. Стало обидно, что его труды по восстановлению ее каналов прахом пошли. И, возможно, с самого начала смысла не имели. А он уж было решил, что может выгоревших магов восстанавливать, а то, и вовсе из обычных людей магов делать. Оказалось — не может. Или эта его способность никому не нужна.
Машка, конечно, сама виновата. Дар у нее слабый был, но на первом курсе все-таки до разряда дотянулась. Стипендию получать стала, из бедности выбралась. Живи и радуйся. Куда ей за Дивеевой или Павловой тянуться было? Надо свои силы трезво оценивать. Самой стать генералом ей никак не светило, а вот генеральшей, если повезет, могла бы. Теперь уже нет.
Вот почему с ней преподаватели возиться не стали? Все-таки барышень в Академии беречь стараются. Достала всех своими сверхурочными сеансами? Или просто сметой не предусмотрено кадетов на второй год оставлять? Получается, дали ей неделю себя в порядок привести, вот она и выгорела.
И помочь ей Петя больше ничем не может. Во-первых, у самого темной энергии почти не осталось. А, во-вторых, бесполезно. В третий раз выгорит. И еще как бы самому неприятностей через все это не нажить. Так что — ну ее.
Поэтому сказал нейтрально:
— Мать ее — Настасью, жалко, — Развивать мысль не стал, сказать, на самом деле, было нечего. И помогать Селивановым он тоже не собирался. С какой стати?
Но Клавдия, на всякий случай, уточнила:
— Ты, надеюсь, Машку в качестве невесты не рассматриваешь? Приданого нет, магиня из нее не получилась, а характер, прямо «королевна». Чванлива ужасно.
— Так она, вроде, и есть княжеских кровей, — хмыкнул Петя: — И, нет, не рассматриваю. Пока была магиней, объяснила мне, что ее такие лапотники не интересуют.
— Эх, Петенька, наступила бы ясность с твоим местом службы… — Сменила тему Клава.
— Некоторая ясность есть, — Совершенно серьезно ответил Петя: — Но не полная. Ясно, что на три года в какую-нибудь дыру законопатят. На то она и обязательная отработка, что никто туда своей волей не рвется. Без большого блата в хорошее место не попадешь. Хотя и знатная родня не всегда помогает. Графа Шувалова, вон, в Ханку упекли. Хотя, он странный, сам мог в неспокойные места рваться, боевые ордена выслуживать.
— У тебя ордена уже есть.
— Это радует. Может, Левашов не станет меня за новыми отправлять, он и так недоволен, что у меня столько наград. И хорошо, что я — целитель. То есть послать меня туда,