Бронетранспортеры пытались развернуться и скрыться за пригорком. Но выскочившие из перелеска Семен Марков и Федор Зарубин успели бросить под машины гранаты, а затем стали поливать пехоту из «ручников».
Виктор Смирнов заметил, что из пробитого бака автомашины хлещет на землю бензин. Подобрав немецкую пилотку, Виктор поджег ее и бросил в лужу бензина. Пламя охватило автомашину, перекинулось на остальные грузовики. Начали рваться патроны, гранаты. Немцы уже лежали в кюветах по ту сторону дороги и вели огонь. Теперь они бросились бежать. Преследовать их не стали.
В тот же день отличились, как всегда, подрывники Мудрова. Ночью они заминировали переправу через реку Шелонь. На подходе к ней уложили фугас, от действия которого должно было взорваться все минное поле.
Расчет минера оказался верным. Отсутствие моста вынудило немецкий батальон остановиться. Гитлеровцы сгрудились на минном поле. Кто-то из них наступил на взрыватель фугаса. Раздался оглушительный взрыв, за ним другие.
Четыре вездехода с орудием и больше половины солдат и офицеров батальона были уничтожены.
Наступление карателей приостановилось. Им удалось только занять несколько деревень. Однако гитлеровцы не унимались. Они готовились к новому походу на партизанский край. Начали подтягивать свежие силы. В деревне Бычково разместились инженерные части 16-й армии. Штаб 218-й немецкой пехотной дивизии занял деревню Петрово. Сюда же пришли и 4-й заградительный полк эсэсовцев и несколько карательных отрядов.
Партизаны не знали ни сна, ни отдыха. Они продолжали уничтожать фашистов из засад, совершали смелые налеты на гарнизоны, минировали дороги. Большая группа подрывников во главе с командиром отряда Алексеем Ильичем Садовниковым «наводила порядок» на железной дороге Дно — Порхов, пуская под откос военные эшелоны.
Все дороги, идущие в Петрово, партизаны взяли под усиленный контроль. По ним шло интенсивное движение. Чаще всего в штаб проезжали под большой охраной какие-то офицеры.
— Они что-то затевают, — сказал Ефимов, когда ознакомился с результатами разведки.
— Достанем «языка» и выясним, — согласился начальник штаба.
В ту же ночь в штаб привели немецкого радиста из деревни Петрово. Он рассказал о расположении войск в деревне, о содержании переговоров, которые вели штабные офицеры. Переговоры сводились к тому, чтобы дивизия как можно быстрее закончила операции против партизан и после этого выехала под Ленинград. К выезду на фронт готовились и инженерные части.
— Нужно сделать так, чтобы они не попали туда, — предложил Ефимов.
— Своими силами не справиться, — возражал Клочко.
— Попросим помощи у второй бригады.
В этот же день штаб получил ответ: «Помощь окажем. Готовьте операцию».
С наступлением темноты наши отряды окружили Бычково. Фашисты ничего не подозревали. Они спокойно разгуливали по улицам, чувствуя себя в полной безопасности.
В одиннадцать вечера немцы дали отбой, и в деревне все замерло. Лишь изредка доносилось шарканье сапог часовых, да кто-нибудь из немцев изредка пускал ракеты или короткую автоматную очередь в сторону леса.
В полночь Алексей Маркушин повел партизан на штурм деревни. Боевые группы во главе с командиром роты Сушко сняли часовых. Вслед за ними роты Шелякина, Романова и отряд Новаковского окружили штабные помещения, склады с имуществом и дома, где жили фашисты.
— Все готово, — доложили связные Маркушину.
— Раз готово — начали. — И красная ракета прочертила ночное небо.
Через несколько секунд начали рваться гранаты, застрочили автоматы, поднялись языки пламени над складами и гаражами оккупантов.
…Последними из деревни уходили Клочко с ротой Шелякина. Горели дома. Черный дым стоял над большим сараем, где когда-то хранились колхозные молотилки и сеялки. Сейчас он горел вместе с хранившимися там кабелем, телефонными аппаратами, радиостанциями.
Около сарая одиноко стоял пулеметчик Мальчевский.
— Чего стоишь, Николай? — спросил его Шелякин.
— Жалко.
— Кого жалко?
— Сарай жалко. Люди строили, строили, а в одну ночь их труд в пепел превратился.
— Думаешь, мне не жаль. И у меня печется сердце. Наше ведь горит.
Бывший тракторист, партизан-пулеметчик постоял еще с минуту, потом снова взвалил на плечо свой пулемет и стал догонять роту.
А дорогой Клочко и Ефимов уже решали вопрос о налете на штаб дивизии.
Разгром штаба дивизии командование бригады назначило на восьмое сентября. Но срок пришлось изменить. Вскоре на наших разведчиков, залегших у деревни, наткнулась группа немецких солдат. В молниеносной схватке автоматными очередями разведчики уничтожили их. Только один, спрятавшись за толстый пень, остался жив. Им оказался писарь оперативного отдела штаба дивизии Ганс Гафакер.
Допрос начал сам Григорий Иванович. Он сначала скрутил козью ножку, хотя сам никогда не курил, и протянул кисет с самосадом писарю:
— Закуривай, это не помешает нашему разговору.
Пленный посмотрел на Ефимова и, поняв, что партизанский командир с ним не шутит, набил трубку самосадом.
— Доволен, что попал к партизанам? — спросил Ефимов Гафакера.
— Нет.
— Почему?
— Все наши солдаты боятся партизан и считают дни, когда мы отсюда выберемся.
— Сколько же дней осталось, чтоб выбраться отсюда?
— Два дня.
— Точно два дня? — переспросил Григорий Иванович.
— Вчера получили такой приказ. Второго сентября наш штаб должен грузиться на станции Дно и следовать под Ленинград.
— Слышал, Виктор Павлович?
— Конечно, слышал, — ответил Клочко.
— Что будем делать?
— Зевать не надо.
— Я так же думаю. Завтра, пожалуй, начнем. Иначе будет поздно.
Напасть на штаб дивизии решили не ночью, как это делали прежде, а с наступлением темноты, когда основная масса солдат после ужина собиралась в огромный сарай, где показывали кинокартины.
Нападение на гарнизон начал Сергей Иванов со своими разведчиками. Меткими выстрелами из «бесшумок» они сняли часовых у дзотов и блиндажей. Мимо них сразу же просочились штурмовые группы Маркушина, Тараканова, подрывники Мудрова.
С другой стороны через кустарники поползли партизаны Шелякина. У них особый объект — сарай, где только что начался киносеанс для солдат и офицеров.
Охватывая сарай в полукольцо, двинулись вперед двадцать партизан с противотанковыми гранатами. Они тихо ползли между огородных гряд. Следом за ними пробирались пулеметчики.
Вот и плетень. За ним метрах в пятидесяти сарай. Партизаны приподнимаются и сквозь щели плетня видят, как у двери толпятся гитлеровцы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});