Читать интересную книгу Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди - Федор Раззаков

Таких махинаций где-то с конца лета было совершено несколько, однако только в сентябре об этом стало известно в МУРе (до этого жертвы предпочитали в милицию не обращаться). Была создана оперативная группа по розыску преступников. Ее возглавил заместитель начальника одного из отделов капитан милиции Михаил Шестопалов. Он сам подобрал инспекторов, включив в группу тех, с кем уже не раз приходилось участвовать в самых сложных операциях.

Поиски начали с самой колоритной фигуры в шайке — шефа. Судя по тому, как он себя вел, это был матерый и хитрый преступник, хорошо разбирающийся в психологии людей. В коридорах различных министерств он чувствовал себя как рыба в воде, совершенно не тушуясь и никого не боясь. Именно с министерств сыщики и начали. Опросили тамошних секретарш и вахтеров и спустя какое-то время уже имели на руках подробное описание «шефа» и его подельника. Сделали их фотороботы, с которыми и стали шерстить центр города, пытаясь выйти на преступников. Но те никак не хотели идти в расставленные сети.

3 октября в Москве состоялся очередной Пленум ЦК КПСС. На нем сразу два протеже Брежнева получили повышения: стали кандидатами, в члены Политбюро. Это Константин Черненко (в партийном аппарате за ним закрепилось негласное прозвище Кучер по первым буквам имени-отчества-фамилии) и Василий Кузнецов (он также стал первым заместителем Брежнева в Верховном Совете).

В Сочи продолжаются съемки фильма «Женщина, которая поет». В тот день, когда в Москве шел Пленум ЦК КПСС, снимали объект «хутор» с участием Аллы Пугачевой: она исполнила одну из своих песен. На следующий день работа продолжилась, но уже в другом месте — в 56 километрах от города на берегу моря была снята еще одна песня. Но в три часа дня погода внезапно испортилась, на море начался шторм, и съемки решено было прекратить. На другой день сняли проход Пугачевой по набережной Сочи.

Продолжает свою деятельность шайка Михаила Зацепина. Как мы помним, свое первое преступление — ограбление квартиры — преступники совершили 30 августа, похитив вещей почти на 3000 рублей. Продав большую часть похищенного, грабители месяц жили на эти деньги. Потом те закончились, и перед любителями красиво пожить за чужой счет опять встала проблема — где добыть новые средства.

Путь был один — новая квартирная кража. Но тут Зацепин предложил иной способ заработать шальные деньги. Некоторое время назад судьба свела его с двумя иностранцами — гражданином Республики Нигерия Майклом и работником посольства ФРГ в Москве Штеффаном, которые проявляли повышенный интерес к старинным иконам. Обещали за них хорошие деньги — по 300–500 рублей за штуку, а то и больше. Когда главарь сообщил об этом своим подельникам, те с радостью согласились участвовать в этом промысле. По их мнению, красть иконы было куда безопаснее, чем взламывать чужие квартиры.

Поскольку добывать иконы предстояло вдали от Москвы, преступникам нужен был автомобиль. Обзавестись им было решено с помощью угона. В середине сентября злоумышленники угнали «Волгу ГАЗ-24» с территории Академии наук СССР и спрятали в укромном месте. Там она стояла почти три недели. Наконец, 5 октября трое преступников выехали на ней из Москвы. Их путь лежал в Палехский район Ивановской области. В селе Красное они приметили церковь Знаменскую и стали дожидаться ночи. Непосредственно на кражу отправились двое — Чудаков и Коркин, а Зацепин опять остался на шухере: сидел в машине и по рации должен был предупредить подельников о возможной опасности. Но все прошло без сучка и задоринки. В ту ночь церковь лишилась сразу 50 икон XVII–XIX веков (7 икон по 1000 рублей каждая, иконы «Всех скорбящих радость» за 3000, «Святого Николая» за 2500 и т. д.). Самое поразительное, что весь этот набор Зацепин продал нигерийцу Майклу за 6000 рублей, хотя реальная стоимость похищенного была 72 000.

В среду, 5 октября, большое горе пришло в семью популярного певца Муслима Магомаева — скончался его родной дядя Джамал-Эддин Магомаев. Покойный был самым дорогим человеком для певца, заменив ему отца, погибшего на фронте. Джамал-Эддин работал главой постпредства Азербайджана в Москве и умер из-за того, что принял слишком близко к сердцу одну проблему, инициатором которой сам и явился. Он задумал в здании постпредства переоборудовать свой большой кабинет под кабинет для главы Азербайджана Гейдара Алиева. До этого у того были маленькие апартаменты возле лестничного пролета, где постоянно ходили люди. Получался проходной двор, который Джамал-Эддин и решил ликвидировать. Сам Алиев был не в курсе этих планов, но кто-то из правительства республики, не желая возиться с проблемами, связанными с перепланировкой в здании постпредства и выделением денег под это дело, позвонил в Москву и соврал постпреду о том, что Алиев крайне недоволен его инициативой. Джамал-Эддин так расстроился, что у него заболело сердце.

