Они собирали плавник для костра. Иногда попадались и вещи, которые морские волны выносили на берег.
В этот раз пленники острова наткнулись на невероятное количество самых разных предметов. Несколько деревянных сундуков были выброшены на берег и уже наполовину засыпаны песком. У некоторых крышки открылись, а содержимое вывалилось на песок. Рядом валялась пушка, вернее то, что от нее осталось. Островитяне подошли к сундукам. Тристрам подбрасывает вверх золотые дублоны, а Дульси подкидывала пригоршни золотого песка.
Лили до сих пор помнила, как радовалась мать серебряным ножам и вилкам, и сервизам. Теперь они могли есть, как короли, смеялась она. Когда же она вытащила из сундука шелковый камзол, а следом атласное платье и другую одежду, восторгу ее не было предела.
Лили улыбнулась, вспомнив свое изумление при виде Бэзила, бегущего по берегу, смешно приплясывая, в шапочке из ярко раскрашенных перьев, плаще с нашитыми перьями и в золотой маске.
Тристрам бежал следом и волочил за собой золотую тяжелую цепь. Дублоны мальчик беззаботно кинул в песок.
Лили дотронулась до своих сережек — золотых колец старинной работы.
Кольцо с изумрудом, украшавшее ее палец, было найдено и тот же день. Девочка пригладила выгоревшее на солнце атласное платье. Сейчас оно стало ей коротко — за последние два года Лили выросла на пару дюймов.
Когда Лили искала на песчаной отмели золотые монетки, она вдруг услышала мяуканье. Звук доносился из полузатопленой: деревянной клетки. В ней оказались два детеныша ягуара. Выжил только Чоко. Потом девочка нашла клетку с птицами. Там как раз и сидел Циско. Клетку выбросило па скалу, так что вода до птичек не добралась.
Вскоре жизнь, как казалось, вернулась и обычную колею. Магдалена начала шить детям новую одежду. Теперь они ели из блюд, сделанных из чистого золота. Лили все время возилась со своим «тигром» и попугаем, у которого было сломано крыло. Остальные птицы улетели, когда дети открыли клетку.
Бэзил сказал, что раз им не на что пока тратить их солидное состояние, да и пираты в любой момент могут нагрянуть, разумно было бы подыскать для сокровищ укромное местечко. Вспомнив о подводной пещере, он предложил убрать все богатства туда. В верхней части пещеры всегда сухо. Там все хорошо сохранится.
Прошло почти две недели. Лили помнила, как гуляла тогда по пляжу. Ей пришло в голову вскарабкаться на скалу, чтобы оттуда осмотреть окрестности. Как она испугалась, когда увидела протянутую к ней руку! На ее пронзительный крик сбежалась вся семья.
На скале лежал изможденный мужчина, весь исцарапанный, в рваной одежде. Сначала никто не мог понять, откуда он появился. Потом Тристрам заметил недалеко от берега шлюпку. Оказалось, что мужчина приплыл не один. На берегу островитяне нашли еще двух женщин.
Бэзил притащил несчастных в хижину. У всех троих был жар. Из несвязных речей мужчины стало понятно, что эти трое — пассажиры другого корабля. Их судно тоже пошло ко дну. Они спаслись случайно — успели прыгнуть в шлюпку. Несколько дней страдальцы плыли куда глаза глядят. Без воды, без еды. Им повезло — их прибило к острову.
Лили не поняла, почему Бэзил отослал ее, Тристрама и Дульси из дома. Бэзил построил большой шалаш из пальмовых листьев на берегу. Там он и Магдалена ухаживали за больными. Вначале все казалось игрой. Больше не было уроков. Дети целыми днями резвились под ласковым солнышком. Время от времени Бэзил или мама звали их, но не позволяли приближаться. Кричали, что у них все хорошо. Потом Бэзил сказал, что мужчина умер. Через четыре дня умерла одна женщина. На следующий день умерла другая. Дети думали, что теперь все станет по-прежнему. Но родители оставались в хижине. Бэзил строго-настрого запретил подходить к ним. Он объяснил детям, что те трое умерли от лихорадки.
Лили хорошо помнила запах от костра, когда Бэзил сжигал все, что оставалось после умерших: их одежду, матрасы… Девочка теперь оставляла для матери и Бэзила воду и еду на краю леса. Потом отходила подальше. Только после этого ее приемный отец забирал принесенное. Прошла еще неделя, и мама не вышла из хижины.
Лили увидела Бэзила и побежала к нему. Но тот приказал ей остановиться. Лили была поражена тем, как он выглядел. Глаза у него были красные, щеки запали. На исхудавшем лице остались следы от слез. Девочка поняла все.
— Лихорадка отняла ее у нас, Лили, — тихо сказал Бэзил. — Я похоронил ее под тем деревом. Она так любила под ним сидеть. Ты должна теперь заботиться о младших, Лили. Я поручаю их тебе.
Бэзил дрожал, как от холода, хотя и стоял на солнцепеке.
— Если я не выйду, — продолжал он, — если не буду выходить несколько дней, не заходи в шалаш. Обещай, что сделаешь то, о чем я тебя попрошу. Поклянись, Лили. Сожги мой шалаш. Это единственный способ вам уцелеть. Сожги его, пусть тело мое остается внутри. Ты знаешь, что я люблю тебя, Лили. Ты такая же моя дочь, как и Дульси. Я обещал твоему отцу, что буду заботиться о его семье. Я старался, Лили. Я не думаю, что Джеффри хотел бы, чтобы Магдалена остаток жизни была одна. Я должен знать, что вы останетесь живы.
Лили кивнула. Бэзил посмотрел на нее каким-то странным взглядом, вздохнул и скрылся в шалаше.
Больше он не выходил. Неделю спустя Лили подошла к шалашу. Было утро, и неяркий свет освещал его изнутри. Девочка стояла снаружи, глядя в проем. Она стояла долго, очень долго. Бэзил не шевелился.
Ночью в небо взметнулось пламя. На следующий день, когда пепел остыл, Лили и Тристрам положили то, что осталось от пожара, в могилу, которую выкопали рядом с другой, отмеченной скромным деревянным крестом.
Когда бы Лили ни проходила здесь, взгляд ее всегда устремлялся к опушке леса и дереву с двумя крестиками под ним. Мама и Бэзил лежали здесь вместе.
— Эй, Лили! Пойдем поплаваем! — крикнул Тристрам.
Девочка смотрела па братишку. Вода была такой прозрачной, что она ясно видела его, даже когда мальчик плыл под водой. Когда он вынырнул, в руках у него была большая раковина. Тристрам засмеялся и с самодовольной улыбкой заявил:
— Обед!
Швырнув розовую раковину на берег, маленький боцман нырнул опять и показался на поверхности только возле скал.
— Так ты идешь?
Лили продолжала сидеть.
— Нет, мне не хочется.
— Ты всю неделю не купаешься, Лили, — недовольно протянул Тристрам. — Ты что, разлюбила купаться?
— А я люблю плавать! — закричала Дульси.
— Может быть, завтра я поплаваю с вами, — сказала старшая сестра.
— То же самое ты говорила вчера, — проворчал мальчишка и снова нырнул.
Лили поднялась, расправила смятое платье. Вздохнув, она взглянула на свою округлявшуюся грудь. Кажется, она с каждым днем становится больше. С завистью старшая сестра смотрела на Дульси, которая резвилась в невинной наготе.