Луна чертовски невероятна, и я не думаю, что мне когда — нибудь будет достаточно.
И это пугает меня до чертиков. Я устанавливаю границы, когда дело касается секса и женщин, чтобы защитить своё сердце и рассудок. Но за несколько коротких недель она преодолела всё это, и я не могу отрицать, что, помимо секса, я романтически увлечен ею.
Я просто не могу влюбиться, и она тоже. Потому что, если мы это сделаем, мы сломаем друг друга.
— Эй, Зак!
Заезжая на парковку отеля, я поднимаю глаза и вижу, что ко мне направляется не кто иной, как Дженсен Джонс. С чемоданом, волочащимся за ним, и одетый в наш послематчевый костюм, я смотрю вниз на вспышку лакированного красного и закатываю глаза.
— Что за херня у тебя на ногах?
Он останавливается примерно в десяти футах от меня и смотрит вниз, рассматривая, без сомнения, мокасины, которые стоят больше, чем мой пикап во Флориде.
— Это? Это писк моды.
Я закрываю багажник взятой напрокат машины и надеваю бейсболку.
— Они просто великолепны.
— Послушай, когда будешь готов обратиться ко мне за модным советом — я буду ждать.
Я не отвечаю, но обнимаю его за плечи, когда мы поднимаемся по трапу в вестибюль отеля.
— Рад тебя видеть, чувак.
— Да, я тоже рад тебя видеть. Как дела во Флориде? Получаешь необходимый перерыв?
Тепло разливается по моей груди.
— Да, определенно.
— Как продвигается ремонт дома?
— Мы только что закончили демонтаж и покраску веранды и доставили садовую мебель.
Дженсен останавливается как вкопанный по пути к стойке регистрации.
— Мы?
Чёрт, я сказал "мы"?
— Да, у меня есть друг, который помогает мне с работой. Хочу закончить до того, как вернусь в Сиэтл.
— Круто, — он поворачивается ко мне, приподнимая брови и забирая ключ от номера у женщины, работающей на ресепшене. — Кто бы это ни был, звучит очень полезно.
Он ничего не упускает.
И снова я не отвечаю, но тоже беру свой ключ.
— С кем ты делишь комнату?
Мы направляемся к лифту.
— Недавно обменянным новичком. Джон подумал, что я подойду.
— Он тоже одевается так, словно выступает в цирке?
Дженсен нажимает кнопку вызова.
— Я не удостаиваю этот вопрос ответом. Но ты хорошо выглядишь, чувак. Ты выглядишь, я не знаю, похудевшим?
Я чувствую это.
— Да, я в порядке, спасибо. Просто с нетерпением жду возвращения на лёд, и у меня будет время поговорить с тренером, чтобы обсудить мою физическую подготовку.
Мы поднимаемся на четвертый этаж, где мы оба остановились, когда Дженсен поворачивается ко мне, разглядывая мою ногу.
— Ты ведь будешь готов к сезону, верно? Мне нужно вернуть моего ключевого защитника. Без тебя мы потерпели поражение.
В моей голове всплыли воспоминания о том, как меня сбили на игре в Нью — Йорке. По правде говоря, я не так уж много помню, но я помню, какую боль испытывал, когда пришел в себя. Но сломанные ребра, большеберцовая кость и сотрясение позвоночника не имели ничего общего с тем гребаным опустошением, через которое Эми заставила меня мысленно пройти. Те несколько месяцев, проведенных на лечении и дома, в попытках понять, какого хрена я собираюсь делать со своей жизнью, обрушиваются на меня снова и отнимают пространство в моих легких, пока я борюсь за воздух. Это первый раз за несколько недель, когда я почувствовал нечто подобное, и я не был к этому готов.
— Зак, чувак? — Дженсен кладет руку мне на плечо и указывает пальцем на открытые двери лифта. — Куда ты провалился?
Я качаю головой, чтобы избавиться от нахлынувших чувств.
— Прости, просто немного увлекся, — я останавливаюсь перед дверью своего отеля и провожу карточкой — ключом. — Физически я в порядке. Я буду готов к сезону. Не беспокойся.
— Как самочувствие, чувак? — Джон катается рядом со мной. Приятно снова оказаться на льду, даже если это всего лишь произвольная программа.
Я думаю, что это было самое трудное в том, чтобы принять удар от Шнайдера. Не боль, а страх, что я никогда не смогу вернуться. Ожидание ответа на вопрос, какова моя судьба и смогу ли я снова ходить, было самым долгим временем в моей жизни. Не говоря уже о том, как я вел себя по отношению к своему лучшему другу в то время. Блин, я чувствовал себя полным придурком, обвиняя его в том, как я вел себя во время той судьбоносной игры в Нью — Йорке. Я пригрозил ему нашей дружбой и сказал, что никогда не прощу его, если он расскажет тренеру Берроузу о том, что происходит в моей личной жизни. Хотя он был прав: я был не в том состоянии, чтобы играть. Как будто тот год, проведенный с Эми, превратил меня в того, кем я не являюсь. Удивительно, как мы можем слепо искать счастья с единственным человеком, который высасывает его из тебя.
— Да, хорошо. Не болит, совсем не болит. Просто нужно набраться сил и привести себя в форму. Ты сказал, что Тина скоро приедет, верно? — Тина — наш тренер по силовым упражнениям. Несколько ребят получили серьезные травмы в конце сезона, и она направляется к нам, чтобы помочь пересмотреть наш план на межсезонье и убедиться, что мы на верном пути.
Он кивает.
— Да, но только на пару дней. Я хочу, чтобы эта неделя была посвящена интеграции новичков и объединению всех. Позлить Дженсена — как обычно.
Откатившись назад, я расхохотался.
— Не могу поверить, что ты сказал ему, что обязательно приходить в нашем послематчевом костюме.
— Этому парню только дай повод принарядиться. Он бы явился в смокинге, если бы я попросил.
— Отвали, — это всё, что мы слышим, когда Дженсен проносится мимо нас с одним из самых быстрых вингеров в НХЛ, Джесси Каллаганом.
Мы оба сгибаемся пополам в истерике.
Наконец — то взяв себя в руки, Джон пригвождает меня взглядом, обещающим тысячу вопросов.
— Какие там дела с сам знаешь кем? Есть ещё какие — нибудь новости?
Клянусь Богом, мои щеки вспыхивают. Я не посвятил его не в личных сообщениях, не в групповом чате, и я предполагаю, что он ждал этой недели, чтобы вытянуть из меня информацию.
— Да, можно и так сказать.
Он полностью останавливается передо мной, брызгая льдом на мои спортивные штаны.
— Вы встречаетесь?
Я опускаю взгляд на свой мокрый зад.
— У меня штаны промокли.
— Вы встречаетесь? — повторяет он как попугай.
— Не совсем, нет.
Он невозмутимо выгибает бровь.
— Ты просто трахаешь её?
Мой желудок грозит опорожниться прямо на лёд.
— Нет! Чёрт