Читать интересную книгу Отступники - Леонид Корычев

– Человек, – раскатом грома вспыхнул Ненависть, чудодейственно сняв мою усталость звуками своей речи, – подданные империи никогда не отнимают у других свободу выбора.

– И мы больше всего не любим, когда пытаются отнять эту свободу у нас, – продолжила Безымянная.

– Ой ли? – гадко воззрился я на собеседницу, памятуя о промывке мозгов Скоту Томасу.

Она уловила ход моих мыслей. Скрестив руки на груди, опустив подбородок и закрыв глаза, нечистокровный сатир покраснела.

– Принуждать тебя к какому-то выбору мы не собираемся, – не меняя положения, повёл речь представитель восьмого поколения, – если твоё желание дожить до завтрашнего рассвета велико, то тебе лучше оставаться рядом с Ненавистью.

Из этой реплики следовало, что защитить меня или себя самостоятельно Безымянная не в состоянии.

– Эксгибиционисты-переростки опять поползут изо всех щелей и будут тянуть ко мне свои грязные лапы?

– Куклы, – сказал Ненависть.

Мне он начинал нравиться. Стоило только понаблюдать, как он говорит, и добрая половина эффекта, производимого бесподобным тембром, развеивалась мгновенно. Звук шёл из области несуществующего рта, а посему я каждый раз ждал, что Ненависть нарочито задёргает головой, как герой одного из низкобюджетных детских сериалов про супергероев в шлемах или масках, различающихся только по цвету костюма. Нельзя описать ту степень раздражения, которую испытывал я будучи маленьким ребёнком, ожидая, ну, когда же наконец хоть кто-нибудь отрубит кому-нибудь что-нибудь и хлынет фонтанами кровь.

– Я тут подумал, товарищи извращенцы теоретически могут прийти с визитом ко всей нашей компании земных друзей? Кобелёк вряд ли обрадуется, так как незваные гости не похожи на прекрасных валькирий в бикини с рогатыми шапками на голове. Облик гомункулов пагубно скажется на амплитуде взмахов его хвоста, а этого я допустить не могу. Альбатрос вряд ли что-то поймёт, так как способ представить этих уродцев в виде двоичного кода ещё не изобретён. Ещё он просто не поверит в их существование, даже если они будут наматывать его кишки себе на пальцы, как спагетти. Скот Томас, думаю, наоборот несказанно обрадуется. Осуществятся самые смелые его фантазии, и толпа огромных мужеподобных существ будет пытаться дотронуться до него. Да он от счастья футболку на себе разорвёт и с визгом сам к ним бросится.

Мне вдруг стало чуть-чуть жалко гомункулов. Обнажённый по пояс Скот Томас – это совсем не то, что вы хотели бы увидеть в своей жизни.

– Да, вероятность их смерти к утру достаточно велика, – выдержав паузу и многозначительно переглянувшись с Ненавистью, промолвила Безымянная.

– Тогда предлагаю собраться у меня. Родные стены придают сил, а ещё я страшно хочу пить. Уверен, у землян найдётся множество вопросов к вам, – я обвёл собеседников взглядом и добавил, – если протекторат всей компании возможен.

– Возможен, – после очередной паузы, за время которой, уверен, произошло совещание, кивнула нечистокровный сатир.

– А что мешает гомункулам напасть, например, на Скота Томаса прямо сейчас?

– Ненависть, – отрезала Безымянная.

Тут-то я и призадумался. Мне очень хотелось атаковать двух представителей загадочной цивилизации расспросами буквально обо всём, но информационная передозировка страшила меня куда сильнее. Логичнее сперва собрать хорошо знакомую кодлу землян в одном месте, коль теперь целостность наших физических оболочек напрямую зависит от благосклонности победителя межгалактического конкурса красоты среди монстров. Вот только как это сделать наверняка?

– А их нельзя просто притащить ко мне домой за шкирку?

– Сложно объяснить, – Безымянная очевидно испытывала затруднения всякого родителя, у которого трёхлетний ребёнок поинтересовался вопросом производства себе подобных, – мы никого никогда не заставляем делать что-то против их воли. Мы не берём пленных, и у нас нет тюрем, мы не отнимаем ни свою, ни чужую свободу.

