Читать интересную книгу Полная безнаказанность - Жаклин Арпман

В первый же понедельник после приезда Фонтанен и Жуанне отправились в Л*** выбирать мебель для комнаты шофера. В фургоне, доставившем покупки, мебели оказалось на целых три комнаты: на глазах у изумленной публики из машины выгрузили красивые старинные шкафы, столы, стулья и множество других предметов.

— У Жуанне что, есть клоны? — чуть насмешливо поинтересовалась Адель.

— Это на тот случай, если мне понадобится устроить кого-нибудь из гостей на ночлег. Ваша бабушка не возражает.

Была обставлена гостевая спальня, где Фонтанен ночевал перед свадьбой, и еще две комнаты на первом этаже. Привезенные вещи были так хороши, что на их фоне еще заметнее стало безобразие облупившейся краски и потеков на обоях.

— Я отремонтирую все до зимы, — пообещал Фонтанен.

Девочки очень веселились, расставляя столы и стулья. Они убрали стопки постельного белья в шкафы, надели наволочки на подушки и чехлы на перины, как будто играли в кукольный дом, где все предметы в натуральную величину. Жуанне укрепил карнизы над окнами, повесили шторы, а в качестве завершающего штриха расставили вазы со свадебными букетами. Альбертина уехала в Б*** на встречу с автором. Как только она вернулась, ей устроили показ, проведя по всем комнатам.

— Вы что, ограбили антиквара? — с улыбкой спросила она Фонтанена.

Этот вечер не был омрачен ни одной фальшивой нотой, если не считать того, что повторялось изо дня в день: поев, Фонтанен не только не мыл за собой тарелку, но даже не ставил ее в раковину. Жуанне, мгновенно воспринявший укоренившиеся в семье привычки, делал это за него, вызывая осуждающие взгляды Клеманс и Адель. Они даже вступили по этому поводу в жаркий спор с Мадлен.

— Немыслимо есть с Жуанне за одним столом, а потом обращаться с ним как с прислугой.

— А со мной?

— Что — с тобой?

— Я сижу с вами за столом, и я — служанка.

— Это не одно и то же!

Мадлен позабавило, что девочки, прекрасно знающие, каково истинное положение в доме, начисто отметают любые вытекающие из этого последствия.

А каким было ее положение? Она действительно сводная сестра Альбертины, а если так, то о каком жалованье может идти речь? Зато она должна наравне с другими участвовать в поддержании семьи на плаву. Мадлен объяснила девочкам, что их с Альбертиной родство — юридическая фикция, которая ей, кстати, совершенно не нравилась. Спор на эту тему возбудил девочек, и они продолжили его вечером, в присутствии Фонтанена, которого ошеломил тот факт, что Мадлен фактически никогда не получала жалованья. Ему хватило ума не вмешиваться в разговор, но как только они с Альбертиной остались вдвоем, он заявил, что подобная ситуация просто нестерпима и ее нужно как можно скорее урегулировать. Госпожа ла Дигьер воспротивилась, заявив, что подобным жестом он оскорбит и Мадлен, и ее саму:

— Это касается только нас двоих.

— Любой работающий человек имеет право на оплату своего труда.

— Мы это знаем. И все-таки — это только наше дело.

Фонтанен дал понять, что потрясен.

— Это история двух жизней. Я расскажу вам, но не сейчас. А сейчас вам нужно знать одно: денег, которые зарабатываю я, Шарлотта, Сара, вполне хватало бы и на жизнь, и на жалованье Мадлен, если бы не «Ла Дигьер». Усадьба съедает все, она разоряет нас — я покажу вам счета! Каждый год уплата налога на недвижимость ставит нас на грань катастрофы, а нужно ведь еще и текущий ремонт делать.

— Налог на недвижимость?

Она показала ему бумаги.

— Нужно заплатить немедленно! Вы ведь знаете, что я перевел деньги на ваш счет в банке.

— Вы понимаете, насколько обременительным это может для вас оказаться?

— Нет, моя дорогая Альбертина, я не хочу ничего понимать и запрещаю вам об этом беспокоиться.

Истина была проста и очевидна: она вышла за него из-за его денег и стеснялась их тратить. Мадлен находила подобное противоречие совершенно естественным, а мне понять его не позволяла дурацкая мужская логика.

— Пообещайте заплатить Мадлен сразу, как только уладите дело с налогом.

Она пообещала. Перед тем как заснуть, он не смог удержаться от вопроса:

— А что бы вы делали без меня?

— Продала бы кусок От-Диг, участок на той стороне реки.

— Но это разбило бы вам сердце!

— Да. — Больше Альбертина ничего не сказала.

