Читать интересную книгу Справочник по уходу и возвращению - Марта Кетро

Короче, он их застрелил, а потом себя.

(Конец песни про охотника)

И вообще, не слишком ли мы на этом сосредоточились?

Вам не кажется, что вокруг слишком много разговаривают о сексе? Не говоря уже о том, что секс, этот главный двигатель рекламы и синоним любви, стал символом успеха, основой модного образа жизни. Афиширование своих половых успехов считается приличным, а вот их отсутствие – постыдно. Нормальный мужчина не может «не хотеть», у женщин такая беда случается, но ее нужно лечить. Если ты одиночка и при этом не спишь с кем-нибудь раз в неделю, есть повод для беспокойства. Месяц воздержания – у тебя проблемы. Полгода?! – бегом к врачу. Пока тебя вожделеют, ты в порядке; и ты тоже обязан обладать похотливостью павиана, а если дело обстоит иначе – немедленно прими виагру или сходи к психоаналитику.

Вообще, здоровье – расхожий аргумент, «ты хоть о здоровье подумай, организм требует». Можно подумать, что по клиникам бродят толпы пострадавших от воздержания, что именно они – основные клиенты маммологов, гинекологов и урологов и что заболевания, передающиеся половым путем, напротив, страшная редкость, а рак груди бывает только у девственниц.

Повышенная сексуальная активность – норма, которую нам диктуют. Может, впрямую не говорят, но общественное мнение сформировано таким образом, что мужчины и женщины обязаны совокупляться при первой же возможности. «Вы переспали?» – обычный вопрос после первого свидания. После четвертого он приобретает тревожную окраску – «Почему вы еще не переспали?!» При нынешней моде на православие все как-то забыли, что пост – это не только вегетарианская диета, но и аскеза во всех смыслах. Заказать в кафе завтрак из постного меню вполне нормально, но отказаться от секса на пару месяцев?! Да вы с ума сошли, мы ведь живые люди.

Этой самой «живостью» оправдывается все на свете. Разъехались влюбленные на полгода – о какой верности может идти речь, кто станет терпеть, мы все живые. Изменили с кем попало – нормальное дело, не роботы же… Мы с гордостью ссылаемся на «животное» происхождение человека, будто тысячелетия цивилизации прошли стороной. Голыми по улицам не ходим, нужду справляем в специально отведенных местах, а как доходит до совокуплений, прямо удержу нет, до чего быстро обезьяна просыпается.

Возникает ощущение, что гиперсексуальность – не просто бич прыщавой юности, но и естественное состояние взрослого человека. Сорокалетний мужчина будто бы теряет голову от каждой мини-юбки, а тридцатилетняя женщина способна прыгнуть на симпатичного самца даже в лифте. Кажется, что весь мир живет в порнофильме, не участвуют только больные.

Существует американский сайт для асексуалов, так там есть раздел для перепуганных родственников. Среди часто задаваемых вопросов – «Виноват ли я, как родитель, в этом?», «Может ли это быть временным бунтом?», «Означает ли это, что они не способны любить?» В чем – в этом? Что – это? Что за ужасное «это» – СПИД, перверсии, аборты? Нет, просто люди беспокоятся, когда их близкие не слишком интересуются сексом.

Эстетика воздержания отсутствует в принципе. Человек, способный уйти в работу на несколько месяцев, воспринимается как сумасшедший ученый, «ботаник», трудоголик – одним словом, псих. Не говоря уже о монашестве, которое однозначно рассматривается как проявление религиозного фанатизма. А уж «в миру» наверняка не может быть уважительных причин для целомудрия, умеренность – и та подозрительна.

Навязанная модель поведения гонит людей из постели в постель, иногда вопреки их желанию и потребностям: «Нам то и дело твердят, что все вокруг якобы занимаются сексом, как кролики, и это нас тревожит, – говорит доктор Петра Бойнтон, психолог из Университетского колледжа в Лондоне. – Вокруг секса слишком много шумихи, и, поскольку вся наша современная культура им пронизана, люди думают, что не уделяют ему достаточно внимания». «Тревожность» – то самое чувство, которое охватывает человека, когда он замечает, что живет как-то «не так» и хочет не того же, «что и все».

Возможно, вся эта массовая истерика как-то связана с эстетикой потребления – живи так, чтобы на тебя был спрос, будь высокоранговым половым партнером, украшай себя, оставайся юным и блюди сексуальную привлекательность. Но, скорее всего, мы имеем дело с очередной фальшивой пилюлей от одиночества.

Разумеется, мужчины и женщины, как и всегда, хотят Отношений – любви, привязанности, понимания. Но при этом убеждены, что без секса невозможно получить ни капли тепла.