Между тем Алиев в начале октября приехал в Москву, чтобы принять участие в сессии Верховного Совета СССР, которая должна была открыться 4 октября и где должна была быть принята новая Конституция СССР. Постпред лично встречал Алиева в аэропорту, надеясь, что тот сам объяснит ему свое отношение к задуманной им перепланировке. Но Алиев ничего ему не сказал, поскольку был абсолютно не в курсе происходящего. А дядя Магомаева объяснил это по-своему: что глава республики не желает с ним об этом разговаривать. Поэтому, когда он вернулся домой, ему стало плохо. Магомаев в тот момент вместе с друзьями был в ресторане «Баку», что на улице Горького (в конце мая он открылся после длительной реконструкции). В разгар веселья певец позвонил домой, чтобы узнать, вернулся ли дядя, и узнал от домашней хозяйки о случившемся. И тут же помчался к дяде.

Вспоминает М. Магомаев:

«Смотрю, дядя лежит с полотенцем на голове. «Очень, — говорит, — голова болит». Как мог, начал успокаивать его: «Голова может болеть и от погоды. На улице дождь». Спросил про Алиева. Дядя оживился: «Очень хорошо меня встретил, очень хорошо. Сердечно…» Вижу, что говорить ему трудно — скажет слово и отдыхает, дыхание переводит. Потом ему стало хуже. Неотложка. Одна, вторая… Уколы…

Он держался до последнего, просил нас с Тамарой (Тамара Синявская — жена певца. — Ф. Р.) выйти из комнаты, не хотел, чтобы мы его видели таким — ослабевшим, беспомощным… Последние его жесты были в сторону шкафа. Я понял, о чем он хотел сказать: там, в шкафу, — дедовские архивы. Дядя завещал мне хранить их.

Его увезли в больницу. Что-то оборвалось во мне. Я сидел у телефона. Выпил водки, но не опьянел — настолько был в подавленном состоянии, что она показалась мне простой водой. Такой была реакция организма на то, о чем предупредили врачи, — дядя безнадежен.

Поздно вечером позвонили из больницы и сказали, что мы можем приехать. Я застал дядю Джамала уже без сознания…

Гейдар Алиевич тоже звонил в Кунцево. Не знаю уж, что там отвечали ему врачи. Наверное, обычные в таких случаях слова: состояние тяжелое, но стабильное. Возможно, скрывали от него, тянули время. В течение двух дней дядю всячески поддерживали, делали прямые уколы в сердце. Алиев должен был спокойно сделать свой ответственный доклад. Нельзя было в такой ситуации говорить ему о смерти постпреда республики. Как только закончилась телевизионная трансляция заседания, врачи уже могли сообщить о случившемся: Джамал-Эддин Муслимович Магомаев скончался, не приходя в сознание…

Гейдар Алиевич спросил: где бы я хотел похоронить дядю? Конечно, на родине, в Баку, рядом с дедом, его отцом… Мы отправились с телом дяди на самолете Алиева. Похоронили с большими почестями. Гейдар Алиевич нес его гроб…»

5 октября на съемочной площадке фильма «По семейным обстоятельствам» группа работала в декорации «квартира художника». Снимали эпизод, где героиня Галины Польских приходит в дом художника (Евгений Евстигнеев), надеясь обсудить проблему возможного обмена жилплощади. Но тут выясняется, что на самом деле речи ни о каком обмене идти не может, поскольку объявление в газете фикция: на самом деле мама художника таким образом пытается подыскать ему невесту. В тот день сняли начальные и заключительные кадры эпизода, где раздосадованная гостья бросает в лицо художнику фразу: «Вы похожи на старого и не очень удачливого Дон Жуана». Середину эпизода снимут позднее (8 октября).

6 октября в Театре на Таганке состоялась премьера спектакля «Перекресток» по мотивам произведения Василия Быкова. Владимир Высоцкий в нем занят не был, поэтому приехал позже других — аккурат к банкету. Когда он вошел в зал, все ахнули: на нем был черный костюм (а его он практически никогда не надевал), белая рубашка, галстук. Кто-то из присутствующих с удивлением сказал: «Володя, мы тебя таким еще не знали!» А тот в ответ: «Я и сам себя таким не знаю».

На том банкете присутствовала Вера Савина, с которой Высоцкий познакомился в январе прошлого года на концерте французского певца Максима ле Форестье. Однако, когда Вера встала, чтобы поприветствовать Высоцкого, тот ее не узнал. Как вспоминает она сама: «И тут я просто от его взгляда покрылась коркой льда. Потому что в его взгляде было такое отчуждение, такое отстранение. Я повторяю: «Мы с вами знакомы». А он снова: «Нет, я не помню».