Читать интересную книгу Книжник - Франсис Риверс

На Павла постоянно сыпались угрозы, как и на меня, Тимофея и прочих его друзей. Но ему доставалось больше всех. Он начал бояться. Я убежден, что страх был результатом физического истощения. Павел трудился, не покладая рук, с раннего утра до поздней ночи. Даже человек его невероятной выносливости нуждается в отдыхе. Я точно нуждался. Но Павел чувствовал, что не может себе позволить не проповедовать, не дать ответа на каждый вопрос, сопроводив его убедительными доказательствами. Он изливал свою жизнь на алтарь, как жертву перед Господом. В свободное от проповеди время он корпел над имеющимися у нас свитками, приготовляясь к новой битве. Допоздна диктовал письма.

Усталого человека легче поколебать.

— Мне страшно, — признался он мне как-то вечером. — Одно дело, когда нападают на меня, но мои друзья… — Глаза его налились слезами. — Я боюсь думать, на что еще способны пойти мои враги, Сила, и кому они могут причинить вред из-за моих речей.

Я понимал, что Павел страшится за Тимофея — и не без причины. Но ведь Тимофей пылал такой же страстью к Христу, как и он сам. Этот юноша принес свою жизнь на алтарь Господа.

— Ты должен делать то, к чему Бог призывает тебя, Павел. Что бы это ни было. Если Господь велит тебе говорить, ты знаешь, что имеешь благословение Тимофея. Равно, как и мое.

Тит Юст сомневался, стоит ли Павлу продолжать.

— Ему есть чего бояться, Сила. — Тит рассказал мне, что Павлу угрожают всякий раз, когда он выходит из дома. Днем раньше, на площади, ревнители иудейства приперли Павла к стене и обещали убить, если он не замолчит. Когда я прямо спросил об этом Павла, он признался, что так и было.

— Пожалуй, нам опять пора двигаться дальше. Мы посеяли семя. Бог будет поливать его, и оно возрастет.

Павел улыбнулся безрадостной улыбкой.

— Куда бы мы ни пошли, везде будет одно и то же, Сила. Тебе это известно не хуже меня.

Всюду Павла подстерегали опасности — как когда-то Иисуса.

Сколько раз приходилось мне видеть, как Благую весть встречают гневом или насмешками! Большинство людей не хочет и слышать об истине, не говоря уже о том, чтобы последовать ей. Принять дар Христов означает признать, что все, на чем мы строили свою жизнь до сих пор, не имеет никакой ценности. Предаться силе, большей, чем наше «я».

И немногие готовы полностью отдаться чему либо, кроме собственных похотей. Мы цепляемся за свое тщеславие и продолжаем упорно искать собственный путь, тогда как путь есть только один.

Я восхвалял Бога всякий раз, видя, как в чьих-то глазах загорается свет истины, как рассеивается пелена дьявольской лжи, и каменное сердце начинает биться новой жизнью. Человек, обретший веру, стоит на вершине горы, и взору его открывается необъятная ширь, великая надежда, пожизненное и вечное странствие рука об руку с Господом. Теперь он — живой, дышащий храм, в котором обитает Бог. Каждое рождение свыше было огромным чудом, сравнимым с тем, когда Иисус накормил многотысячную толпу несколькими хлебами и рыбами. Оно доказывало, что Он жив, и день ото дня обетования Его исполняются.

Но страх так легко проникает в душу.

Мы решили, что будем осторожны. Мы почитали это мудростью, но на самом деле это означало, что Павел позволил заглушить свой голос. И я тоже. Мы позабыли, что необходимо шагать вперед с верой, а не сидеть в тени и ждать, пока она умножится.

По милости Божьей, Иисус явился Павлу в ночном видении.

— Не бойся! Говори и не умолкай! — Господь уверил, что у Него много людей в этом городе. Нужно только найти их!

Мы повиновались. Можно ли было поступить иначе, получив столь замечательное подкрепление?

Мы выступили с новой верой и пылом.

Так прошло полтора года.

А потом в Ахаию прибыл новый проконсул и все опять изменилось.

Вскоре после того, как Галлион вступил в должность, Иудеи, сговорившись, поднялись против Павла, схватили его и привели на судилище, обвиняя в том, что он учит людей почитать Бога не так, как велит закон. Однако Галлион не был подобен Понтию Пилату, легко подпавшему под влияние толпы. Павел не успел и рта открыть в свою защиту, как Галлион уже покончил с этим делом.

— Раз речь идет только о словах, об именах и о вашем еврейском законе, разбирайтесь сами. Я не хочу быть судьею в этом. — Он дернул головой, и стража принялась разгонять иудеев с места судилища.

