Когда в кафе ворвалась группа реагирования, сцена в кафе напоминала сбор римских сенаторов из «Цезаря и Клеопатры». В белых скатертях, узлом завязанных на плече, сидя на синих диванах с позолоченными спинками, собравшиеся энергично трясли конечностями, пытаясь согреться. Аполлонский вполне тянул на Цезаря, но мама Лиммер, замотанная с головы до ног, на Клеопатру не походила, а походила скорее на раздувшуюся мумию египетского фараона.
— Бармаглот, коньяк есть? — поинтересовался Аполлонский у командира. — Передай фляжку по кругу.
— Гриша, а ты куда тянешься? — возмутилась мама Лиммер. — Ты же сухой!
— А стресс, Наденька, стресс! Если бы ты увидела эту ужасную картину во всей ее живописной панораме! И потом, если бы тебя ни за что ни про что связали ремнем…
— Пейте уже, папа Лиммер, и передавайте дальше, — нетерпеливо сказал Сеня. — Недосуг нам тут сказки слушать. Володя, — обратился он к Путяну, — мешки с цементом, строительным мусором, блоки какие-нибудь в паркинге есть?
— Есть, как не быть. У каждого неплательщика по коммунальным платежам на парковочном месте по блоку стоит.
— Много таких блоков? Нам нужно все двери в «Купол’ок» забаррикадировать, чтобы водой не выдавило.
— Хватит, на все хватит.
— Покажи ребятам, где стоят погрузчики, блоки собирайте, двери замуровывайте. Назначаю тебя главным.
Путяну кивнул лысой головой в знак согласия. Отказаться он все равно не мог.
— Сева, — обратился Аполлонский к охраннику, — ты тоже с ними давай, от воды меня охраняй.
Плебеи отправились выполнять задание, в кафе остались одни патриции.
— А как же мы отсюда выйдем? — опасливо спросил Подлипецкий.
— Через паркинг, ясен пень, — ответил Аполлонский.
— А если паркинг зальет? Ваш же Петюн сказал, что всего метр остался. Может позволите, Семен Аркадьич, машины из паркинга вывести? Жалко же, столько лет непосильного труда могут потонуть в одночасье.
— Сидеть, я сказал. Ждем Сачкова.
— И сколько мы будем его ждать? — осмелел Загребчук. — А может, он утонул? И машины наши утонут… Кто нам ущерб возместит?
— Страховая компания тебе возместит… — Аполлонский набрал номер. — Ира, ну что там с Сачковым? Десять минут прошло. Дома нет? Жена не в курсе? — Аполлонский отключился. — Партизанит, …ля! Прячется где-то! Я ему спрячусь! От почетного караула не спрячешься…
Тираду Аполлонского прервал входящий звонок.
— Вот видишь, Гриша! — прошептала мама Лиммер. — Дозваниваются! Как же ты не смог сюда дозвониться? Физика радиоволн, физика радиоволн!
— Мироныч? Слушаю. Да, про Козюлькулиева. Что? Чей резидент? Туркменский резидент?! А какой интерес у туркменского резидента может быть к нашему «Куполку?» Представить не можешь? И я не могу. А ведь прослушивал, е…натик! Через Сачкова. Да, за «Сюртель» тебе спасибо! Всех об…ал! Ну на связи, бди пока. Кто-то еще ко мне прорывается.
— Да, слушаю. Васькин! Отправил китайцев? Через двадцать минут будут? Давай, двадцать минут продержимся. В МЧС? В МЧС не звонил. У них же нет китайцев. Они с утра спасательные операции начнут по сбору жмуриков. «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца…» Откуда фура? Да какой-то козел весь мой заповедник решил похерить. Всех козлов хотел умыкнуть одним рейсом. Догадываешься, кто? Я тоже догадываюсь. Только большая незадача у дамочки случилась. Вонючка решила выйти из берегов, а выходить-то некуда, она трубы и порвала, как Тузик грелку. И фуру подмыла! Она и сползла, нет, не дама, фура сползла, прямо к «Куполку». Завтра номер на фуре посмотрим и всю цепочку раскрутим. А сам подгребай китайцами командовать. Я тут замурован. Ну, на связи!
— Петюн? Что, подступает? Сколько еще? Того и гляди в паркинг польется?
Глаза присутствующих умоляюще сфокусировались на Аполлонском.
— Ладно, — смиловался Сеня, — сейчас два сорок, пятнадцать минут на эвакуацию, кого здесь в два пятьдесят пять не будет, вычеркну из списков! Навсегда! Как Сачкова!
— Дайте хоть двадцать! — заклянчил Иванько. — Пока в квартиру за ключами, а лифты, поди, отключили, пока в паркинг добежать, пока выехать…
— Четырнадцать! — рявкнул Семен Аркадич. — Время пошло!
Иванько, Подлипецкий, Загребчук и Сволочников кинулись к двери как подорванные. Семейство Лиммер осталось на месте.
