связана маленькая блондинка, никак не удавалось. Вести расспросы впрямую детектив не мог: он бы непременно спугнул преступника. Оставалось одно: наблюдать за девочкой круглосуточно, уповая на то, что убийца не станет откладывать развязку в долгий ящик. Посему Алексей заручился поддержкой бывших коллег из розыска и привел всех в состояние боевой готовности. Он не знал, когда и как это может произойти, но полагал, что убийца выберет дневное время и на улице. У Маши была одна черта, объяснявшая ее жизнь в коммуне нищих: она легко подчинялась любому взрослому из своего клана. Что очень облегчало задачу преступника, тем более что и в доме у Нины Маша оказалась тоже в постоянной группе «своих». Нина позаботилась об этом намеренно, боясь, что ребенок, привыкший к толпе площадной жизни и к коммунальному быту нищих, может затосковать, лишенный привычного простора и многолюдия.
Однако на прогулках Тамара теперь не спускала глаз с девочки, а Нина, выходя с ней в магазины или в кино, крепко держала Машу за ручку. Признаться, Алексей не представлял, как преступник возьмется за это дело. Уведет? Украдет? Подговорит?
Хотя… Если учесть, что «фея»… Если его догадка верна, то это случится скорее ночью. Просто потому, что днем с девочки глаз не спускают. Ну, конечно, ночью!
Детектив не ошибся. Нине подарили еще три дня счастья. А на третью ночь, около двух часов, Маша вышла из подъезда, совсем одна, озираясь по сторонам. Стоявшие неподалеку неказистые «Жигули» вдруг мигнули фарами, дверца гостеприимно распахнулась, и Маша исчезла в утробе машины.
Ее никто не остановил. Ночной извозчик, наверняка случайный, ехал аккуратно, и проследить за ним не составило никакого труда. У дома на Беговой «Жигули» затормозили, невысокая женщина в шубке расплатилась с водителем, взяла Машу за руку и скрылась с нею в подъезде. Час спустя оперативники установили, кто проживает по данному адресу, и оставили человека для наблюдения. За Машу особо не волновались: она пока в безопасности. Пока Нина жива.
К Нине детектив приехал рано, неприлично рано. Шесть утра - отнюдь не время для визитов. Но как раз время для оказания скорой помощи, в которой Нина остро нуждалась.
Теперь наступило время для объяснений, и он объяснял. И почему так бесцеремонно напрашивался в гости, и зачем устроил нелепую игру в прятки, чего примерно ожидать в ближайшие пару дней и как себя вести… После десятка заверений, что с Машей ничего не случится, Нина вняла наставлениям Алексея и согласилась с его условиями. Она была сильной женщиной, эта хрупкая, нежная, интеллигентная Нина…
В первый вечер Нина не подходила к телефону, а на звонки в дверь выходила Тамара и приглушенно объясняла: «Сами понимаете, какое горе… Она с постели не встает…»
На второй день Нина преобразилась.
- Нет, не беспокойтесь за меня, - отвечала она всем по телефону с необыкновенной твердостью. - Я не сдамся. Я буду бороться. Я найму десять частных сыщиков, если понадобится! Но мы найдем Машу! Только сейчас мне надо побыть одной…
На третий вечер после исчезновения Маши к Нине вторглись, чуть ли не против ее воли, друзья в полном комплекте: Сурен, Степан и Ирина.
- Это не дело, - гудел Сурен, - ты тут одна, а тебе нужна сейчас поддержка близких людей, даже если ты в этом не отдаешь себе отчета!
- Ниночка, не гони нас! - вторила Ирина. - Мы просто тихо посидим рядом, разделим с тобой твои тревоги…
- Нина! Ты не должна быть в такую минуту одна! - мучительно искал слова Степан. - На что же друзья, если… В том смысле, что когда плохо…
- А что говорит милиция? - Это Сурен обеспокоился.
- Да, что она говорит? - хором поддержали Ирина и Степан.
- Ищут, - сурово ответила Нина.
Вечер протянулся в тоске и тревоге. Об игре в карты не могло быть и речи; гости не знали толком, чем заняться и что сказать. Наконец начали прощаться. Первым откланялся Сурен, за ним Ирина. Степан медлил.
- Нина… - проговорил он, когда за Ириной закрылась дверь. - Нина, милая… Ты знаешь, как я… Как близко принимаю к сердцу все, что происходит с тобой… Я принес хороший коньяк… Тебе нужно немного расслабиться, Нина! Посидим, поговорим…
Нина удивленно подняла брови.
- О чем, Степан?
- О жизни… О любви… Ты ведь догадываешься, что я… Я никогда бы не осмелился тебе сказать, пока Георгий был… - Он запнулся. - Пока ты была не одна… И потом, я женат… Моя жена, ты знаешь, она больной человек…
- К чему ты, Степан?
- Прости. Такие дни, столько потрясений… Я хотел сказать… Что я люблю тебя, давно, вот что я хотел сказать. - Он взял Нину за плечи. - Прости, это, наверное, неуместно в такой день. Но мне хочется сказать тебе что-нибудь нежное, что-нибудь теплое… Чтобы ты знала, что ты не одна…
Нина легонько отстранилась, и руки Степана упали.
- Степан, - улыбнулась она, - это ни для кого не секрет. Все знают, что ты человек влюбчивый. Все знают, что твоя жена больна. Тебе нужна женщина, но я явно не гожусь для этой роли. Меня сейчас ничто не интересует в жизни, кроме Маши.
Степан грустно посмотрел на Нину. Он был похож на большого доброго медведя, которого сильно огорчили.
- Ну что ж… Прости, Нина, все это, наверное, и впрямь лишнее. Ты не сердишься?
- Нет, - мягко ответила Нина.
- Давай выпьем по рюмочке за то, чтобы Машенька нашлась?
Нина кивнула, и Степан отправился на кухню: «Сиди, сиди, не беспокойся, я все принесу». Вернулся он с двумя стопками, уже наполненными.
- Ах, извини, - сказал он, увидев, что Нина приготовила низкие пузатые рюмки, которые достала из серванта-бара в гостиной. - Я на кухне взял, по-простому, по-нашему…
- Неважно, Степан. Принеси мне лимон, пожалуйста, он в холодильнике. И сахарницу.
Вернувшись, Степан закрыл дверь в гостиную.
- Чтобы Тамару не разбудить, - пояснил он.
- Не разбудишь. Она приняла снотворное. Иначе спать не может: все казнится, что Машу упустила…
- Бедняжка. В этом ее вины нет… Просто девочка привыкла к вольной жизни и вернулась к ней… Нина… Я с тобой, знай это…
- Спасибо, Степан. Давай выпьем. За то, чтобы нашли Машу поскорее, живой и невредимой.
Нина сделала два глотка и поставила рюмку обратно.
- Что ты, что ты! - всполошился Степан. -