— Пожалуйста, — шептала она. — Пожалуйста, объясни им, что это ошибка.
— Конечно, ошибка.
Скажи им, что ты не Гарри.
— Ты хочешь, чтобы они арестовали твоего брата?
Бетани испуганно вскрикнула.
— Пусть Фелиция сообщит об этом, — поспешно прошептал он. — Ему нельзя показываться в Бристоле, пока не улягутся страсти.
— Тебя же могут убить.
— Не хочу, чтобы твой брат попал к этим висельникам.
— Эштон…
Он приложил пальцы к ее губам.
— Не волнуйся, любовь моя. Мне нужно идти. Поцелуй, как хорошая, верная жена.
Что-то тревожное было в поцелуе Эштона: отчаяние, безнадежность, страстность и страх. А затем его увели, чтобы судить за вину другого человека.
Глава 5
Надвигаясь с моря, клубящийся вечерний туман создавал кошмарную ауру всего происходящего возле дома Гарри — лучи заходящего солнца, проникая сквозь облака, высвечивали бесстрастные лица солдат и решительный профиль Эштона. «Нет, этого не может быть», — говорила себе Бетани, стараясь подавить панику. По приказу сержанта раздался ритмический топот солдатских сапог, сразу сорвавший с этой сцены покров нереальности, оставив после себя только пугающее происходящее.
— Куда вы его поведете? — от испытываемой тревоги ее голос прозвучал резко.
— В тюрьму на Корт-стрит, мэм. Утром с ним разберется полковник Дарби Чейзон.
Отряд скрылся, а Бетани продолжала стоять, кусая губы и сдерживая слезы.
Фелиция, вернувшаяся с рынка с корзиной в руках, нашла гостью в состоянии транса.
— Бетани? Что произошло?
Бетани с трудом собралась с мыслями.
— Где Гарри?
— Скоро вернется. А что?
— Эштона арестовали.
— За что? — послышался голос Гарри.
Вместе с Джастисом он вошел через заднюю дверь дома, держа под мышкой перевязанный веревкой пакет.
Гнев охватил Бетани, когда она увидела радостно возбужденное выражение лица брата: для него это только игра — еще одно приключение.
— Эштон только что спас тебя от висельников, Гарри. Они приходили за тобой и приняли его за тебя, а он не стал их разуверять.
На лице Гарри отразилось скорее возмущение, чем испуг. Его взгляд остановился на пакете, который он держал в руках.
— Что же теперь делать? — последовал его вопрос.
— Твой друг поступил очень смело, парень, — ответил Джастис. — Должно быть, понимает важность нашей цели.
— Единственной его целью было спасти твою глупую шею, — возмутилась Бетани. — Ты должен без промедления покинуть Бристоль. Это вопрос только времени — полковник Чейзон быстро поймет, что они арестовали не того человека.
Гарри снова взглянул на пакет, который продолжал прижимать к себе, словно хрупкое сокровище.
— Черт возьми, как же доставить его в Ньюпорт?
— Могу попытаться, — предложил Джастис.
Гарри покачал головой.
— Ты рискуешь тем, что тебя отправят снова на аукцион. — Он провел рукой по волосам, убирая их со лба. — Может быть, Эштон…
— Я уверена, ваши документы сейчас его совершенно не интересуют, — горько заметила Бетани. — Гарри, ты напрасно теряешь время. Я увижусь с Эштоном: его арестовали английские солдаты, а он — английский подданный.
— «Красным мундирам» нельзя доверять, — предостерег Гарри.
— Собираешься предложить что-то лучшее? — оборвала она брата.
Плечи у него опустились.
— Выручил меня, как всегда это делал, правда?
Мальчишеское выражение лица брата на этот раз не смягчило Бетани.
— Ты можешь задержаться только до утра, пока не начнется заседание суда. Но затем нужно скрыться из Бристоля.
Гарри передал пакет Джастису.
— Сделай, что сможешь, и присмотри за Фелицией, пока меня не будет.
Джастис кивнул и вышел из дома через заднюю дверь.
Чуть позже он отправился в Провиденс, где собирался укрыться у отца Фелиции, пока не минует опасность.
Бледная и взволнованная, Фелиция занялась приготовлением ужина. Она поставила на стол тушеные овощи и хлеб. Бетани чуть откусила хлеб и отказалась от тушеных овощей — есть ей совершенно не хотелось. Фелиция же поела с аппетитом, немного смутившись, положила себе вторую порцию.
— Должно быть, ты считаешь меня бесчувственной, если я могу есть после всего случившегося.
— Пожалуйста, ешь, не стесняйся. Ты должна думать о ребенке.
Фелиция снова принялась за еду. Несмотря на завидный аппетит, будущая мать оставалась стройной, ничто в ее гибкой фигуре не говорило о том, что она беременна.
— Почему английские солдаты хотели арестовать Гарри? — задала вопрос Бетани.
Фелиция вытерла губы салфеткой и опустила глаза.
— Для них представляют опасность взгляды моего мужа.
— Но людей не арестовывают только за их политические убеждения.
Фелиция подняла на нее глаза.
— Где ты была последние годы, Бетани? Разве не знаешь, что сейчас происходит? Англичане боятся патриотов: мужчин арестовывают прямо дома, предъявляя им смешные обвинения, вынуждают…
Бетани стукнула кулаком по столу.
— Ради Бога, Фелиция, невиновного человека арестовали из-за Гарри, и мне хотелось бы знать, что он сделал.
Фелиция закрыла глаза, словно отгородившись от Бетани.
— Ты скажешь мне правду? Я могу не разделять взгляды Гарри, но никогда не предам собственного брата.
Фелиция с облегчением кивнула.
— Конечно. Прости меня за сомнения. Гарри принимает активное участие в мятеже. Возит почту и добывает информацию о расположении английской армии.
Бетани опустила голову на руки.
— Значит, он шпион, — упавшим голосом проговорила она. — Гарри шпион. О Боже, это хуже, чем я думала.
— Это не грех, — твердо заявила Фелиция. — Он действует в соответствии со своими убеждениями. Тебе лучше других должно быть это понятно.
— Да, — отозвалась Бетани, — Гарри будет делать то, что решил, неважно, чего это будет ему стоить.
«Даже если Эштон пострадает из-за несовершенных преступлений, — подумала она про себя, — даже если Фелиция останется одна в Бристоле».
Что ты собираешься делать?
— Остаюсь здесь. Если уеду в Провиденс, люди полковника Чейзона поедут следом. Гарри придумает, как связаться со мной.
— Мне не нравится, что ты остаешься одна.
— Джастис позаботится обо мне. Он предан Гарри, и к тому же очень хороший плотник: ты бы видела, на что был похож этот дом до того, пока над ним не потрудился Джастис. Он был в очень стесненных обстоятельствах, когда приехал в Бристоль.
— Джастис — беглый раб, не так ли?
Фелиция отвела взгляд, но Бетани успела по ее глазам прочитать правду.