Ну да, самый быстрый способ познакомиться и перейти на «ты» – это запрыгнуть вместе в кровать: дистанция мгновенно сокращается до нуля.

Переспать действительно проще, чем договориться… Беда в том, что в большинстве случаев после секса дистанция восстанавливается снова, и люди выбираются из постели почти такими же чужими. И, что самое забавное, винят в этом секс. «Ах, он ничего не дает». Помните сказку о человеке, который съел кусок хлеба и не наелся, потом пирог – и остался голодным, а потом маааленькую такую булочку – и вдруг насытился? И тогда он подумал: «Эх, надо было начинать с булочки». Такое впечатление, что мы все учли опыт этого бедняги и начинаем сразу с крошечной сладкой булочки, которая обязана дать нам чувство насыщения, как целый обед.

Лытдыбр, или Дневник в английской раскладке

Счастье человека, выбросившего пятилитровую кастрюлю

Кажется, в ней варили курей еще до моего рождения, а она все бела снаружи, сера изнутри и лишь слегка щербата, а у меня уже морщинки вот и вот. И никуда от нее не денешься, потому что надо же в чем-то варить курей.

Но тут у всех случился чистый четверг, а я, конечно, мыть ничего не стала, потому что была страшно занята, но посмотрела на свою плиту. Не просто, а как свекровь могла бы сказать – «Посмотри на Свою Плиту». И потом тем же медным взглядом Посмотрела на Своего Мужа, чтобы сразу стало понятно: останется кто-то один – или он, или плита.

И он сразу пошел и купил новую – вот так, просто, без всяких больших букв, купил ее и усилия двух мужчин по доставке и установке.

Я не спала всю ночь. Изредка, забываясь, видела в полубреду, как мы, голые, мечемся по кухне, а у дверей стоят грузчики и требуют выкинуть всю мебель немедленно, чтобы они могли внести плиту. У меня, конечно, несколько повышен уровень тревожности, но не на ровном месте. Я живу с человеком, который никогда не надевает дома ничего, кроме парео вокруг чресл. И когда бы вы ни пришли к нам (даже предварительно предупредив о визите), вам откроют не раньше, чем через пять—семь минут.

Недавно, например, заказали мы чехольчик в Интернет-магазине. Курьер планировался на 14 часов, поэтому я завела будильник на полвторого – просто люблю, когда меня будят Брамсом, а не в дверь. Проснулась, а честный муж уже на ногах, но все еще в юбке. «Штаны не забудь», – говорю и отползаю в соседнюю комнату, чтобы вполглаза досмотреть сон игривого содержания. И когда дверной звонок орет, я почти не испытываю стресса, потому что день все-таки начинался с Брамса. Но стресс приходит позже, при прослушивании саунд-трека:

тяжелый топот босых ног;

щелчок замка;

– Ой, извините, я не одет!

щелчок замка;

тяжелый частый топот, прыжок на одной ноге, потом на другой;

щелчок замка;

и женский вопль:

– Кооотик! Какой же ты красивый!

В принципе, он ничего. Особенно с утра. Но мы заказывали красный чехольчик для моего мобильного, а не для всей этой утренней красоты под парео.

Конечно, не ужас-ужас – ну, женщина-курьер, ну, кошек любит. Но с тех пор я непокойна.

И поэтому вчера поговорила с мужем мягко, но твердо: в десять утра придут эти люди с плитой. Пожалуйста, заранее освободи им фронт работ. А штаны, наоборот, надень.

Он поклялся и завел будильник на девять. Я тоже завела, но, см. выше, не спала всю ночь. Только утром, когда он встал и отправился на кухню, я успокоилась. Второй раз проснулась в половине одиннадцатого, в тихом и темном доме.

– О, – сказал мой муж, – ты так сладко спала, я не хотел тебе мешать. А эти люди должны позвонить за час до прихода. Я запросто успею вынести из кухни один стол, передвинуть другой и снять со стены тот шкафчик, который у газового крана.

Слово «кран» он уже произносил под настойчивый звонок. В дверь.

Это боженька меня наказывает за любовь к рондо, за красиво закольцованные сюжеты. Ну да:

тяжелый топот босых ног;

щелчок замка;

– Ой, извините, я не одет!

щелчок замка;

тяжелый частый топот, прыжок на одной ноге, потом на другой;

щелчок замка…

Но в честь Пасхи обошлись без женского визга.

И вообще, все случилось так просто, те несколько восклицаний и смешков, что были ими произведены, так не соответствовали моим представлениям о терминологии грузчиков, что естественный утренний рефрен, звучавший в моей голове – «твой кролик написáл, твой кролик написáл»,[5] – утих и сменился приведенным парафразом Набокова.