Читать интересную книгу Седьмой круг Зандра - Вадим Панов

— Ты осторожен.

— Поэтому и жив до сих пор. Зандр любит осторожных.

— А золото любит рисковых. — Кочерга чуть повысил голос. — Я бы не отказался от помощи хорошо обученных бойцов.

— Нас мало, — напомнил Кролик.

— У тебя небольшая команда, но она хорошо подготовлена. Я уж не говорю о мегах.

— Бронекараван — это всё, что у меня есть, — тихо ответил Цунюк. — Если я потеряю меги — я потеряю всё. Ты просишь очень много, Степан.

— Если циркачи вышли на тропу войны, они тебя не пощадят.

— Сначала они должны меня догнать.

— А если ты на них наткнёшься? Мы ведь не знаем, откуда явится труппа.

— Если явится.

— Хочешь на это поставить?

Захаров блефовал. Он прекрасно понимал, что Уроды не впервые устраивают каверзы, а Банкир привык к опасностям Зандра и лучше всех знает, как их избегать. Напугать Кролика мифическим столкновением с циркачами невозможно, но Степану требовалась поддержка, и он попытался. Знал, что выглядит глупо, но попытался.

— Договоримся так: я еду к себе готовить сделку. — Цунюк побарабанил пальцами по столешнице. — А заодно поговорю с ребятами насчёт твоего предложения. И когда ты явишься — дам ответ.

— Хорошо.

— Договорились.

Баши уехал. Как положено большому человеку — на бронеавтомобиле, в сопровождении двух пикапов и трёх мотоциклистов, в общей сложности — три крупнокалиберных пулемёта и пятнадцать человек. Баши никуда не выходили без охраны, однако на этот раз — Кочерга отметил это машинально — с Кроликом было втрое больше телохранителей, чем обычно. Случайность? Или он тоже ждёт Уродов? Чего опасается Кролик? Почему не чувствует себя в Остополе спокойно?

За войну, интриги и общение с чужаками в их маленьком коллективе всегда отвечал Агроном, в то время как миролюбивый Степан увлечённо управлял повседневной жизнью Заовражья, обеспечивая Андрюхе крепкий тыл. И теперь, оказавшись в шкуре друга, Захаров чувствовал себя несколько неуверенно.

Понаблюдав за отъездом Кролика, Кочерга вернулся за стол, размышляя над следующими приказами ополчению, но, усаживаясь на своё место, неожиданно услышал:

— Он тебя обманет.

И не сдержал короткого восклицания.

Момент был выбран идеально: Степан уже начал движение, не мог прервать его, не потеряв равновесия, не мог выхватить оружие и потому был вынужден прослушать следующую фразу:

— И не надо глупостей, Кочерга: если бы я хотел тебя убить, уже убил бы. — Стоящий у двери Флегетон улыбнулся дружелюбно, но закрыл её, не оборачиваясь и не отводя наведённый на Захарова пистолет. — Пожалуйста, положи руки на стол.

— Как ты здесь оказался? — осведомился Степан, медленно исполняя приказ.

И услышал короткий ответ:

— Пришёл.

— По улице?

— Нет, конечно, пришлось пробираться дворами. — Карлос снова улыбнулся. — Мне сказали, что электронный ключ от наручников есть только у тебя. — Он показал Захарову скованные руки. — Дай, пожалуйста.

— Пришёл только за ним?

— Ты знаешь, что ключ мне сделает любой толковый программер.

— Только не в Остополе.

— И в Остополе тоже, — покачал головой Флегетон. Он уселся на стул, который всего несколько минут назад занимал баши, но, в отличие от него, совсем не походил на кролика на краю поля. Скорее — на тигра за шахматной доской. — Ты ведь взрослый и умный мужик, ты прекрасно понимаешь, что лояльность — это лишь вопрос цены.

— На суде ты делал вид, что веришь в принципы, — заметил Степан. — Или твои принципы — тоже вопрос цены?

— Я заплатил за свои принципы огромную цену, и вряд ли кто-нибудь сможет её перебить, — медленно ответил Карлос. — Я — апостол…

— Неужели? — Захаров бровями указал на пистолет.

— Мы оба знаем, что это так, — с прежней размеренностью продолжил Флегетон. — А моё оружие просто мешает тебе делать глупости.

— Как ты ушёл из тюрьмы?

— Не волнуйся: все твои парни живы и здоровы. Спят. Скоро проснутся.

— Когда начнётся тревога?

— Минут через десять.

— То есть времени у тебя нет.

— А у тебя нет нужды его тянуть, Кочерга. Интуитивно ты понимаешь, что я — твой друг.

— Падальщик?

— Апостол. — Флегетон поставил пистолет на предохранитель, положил его на столешницу и толкнул к собеседнику. Сам же остался на стуле, держа скованные руки на виду. — У тебя есть связь с Агрономом?