– А что же вы с ними делаете? – ошарашенный таким поворотом событий спросил я, имея в виду всю совокупность возможных кандидатов на заслуженную и незаслуженную изоляцию – от политических заключённых до маргинальных отщепенцев.

– Убиваем, – как ни в чём не бывало пожала плечами Безымянная.

– Гром и молния! Какая благодатная почва, смакуя эту тему, можно просидеть тут недели две, – неожиданно для самого себя эмоционально всплеснул я руками.

В чужой монастырь да со своим уставом соваться, видимо, не принято и у пришельцев, а чего тогда с моим скудным умишком учить их привычной землянину общественно-политической системе, которую, думаю, они и так знают лучше меня самого. Сейчас нужно было подумать о том, как гарантированно выманить троих, так не похожих друг на друга особей мужского пола для их же безопасности.

Скот Томас не пожелал прийти в гости, уговаривать его было делом заведомо проигрышным, поскольку именно в субботу и именно в шесть часов утра у него возникла острая необходимость лишить себя возможности отоспаться, дабы отправиться чинить машину. Это как объяснять пациенту психиатрической лечебницы, что он вовсе не Чингиз-Хан, а хотя бы Наполеон Бонапарт и на этом основании пытаться убедить его пользоваться ложкой и вилкой по назначению.

– Нет, – задумчиво нахмурившись, ответил Альбатрос Мутант на мою пламенную речь.

Тяжело вздохнув, я убрал трубку от уха.

– Нужна помощь? – деликатно спросила Безымянная, топчась на месте.

– Убить их? Нет, спасибо, когда-нибудь я сам это сделаю и этого удовольствия лишать себя не намерен.

– Нет, ты можешь, скажем, попросить доставить их в определённое место, – водя пальцем по стволу ближайшего дерева, невинно уточнила кладовая гнусностей.

– А как же, – я вскочил и, передразнивая Безымянную, произнёс, – мы никого никогда не заставляем делать что-то против их воли?

– Сложно объяснить.

– Мы никого никогда не заставляем делать что-то против их воли по собственной инициативе, – я опять вздрогнул, когда Ненависть сделал это маленькое уточнение. Может, от этих ребят и пошли все легенды о сделках с дьяволом?

– Не все, – покачала головой сатир, поняв ход моих мыслей.

– Подслушивать, между прочим, невежливо, – не мог же я, в самом деле, сказать подсчитывать? В смысле считывать мысли. У нас в языке есть слово для обозначения незаконного проникновения в чужую голову? На ум пришло только «трепанация», слово, отображающее физический аспект доступа к вместилищу мыслей. Полагаю, правильнее всего назвать этот феномен мозговым вуайеризмом.

К этому моменту руки чесались разослать двоих из ларца не одинаковых с лица к друзьям-тугодумам. Я порядком обозлился на последних за отказ посетить меня в ближайшее время для решения жизненно важных вопросов. Аргументация с моей стороны, безусловно, хромала. Объяснить суть проблемы, избегая употребления словосочетаний «ты скоро умрёшь» и «представители внеземной цивилизации», у меня не получилось. Самые убедительные, с моей точки зрения, доводы прозвучали бы плохо скроенной околесицей с передовиц бульварной газетёнки. Всего несколько секунд отделяли троицу от незавидной участи попасть в лапы к Ненависти. Сгоряча я готовился натравить его сразу на всех троих.

Возня на лавке отвлекла меня от вынесения приговора. До того момента я не удостоил чести сидящих подле людей быть идентифицированными не в качестве примитивных амёб. Среди одноклеточных плавала с банкой неведомой жидкости в руках знакомая инфузория туфелька. Теперь проблем с Кобельком возникнуть не должно. Я точно знал, как его заманить.

***

Один из самых волнительных моментов в жизни мужчины. Рука скользит по спине от шеи вниз по изгибам тела партнёрши. Вы вдоволь насладились мягкой бархатной кожей. Зная анатомические особенности человеческого тела, ваше сердце замирает по мере продвижения ладони, победоносно спускающейся со склона, будто профессионал-сноубордист с детской горки в солнечный день. После каждого спуска непременно обязан быть подъём. Вы знаете это. Вы ждёте его. Вы в предвкушении. Ожившее сердце готово выпрыгнуть из груди.

Конец ознакомительного фрагмента.