Читать интересную книгу "Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин"

слухи о жёсткой дисциплине, что царила на царских кораблях, Севе были совсем не по нутру. А ведь он уже мечтал о дальних плаваниях и богатых дарах чужих земель. Прогуливая свои жалкие пуло, он с жадностью слушал о весёлых временах каперских войн, когда удачливый мореход после дележа добычи мог наскрести денежки на собственный двор. Жаль только, что времена эти давно прошли, оставив после себя сказы да легенды.

И чем дольше ошивался Севастьян в порту, тем яснее для него становилось, что ветреная удача решила показать ему свою филейную часть, так что, похоже, всё же придётся идти на покрут в царский флот. Деньги-то заканчивались.

В харчевню "Морской конёк" он забрёл уже скорей по привычке, чем на что-то надеясь и почти сразу понял, что сегодня ему повезет, и он сможет схватить ярко-пеструю и капризную птицу удачи за хвост. Причём сам не понимая причину своей же уверенности.

Просто сегодня там, где обычно сидели купеческие покрутчики, в гордом одиночестве восседал кругломордый брюнет, с ляшскими обвислыми усами и тщательно подстриженной бородкой. Восседал в одной рубахе, а кафтан из дорогого иноземного сукна с кружевными манжетами и воротником висел тут же на спинке его стула. Перед ним на столе лежал лист бумаги, а его взгляд буквально буравил каждого нового посетителя. Не обошёл он своим вниманием и Севу. Глянул так, как их атаман скомороший, когда прикидывал, как лучше вора, что у своих крал, зарезать.

Поёжившись от подобного взгляда, парень направился к знакомцам, которых уже завёл в порту. У них-то и поинтересовался, что за тип в углу воссел.

— То дядька Втор, — охотно пояснили ему знакомцы, разливая заказанное Севой пиво. — Редкий гость в наших краях. Пришёл мужиков на покрут искать.

— Так, а что не идёт никто?

— А оно большинству надо? — удивился народ. — Вот послушать про его подвиги это со всем желанием. А крутиться нет. Он, почитай, по нескольку лет дома не бывает. Это тебе не торговые лодии: по весне вышел, по осени вернулся. Денег, у них, конечно, куры не клюют, но и смертность высокая. А оно надо: за длинным рублём погнаться, да вместо этого в пучине сгинуть! Красен посул, да тощ, и вилами по воде писан! Хотя желающие обязательно будут. Сейчас слух пройдет, и увидишь, как народишко собираться станет.

Что-что, а соображал Севастьян быстро. Слухи о том, что часть вчерашних каперов служит теперь закатному императору, он уже слышал. И теперь, глядя на богато разодетого покрутчика, парень понял, что это именно его случай. Не слушая возражений собутыльников, он решительно поднялся с лавки и направился к мужчине, который с ленцой, но явно заинтересованно следил за ним.

— Хочу ряд заключить, — буквально выдохнул Севастьян, остановившись у края стола покрутчика.

— В море то хаживал? — лёгкая усмешка прорезалась на лице мужчины.

— Не доводилось пока. Всё посуху гулял.

— И много нагулял?

— Достаточно.

— Смотри, коли вор — приставу выдадим без раздумий. Сам то грамотный?

— В ворах не числился, а грамоте разумею.

— Ну, тогда бери, читай, — вновь усмехнулся покрутчик и протянул Севастьяну исписанный полууставом лист.

Севастьян быстро пробежал глазами сухой текст и слегка обалдел. Ряд был составлен очень скрупулёзно, чётко разделяя права и обязанности подписавшего его. Походу у каперов с дисциплиной всё было не хуже, чем на флоте, но хоть платили больше да долю в добыче обещали.

— А, где наша не пропадала, — махнул рукой Севастьян и размашисто подписался под листом.

— Ну, смотри, молодец, — посмеиваясь, проговорил покрутчик. — Новая жизнь у тебя нонче начинается. Учиться будешь всему наново: и ходить, и по дереву лазать, и говорить. И учиться будешь зело прилежно, ибо море неумех не любит и первыми к себе забирает. Отбываем завтра после заутрени, так что время собраться у тебя есть. Советую одежонки прикупить побольше, да тёплых вещей взять тоже. Вот на то тебе денюжка малая в счёт жалования будущего и завтра тут чтоб ужо собранный стоял.

Севастьян кивнул, привычно запихивая свой экземпляр ряда за пазуху, и неспеша вернулся к друзьям-собутыльникам. Предстояло отметить свой первый покрут, да поутру пойти по местным лавкам, собираться в путь-дороженьку.

А через день небольшой караван из двух десятков человек тронулся через Ливонию в сторону строящегося Балтийского порта, где море уже, в отличие от Норовского, было свободным ото льда.

Каравелла Севастьяну понравилась с первого взгляда. Красивый кораблик и достаточно грозный: шесть крупных чугунных пушек по борту могли продырявить кого угодно, а всякая вертлюжная мелочь изрядно проредить чужую команду. Да и кубрик, в котором жили мореходы, тоже был достаточно просторен. Только коек, как таковых, не было: как подсказали старожилы, для сна предназначались гамаки — подвесные сети, подсмотренные у дикарей из Нового Света. К вечеру, умаявшись с непривычки, Севастьян с трудом развесил свою подвесную койку и провалился в тяжелый сон.

А с утра началась обещанная учёба.

Мореход ведь знать и уметь должен многое: вязать хитрые морские узлы, травить якорь в крепкий ветер, поднимать стеньги и реи, ловко работать на высоте, накладывать и обтягивать такелаж, лихо взбираться в шторм по вантам и поддерживать на борту чистоту и порядок. Причём на стоянке у берега тренировались недолго: уже через седмицу утром боцманский свисток погнал их к кабестану и Севастьян, напрягая мышцы, наваливался на рычаг, помогая товарищам вытягивать из морской пучины якорь. А потом обмывал его от прилипших кусков илистой земли и крепил к борту. В результате, когда прозвучал свисток отбоя, Сева успел изрядно выдохнуться. Но отдыхать ему и другим новичкам не дали. Садюга боцман с присказкой, что в этой луже самое то морскому делу учиться, погнал их на реи…

К концу первого месяца Севастьян уже почитал себя вполне готовым мореходом. Корабль он знал хорошо, в мачтах не путался и с парусами работал уже достаточно умело. Да и как по-другому? Покрутчик правильно сказал: море берёт первыми самых неумелых. Вот и у них один деревенский увалень свалился в волнение с рея и насмерть разбился о палубу. Тело, привязав к нему каменюку, зашили в парусину и сбросили в море под молитвы капитана. И это стало куда более действенным уроком для остальных, чем все слова до того.

В общем, к концу первого месяца плавания Сева втянулся в однообразие корабельной жизни, и уже не вёлся на подначки бывалых мореходов и не удивлялся их многочисленным рассказам, в которых правды было хорошо если половина.

А ещё парень неожиданно даже для себя самого полюбил чтение. Да-да, в долгие часы меж