— Нет, — ответил Захаров, разглядывая оружие, но не прикасаясь к нему. И не убирая со стола руки. — Тебе повезло, что ты не поцарапал столешницу.

— Я так и подумал. Поэтому и пришёл.

— Объясни.

Флегетон откинулся на спинку стула:

— Сеть упала, когда Сады Безумия полезли на Дорохова, так?

— Так.

— И примерно в это же время по дороге на Субу был расстрелян мой отряд. Сеть лежала, мы не могли вызвать подкрепление. И вы не могли ни с кем связаться…

— С кем мы должны были связаться? — не понял Степан.

— С дотовцами, — объяснил Карлос, вспомнив, что перед ним не Агроном и нельзя опускать понятные военному детали. — Вы с дотовцами союзники, но сейчас никак не можете скоординировать свои действия и плохо понимаете происходящее. Связь — это основа войны.

— Хочешь прочитать мне лекцию?

— Нет времени, — отрезал Флегетон. — Сеть лежала, но сегодня оказавшийся в окружении отряд ухитрился подать сигнал бедствия… Так?

— Так.

— И Агроном помчался на выручку… — Карлос выдержал паузу и испытующе посмотрел на Степана: — Никаких мыслей в голову не приходит?

— Ловушка?

— Я бы поставил на отвлечение внимания: Агроном взял с собой крепкий отряд, труппе он не по зубам. А вот город…

— Ни за что не поверю, что они захотят взять город, — махнул рукой Захаров. — Остополь — крепость.

— Гарнизон, которой увяз в долине Дорохова, — напомнил Флегетон. — Сеть лежит не просто так: существуют устройства для подавления связи. Они действуют на небольших площадях, но если поставить пару дополнительных ретрансляторов, Заовражье можно заблокировать полностью. А ретранслятор — это пикап с телескопической антенной. Всего-навсего пикап.

— Циркачи не настолько умны, чтобы использовать подобные средства.

— Зато они достаточно жестоки, чтобы вырезать всех жителей Остополя.

Оспорить это заявление Степан не мог при всем желании.

Он по-прежнему сидел, положив руки на стол, по-прежнему не брал отданный Карлосом пистолет и по-прежнему не знал, что делать. Слова Флегетона казались и фантастическими, и правдивыми одновременно. А сам он — то ли падальщик, то ли апостол, — не походил ни на врага, ни на друга. Но кем-то он был: или врагом, или другом, оставалось выбрать — кем? — и поставить на этот выбор жизни всех обитателей Остополя.

— Почему ты сказал, что Кролик меня обманет? — хрипло спросил Степан. — Я понимаю, что ты его не любишь и не веришь, но ваша неприязнь не должна мешать оценке происходящего.

— У Кролика небольшой караван, но он всё равно не должен был открывать ярмарку в таком невзрачном поселке, как Пешкино, — объяснил Карлос. — Он должен был сразу ехать в Остополь.

— Он жадный, — напомнил Захаров.

— Или же он просто не хотел открывать ярмарку в твоем городе, Кочерга, — привёл свой аргумент Флегетон. — Не хотел распаковывать товар, поскольку знал, что будет нападение. Но жадность не позволила ему пройти Заовражье совсем без торговли, и он расположился в Пешкино.

— Это твои подозрения.

— Их несложно проверить.

— А перед этим нужно отдать тебе ЗСК, — улыбнулся Степан. И, помедлив, взял со стола пистолет.

Разговор подходил к концу.

— Нужно, — спокойно ответил Флегетон, глядя Захарову в глаза. — Я думаю, Кочерга, что Остополю грозит серьёзная беда. И у тебя есть два варианта: или поверить и отдать ЗСК, или пристрелить меня прямо сейчас…

— Засуетились, ублюдки, забегали.

В дотах, что торчат по всему периметру Остополя, оживление: одни укрепляют мешками с песком или сваливают булыжники, в других, которые были законсервированы, открывают амбразуры и устанавливают пулемёты; заметно движение в бетонированных окопах; позади домов разворачиваются орудия и миномёты — Остополь готовился к обороне.

— Плохо, — протянул Штыпя. — Местные что-то почуяли.

— Обычное дело: на территории война, вот они и встрепенулись, — проворчал Хаяк. — Сейчас в дотах подметут, чехлы со стволов снимут и разбегутся по своим делам.

— Уверен?

— Пока они не видят противника, они в него не верят.

Хаяк — плотный, длиннорукий и коротконогий, в родословной которого главную позицию занимал протокол «Орангутан», — чувствовал себя в компании ремов заправским стратегом. Естественно, Кролик и его люди крепко понюхали пороху Зандра, но вынужденно — отбиваясь от нападений, а для Хаяка война была профессией, он умел и нападать, и защищаться, знал, кто чего стоит в Зандре, и оценивал происходящее гораздо лучше собеседников.