— А вы что не у…ваете? — поинтересовался Аполлонский.
— У нас машина в ремонте, — пояснила мама Лиммер. — На прошлой неделе какой-то мерзавец гвоздем нацарапал на капоте: «Не обоссысь!». Ну и потом, мы рады провести лишнюю четверть часа в общении с вами. Правда, дорогие мои? — обратилась она к сыну и мужу.
Но измотанные и разморенные коньяком папа и сын Лиммеры ничего не ответили. Они уже спали, прикрывшись цветастым одеялом Путяну, склонив друг на друга умные головы.
14 апреля, 02 часа 40 мин
Ангелы и демоны
Боря, Стас и Леня мчались в паркинг как потерпевшие. Скатерти на них развевались и мешали передвижению. Они точно знали, что Аполлонский не шутил, лучше уложиться в отведенные лимиты. Ключи от машин были с ними изначально. Только Сволочников побежал за ключами в квартиру. У него не было шансов успеть обратно вовремя, все трое это понимали и про себя злорадствовали. Сволочникова не любил никто. Ни бывшее правление, ни настоящее, ни будущее. Такой уж Гена был человек, что тут попишешь. По природному недомыслию он умел наживать врагов и наживал их походя, но обзавестись друзьями у него не хватало ума.
Троица скатилась кубарем по лестнице и побежала по полупустому паркингу — в пятницу жители «Куполов» имели обыкновение отъезжать на рублевские и новорижские дачи, вдохнуть относительно свежего воздуха. «Бумер» Загребчука, «мерс» Иванько и «крузер» Подлипецкого стояли рядышком, в дальней десятой секции. Бегать ребята умели — Боря с Ромой имели за плечами армейскую школу, а Леня все-таки когда-то был ментом. Паркинг был расположен буквой «Г»: его меньшую сторону они преодолели за одну минуту десять секунд. На повороте пришлось резко затормозить, чтобы не столкнуться с мчащайся на выезд густо затонированной машиной спецсвязи.
— Народ прочухал, сваливает! — закричал, перекрывая визг шин на повороте, Леня.
Он выглянул из-за угла, чтобы убедиться, что путь свободен, и рванул дальше с низкого старта. Коллеги последовали его примеру. Повернув, они сначала услышали гомон голосов, а потом увидели фигуры людей, едва одетых, в панике бегущих им навстречу. А потом они почувствовали запах, зловонный запах канализации. Они сближались, не в силах сменить внутреннюю программу, не в силах остановиться.
— Капец! — завопил Загребчук. — Выгребной насос сдох, щас в дерьме потонем!
Не сговариваясь, они резко развернулись и побежали обратно.
— Ангелы, ангелы! — закричали люди из толпы. — Господь прислал нам ангелов, они выводят нас отсюда!
— Аллилуйя! — закричали христиане.
— Аллах акбар! — возликовали мусульмане.
Буддистов и иудеев в толпе не было.
Боря, Стас и Леня нырнули обратно за угол, добежали до лестницы, ведущей к кафе, за пятьдесят секунд и преодолели четыре пролета за двадцать. Они ворвались в помещение кафе, тесня друг друга в дверях. Аполлонский взглянул на часы:
— За три минуты управились! Ведь можете, когда припрет.
— Сейчас нас всех припрет, Сеня! — позволил себе фамильярность Стас. — Дерьмо подопрет снизу, а дождевые воды — сверху, будем как вишенки в коктейле из текилы плавать.
— Что там такое, Стас? — встревожилась мама Лиммер.
— Насос в девятой секции накрылся, уважаемая Надежда Федоровна. Канализационный насос. А сюда сейчас наш многонациональный подвальный народ хлынет, весь в фекальных массах. Баррикадируем двери!
Они схватили диван со спящими Лиммерами и приперли им дверь. Сами сели по краям для увеличения массы.
— Туши свет! — скомандовал Аполлонский. — Чтобы из-под двери не пробивался. Как будто здесь никого нет и дверь закрыта на ключ. Всем молчать.
Все замолчали. Темнота была кромешной. Где-то в отдалении были слышны стуки, крики, шум мотора, снова крики и стуки. Время шло. Кто-то попытался открыть дверь, потом забарабанил по ней, сначала костяшками пальцев, потом кулаками, а затем каблуками. Потом все стихло. Тишина была абсолютной и гнетущей. Слышно было только, как капает в мойку вода из неплотно закрытого крана на барной стойке: «Кап-кап-кап». И вдруг посреди всей этой тишины послышались шаги, похожие на шаги Командора, медленные, тяжелые и карающие. Послышался визг несмазанных петель, и за стойкой бара возник луч света, такой ослепительно яркий, что зажмурились все, даже Аполлонский. За стойкой возникла фигура, ее безволосая голова отражала пучок галогенного света, вокруг головы сиял нимб.
— Спаситель! — воскликнула мама Лиммер. — Я всегда верила в тебя! Забери нас отсюда!