В банке она едва осмеливалась смотреть в бумаги. Фонтанен положил на счет двести пятьдесят тысяч евро. Альбертина дрожащей рукой заполнила нужные документы, у нее было ощущение, что она совершает бесчестный поступок. Мадлен все понимала и не хотела, чтобы Альбертина мучилась угрызениями совести. «И я сделала сильный ход, — сказала она мне, — спросила ее в лоб, хорошо ли ей с ним в постели».

Альбертина ответила мгновенно и даже не покраснев:

— Я почти забыла, как мне нравится заниматься любовью.

— Так в чем же проблема?

Должен ли я признать себя старым болваном?

Альбертина хотела, чтобы деньги мужа тратились исключительно на «Ла Дигьер», и открыла другой счет, на который и перевела эти двести пятьдесят тысяч евро.

Работы шли полным ходом, но Фонтанен не желал ограничиваться крышей и садом. Он сказал Альбертине, что им понадобятся дополнительные ванные:

— Когда в доме жили шесть состоящих в тесном родстве женщин, это было не важно, но мы с Жуанне чувствуем себя неловко, оставляя бритвы среди баночек с кремами ваших дочерей, а уносить их каждый раз в комнату тоже нелепо.

Ну, раз дело в удобстве супруга…

— На втором этаже есть две комнаты, которые прекрасно подойдут для этой цели; одна над ванной, другая над кухней, так что с трубами проблем не возникнет.

С его доводами трудно было поспорить. Началось изучение проспектов с описаниями сказочной красоты туалетных комнат, где гигантские ванны были изящно врезаны в стену, а дизайн мебели выглядел изысканным до невозможности. Вскоре в доме появились выбранные Антуаном сантехники.

— А что, если нам одновременно модернизировать и нашу собственную ванную?

— Нет. Там все работает, это будет бессмысленная трата денег.

Настаивать он не стал.

Но в тот же вечер, за ужином, задумчиво огляделся вокруг. Газовая плита была совсем старой, дверцы прабабушкиных шкафчиков не закрывались, раковина так облупилась, что выглядела неопрятно, сколько бы ее ни чистили. Терпения у Фонтанена хватило на полчаса, потом он завел разговор о стеклокерамических плитах: бывают на редкость элегантные модели, которые к тому же очень просты в использовании. Мадлен взглянула на изъеденные ржавчиной конфорки.

— Горят они по-прежнему безотказно.

— Думаю, плита моя ровесница, — рассмеялась Шарлотта. — В те времена вещи делали на совесть! А вот компьютер нужно менять каждые четыре года!

— Но ее так трудно чистить! Зато стеклокерамическую плиту… а, Люсьен? — спросил он, повернувшись к Жуанне. Тот не удивился, что его призвали в свидетели.

— Надо признать, одним взмахом тряпки…

Он не закончил фразу, не желая становиться ни на чью сторону в неизбежном столкновении мнений.

— Что скажете, Мадлен?

Та взглянула на Альбертину и промолчала. Адель вздохнула:

— Любой взрослый вам скажет, что, пока плита работает, покупать новую это бесполезная и — хуже того! — ненужная трата.

— А вы что думаете, юная дама?

— О, я! У меня полно предложений по части бессмысленных трат, но меня никто никогда не слушает.

— И что же это за предложения?

Она начала загибать пальцы:

— Телевизор с видео- и DVD-плеером. Собственный ноутбук, чтобы не ждать, когда другие закончат важную работу на компьютере Сары, кроссовки «Найк» — в школе только у меня таких нет, академический словарь в шести томах с дополнительным томом современной лексики…

Адель готова была продолжать, но ее прервали протестующими возгласами, обозвали бесстыжей, заявили, что она эксплуатирует добрые чувства людей. Сара простонала, что из-за дочери у нее будет репутация никчемной матери. Клеманс напомнила, что ей очень нужны учебники по анатомии, но она же вот молчит из скромности, «так зачем сейчас говоришь?» — уела дочь Шарлотта, Жером и Антуан посетовали, что малышки, которых они любили как собственных дочерей, никогда ничего у них не просили, а очарованный Фонтанен то и дело повторял Жуанне, чтобы тот подробно все записывал в блокнот. Мадлен описывала мне царившую на кухне атмосферу шумного веселья, которая год назад мгновенно покорила мое сердце. После того как Фонтанен вошел в семью, такое случилось впервые и стало своего рода инаугурацией. На свое несчастье, Луи Фонтанен неверно определил границы нового царства.

Мадлен припомнила, хотя полной уверенности у нее не было, что тем же вечером они задались вопросом, как им обращаться к новому мужу Альбертины. Шарлотта в разговоре назвала его мсье Фонтанен, ему это ужасно не понравилось, он попросил придумать что-нибудь другое, что вызвало новый спор.