Греки набросились на старейшину синагоги Сосфена и стали его бить. Галлион же продолжал заниматься своими делами, не желая обращать внимание на происходящее. Какой-то язычник ударил Сосфена кулаком, свалил на землю и начал пинать ногами прямо перед судейским помостом.

Павел попытался пробиться к нему.

— Стойте! — он невольно перешел на арамейский.

Я прокричал то же по-гречески, потом по-латыни. Они разошлись, оставив Сосфена в полубессознательном состоянии истекать кровью на каменных плитах мощеного двора. Друзья раввина не показывались. Мы пришли ему на помощь, но он отпрянул в страхе.

— Мы хотим помочь!

Почему вы это делаете? — прохрипел Сосфен. — Не кто-нибудь, а вы…

— Потому что так сделал бы Иисус, — проговорил Павел, помогая ему подняться.

Сосфен нетвердо держался на ногах, но мы поддерживали его. Всю дорогу до дома Прискиллы и Акилы он плакал. Лука перевязал его раны. Мы послали в синагогу, но за ним никто не явился. Они не пошли бы в дом язычника.

У Сосфена началась лихорадка, и мы по очереди ухаживали за ним. Мы рассказывали ему об Иисусе.

— Он открывал очи слепым и уши глухим. Он воскресил сына вдовы и вызвал своего друга из гробницы, где тот пролежал четыре дня.

Я поведал ему о суде перед Пилатом, о том, как Иисус умер на кресте в праздник Пасхи, а через три дня воскрес. О своей жизни в Иерусалиме и Кесарии и о том, как изменилась она на дороге в Эммаус. Павел — о том, как встретил Иисуса по дороге в Дамаск.

Сначала Сосфен не хотел слушать. Плакал и затыкал уши. Но постепенно стал внимать.

— Не слова ваши убедили меня, — признался он нам, — а ваша любовь. Павел, я был твоим врагом, а вы с Силой протянули мне руку помощи.

Мы окрестили его.

Он вернулся в синагогу, решившись убедить других. И не смог.

— Не твои или мои слова спасают людей, — сказал ему Павел, когда он пришел к Титу, — но сила Святого Духа.

— Это же мои друзья, — рыдал Сосфен. — Мои родные.

— Люби их по-прежнему. И продолжай молиться.

* * *

Через несколько месяцев Павел решил отправиться в Кенхреи и принести обет в благодарение Господу.

— Иисус сохранил меня в Коринфе.

По обету он должен был остричь волосы и обриться.

Я помог ему собраться.

— Сколько ты пробудешь в уединении?

— Тридцать дней.

— Ты вернешься или хочешь, чтобы мы пришли к тебе?

— Вы с Тимофеем остаетесь здесь. Тут еще много надо потрудиться. Когда время обета исполнится, ко мне присоединятся Акила и Прискилла, и мы вместе поплывем в Сирию.

Я был поражен. И уязвлен.

— Ты хочешь сказать, что больше не нуждаешься в моих услугах?

Он болезненно поморщился.

— Не смотри на меня так, Сила. Я должен идти туда, куда ведет меня Господь, даже если ради этого приходится расставаться с любимыми друзьями.

На следующий день Павел покинул нас. Тяжелее всех расставание далось Тимофею, которому Павел велел оставаться со мной в Коринфе.

Церковь собиралась в доме Хлои. И что это была за церковь! Собрание бывших воров, пьяниц, идолопоклонников и прелюбодеев. Они стекались к Христу, Он очищал их от греха, и они делались подобными новорожденным младенцам. Отвергнув прежние дела: блуд, мужеложство, распутство — посвящали себя Христу и жили отныне святой богоугодной жизнью. Они сами стали чудом — живым свидетельством того, как Бог меняет людей изнутри.

Прибыл с письмом от Прискиллы и Акиллы александрийский еврей Аполлос. В письме они хвалили его и просили хорошо принять. Мы последовали их совету, и он оказался проповедником не хуже Павла. Он сильно опровергал иудеев с помощью Писания.

Церковь в Коринфе укреплялась и продолжала расти.

Когда Павел написал, что собирается посетить церкви, основанные нами во Фригии и Галатии, я решил, что пришла пора воссоединиться с ним. Стефан, Фортунат и Ахаик проявили себя способными руководителями, равно как и Сосфен. Мы послали известие о наших планах, но в Ефесе нас встречал не Павел, а Акила с Прискиллой.

— Он отправился на Пасху в Иерусалим.

Новость встревожила меня.

— Мне следовало приехать раньше и переубедить его! Синедрион ухватится за любую возможность его уничтожить!

Тимофей был страшно огорчен и разочарован.

— Почему он не подождал?

— Сила, мы все пытались его разубедить, но ты же знаешь, каков бывает Павел, если решился на что-то. Его невозможно остановить.