Элина вовсе не собиралась наблюдать за ходом строительства, ее тянуло сюда потому, что она не могла больше жить без Бернарда и пользовалась любой возможностью, чтобы быть там, где бывает он.
У нее был собственный ключ от квартиры, и она могла бы потихоньку распаковывать чемоданы, развешивать свои платья в зеркальных шкафах, наслаждаться купанием в мраморной ванне, отдыхать на широкой пустой кровати. Элина долго надеялась на то, что наступит такой день, когда она встретит его с улыбкой, боль в сердце утихнет и ей будет все равно, где он проводит время, — у Геснеров ли или в каком-нибудь клубе.
Но такой день не наступал. Вместо того чтобы без конца ждать несбыточного, она должна думать о будущем, о ребенке, который скоро у нее появится. У нее и Бернарда. О ребенке, которого Сильвия не смогла ему подарить.
Внезапный сильный порыв ветра закрутил прошлогоднюю листву, стало холодно. Элина зябко поежилась. Пришло время уходить.
Не доезжая пару миль до окраины Пальмерстауна, она остановилась у придорожного кафе перекусить. С утра во рту у нее не было маковой росинки. Если бы это касалось только ее самой, она бы потерпела, но от нее теперь зависит здоровье малыша. Несмотря на все огорчения и сердечные муки, ребенок является для них с Бернардом залогом будущего.
Когда Элина вошла в квартиру, там было темно и тихо. Через стеклянную дверь прихожей была видна стена гостиной, на ней играли отблески света, льющегося из соседнего дома.
Она сделала несколько шагов по гостиной, как вдруг в ней вспыхнул яркий свет.
— Ты знаешь, который сейчас час? — раздался голос из вольтеровского кресла.
Вздрогнув от неожиданности, она огляделась вокруг.
— Как ты меня напугал, Бернард! Я думала, что тебя нет дома.
Он поднялся из кресла. Выражение лица у него было ужасным.
— Я спрашиваю, ты знаешь, черт возьми, который час?
— Мм… Около восьми, — выдавила она, чувствуя, как у нее забилось сердце.
— Как бы не так! Сейчас половина десятого, — рявкнул он. Элина невольно отпрянула назад, упершись в стену. — Хотел бы я знать, с кем ты… до сих пор?
— Бернард! — Потрясенная, она уставилась на него, словно перед ней был разъяренный незнакомец, готовый на любую выходку. Дыхание со свистом вырывалось у него сквозь сжатые зубы.
— Я ждал тебя. Где ты шлялась?
— Гуляла, — ответила она с вызовом, но сразу же съежилась, увидев, что пальцы у него сжались в кулаки. Она нервно сглотнула и быстро проговорила: — Я ездила в парк Херон Хилл.
— В такое время года? — процедил он, скептически оглядывая ее. — Могла бы выдумать что-нибудь получше.
Элина отодвинулась в сторону, стараясь увеличить расстояние между ними.
— Хочешь верь, хочешь нет, но я была именно там. Потом остановилась перекусить в кафе…
— Я прождал тебя битых два часа, — сказал он чуть мягче.
— Ничего подобного! — вскричала Элина, возмутившись его ложью и грубостью, с какой он ее встретил. — Ты обедал со своими несостоявшимися родственниками Геснерами. Нечего делать вид, будто ты сидел и с нетерпением ждал меня. Мне хорошо известно, что я для тебя ровным счетом ничего не значу.
Поначалу ее взрыв удивил Бернарда. Плечи его под черным свитером поднялись, брови сошлись на переносице, губы крепко сжались. Элине показалось, что сейчас он опять набросится на нее с упреками.
— Геснеры вернулись после шестинедельной поездки на Восток, — попытался он оправдаться.
От возмущения голос у Элины прерывался, но она продолжала атаковать:
— А ты не мог потерпеть и без оглядки помчался приветствовать их. Меня поражает, что ты все время толкуешь о приближающейся свадьбе и одновременно сохраняешь верность родителям твоей бывшей невесты.
— К твоему сведению, — оборвал он ее таким тоном, от которого у нее мороз пошел по коже, хотя она даже еще не успела снять пальто, — я пробыл у Геснеров не более сорока минут и то только потому, что решил сообщить им о нашей свадьбе.
Элина смешалась.
— Вот как, — пробормотала она, закрыв лицо руками.
— Они просили передать тебе привет и самые лучшие пожелания. В отличие от тебя, моя дорогая Элина, Геснеры оказались мудрее и проявили способность отделить прошлое от настоящего.
— Прости меня, я опять сказала что-то не то…
— А потом, — продолжил он тем же холодным тоном, — я вернулся домой в надежде, что ты ждешь меня. Мне очень хотелось выполнить твое пожелание и начать наши отношения с чистого листа. Я думал пообедать с тобой в ресторане. Мне и в голову не приходило, что ты обиделась, когда нас прервал телефонный звонок. Надеялся продолжить наш разговор, ведь нам еще столько предстоит обсудить…
От обиды Элина несколько мгновений не могла вымолвить ни слова.
— Прости меня, — снова прошептала она.
— Прости и ты меня, — выдохнул Бернард и отвернулся. От этих слов ее еще сильнее обожгло раскаяние.
Ей захотелось вернуться в то время, когда она еще не была влюблена в него и могла управлять своими чувствами. Теперь Бернарду достаточно было лишь взглянуть на нее глазами, в которых отчетливо читалось желание, и улыбнуться, как внутри у нее поднималось что-то теплое.
Внезапно с новой силой в ней заговорила ревность: ведь Сильвия, хоть и ненадолго, познала любовь Бернарда, и ее опалила его страсть! От этой мысли Элине стало страшно. Если так будет продолжаться и дальше, зависть к погибшей сопернице убьет в ней только-только зародившееся светлое чувство.
Бернард вновь повернулся к ней.
— Мы потратили уйму времени, чтобы извиниться друг перед другом, но так и не смогли спокойно объясниться. Ничего не изменилось, и легче нам не стало. Ты все еще дуешься на меня.
Вместо того чтобы возразить, она продолжала упорствовать:
— Нет, дело обстоит иначе. Ты хочешь уличить меня во лжи, а потом найти лазейку, чтобы избавиться от меня. — Она резко запахнула пальто. — И это дает мне повод думать, что ты намеревался провести вечер с людьми, которые имеют отношение к… — На языке вертелось имя Сильвии, хотелось выговорить его особенно язвительно, но она замялась. Не слишком ли много гадостей на сегодняшний вечер? — К твоему бизнесу, — закончила Элина.
Он направился в дальний угол гостиной, где находился бар, и наполнил хрустальный стакан шотландским виски.
— Я в последний раз прошу тебя не стараться отгадывать мои мысли. Да, у меня множество недостатков, о них тебе с удовольствием расскажут люди нашего города, но моральная нечистоплотность, о которой ты твердишь, мне не присуща. Для меня ясно одно: Сильвия мертва, а ты здесь, ты рядом. Ты, а не она, станешь моей женой. И пусть у тебя никогда не возникает вопроса о том, кому я предан, а кому нет. Понятно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});