«Если бы я только сделал это», «если бы я только сделал то» и так далее – подобные сожаления стали неотъемлемой частью моих попыток побега. Для успешного побега нужно нечто большее, чем продуманный до деталей план, возможность и удача. Нужно то, чем фон Верра обладал в избытке: стальные нервы, неиссякаемая энергия, твердая решимость и железная воля. К тому времени у него уже сложился план побега. Фон Верра решил бежать после того, как мы сойдем с корабля, и пробираться в Соединенные Штаты. В июле двум пленным удалось прыгнуть за борт корабля и доплыть до берега, но там их тотчас схватили. Неплохой план, но сейчас на дворе стояла зима. Впрочем, это не обескуражило фон Верру. Во время своих прогулок по кораблю он обнаружил небольшой бассейн с ледяной водой и регулярно плавал там, чтобы закалить свой организм. Если бы «Герцогиня Йоркская» направилась в Монреаль, фон Верра, наверное, решился бы прыгнуть с корабля, но судно направилось в Галифакс, и план фон Верры остался нереализованным.
На восьмой день нашего путешествия впереди показалась узкая белая полоска земли. Это была заснеженная Канада. Тут конвой распался, и «Герцогиня Йоркская», отделившись от остальных кораблей, направилась в гавань Галифакса в Новой Шотландии. Мы с изумлением смотрели на огромное количество кораблей, собравшихся в гавани. Конвой из тридцати или сорока торговых судов готовился отправиться в Англию. Судя по всему, Великобритания не испытывала недостатка в кораблях, хотя как раз в это время адмирал Редер, главнокомандующий военно-морским флотом Германии, произносил речь на судостроительной верфи в Бремене. Редер самоуверенно заявил: «Факты говорят о том, что Великобритания все стремительнее приближается к неизбежной гибели. Ничто не в силах помешать этому. Скоро Британия падет под ударами Германии».
Хотел бы я, чтобы адмирал сейчас оказался рядом с нами.
Между прочим, неделю спустя в Атлантике этот конвой был атакован немецкими подлодками, и шесть судов общим водоизмещением 50 000 тонн были пущены на дно. Услышав об этом, мы искренне порадовались своему везению.
Пока «Герцогиня Йоркская» входила в гавань, нам не разрешали появляться на верхней палубе, но бортовые иллюминаторы были открыты, и мы изучали эту новую для нас страну, чьими невольными гостями мы теперь были. Первое впечатление было не слишком приятным: местность выглядела пустынной и неприветливой. Было довольно холодно, и в тот момент мы даже подумать не могли, что летом будем задыхаться от нестерпимой жары. Все почему-то считают, что в Канаде постоянно царит холод. Когда летом 1942 года жена по моей просьбе отправила мне летнюю одежду, на почте никак не могли поверить, что посылка предназначалась для Канады.
– Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – недоуменно сказал почтовый служащий моей жене. – Вы совершенно уверены, что ваш муж находится не в Африке?
Пока что первое впечатление от Канады лишь подтверждало это заблуждение. Впрочем, меня все это нисколько не волновало. Я собрал свои вещи и с нетерпением стал ждать, когда нам разрешат сойти на берег.
Глава 13
В ПОЕЗДЕ
«Герцогиня Йоркская», на борту которой находилось около тысячи немецких военнопленных, вошла в гавань Галифакса 23 января 1941года. К пяти часам пополудни корабль благополучно пришвартовался, но прошло несколько часов, прежде чем нам позволили сойти на берег. Сначала нам велели построиться, и мы снова испытали на себе неприятную процедуру, которая в уголовном мире известна как шмон. Другими словами, каждого из нас обыскали. У меня были причины беспокоиться, так как я кое-что спрятал в своем носке. Ничего особенного, просто пилка для ногтей. Британский солдат, который обыскивал меня, случайно наткнулся на нее пальцем. Вытащив пилку, он уже собирался было отшвырнуть ее в сторону, но офицер, стоявший рядом, велел возвратить мне мое имущество. Солдат сунул в рот кровоточащий палец, кинул на меня убийственный взгляд и протянул мне пилку. Больше у меня ничего не нашли. Два шиллинга, что я выручил от продажи своих запонок, были надежно спрятаны в моем ботинке, который мне, к счастью, снимать не пришлось. Те, кого уже обыскали, перемещались в сторону, ближе к сходням. На пристани нас уже ждали фоторепортеры, и часовые тщетно пытались отогнать их подальше. Репортеры очень хотели подняться на борт и сделать несколько выигрышных снимков. В наших синих пальто, с картонными коробками под мышками, мы выглядели как бедные эмигранты. Несмотря на холод, наши летчики расстегнули свои пальто, и репортеры увидели отлично сшитую форму, знаки отличия и медали. Тем не менее по их лицам было ясно видно, что они разочарованы. Наверное, они ждали, что мы окажемся огромными свирепыми громилами, вроде канадских полицейских. Однако за исключением того, что мы были не так хорошо одеты, как эти репортеры, в остальном мы мало от них отличались, и это их чрезвычайно удивило и расстроило.
Наконец, последовал приказ сойти на берег. Нас провели в просторное помещение, где снова обыскали, на этот раз канадцы.
Когда процедура была окончена, нас стали вызывать по одному для проверки документов и сверки номеров военнопленных. У меня был номер 60637. Не знаю, что означала эта цифра, но явно не количество содержащихся в британском плену немцев. Мне неизвестны точные данные, но в то время в Британии едва ли могло быть больше 6000 немецких военнопленных, считая офицеров и рядовых.
После проверки нас разделили на группы по тридцать человек и вывели на платформу, где уже ждали два длинных поезда. Нашу группу завели в длинный вагон, в котором не было купе, а были одни только скамейки, обтянутые кожей.
К полуночи всех военнопленных благополучно погрузили в два поезда, и мы покинули Галифакс, так и не увидев ничего, кроме гавани. Мы не имели понятия, куда нас везут, но это нас не особенно беспокоило. В этой стране мы были непрошеными гостями и не желали оставаться здесь дольше, чем необходимо, но должен признаться, что с самого начала канадская природа произвела большое впечатление. Чувствовалось, что эта пустынная земля обладает большим потенциалом, а ее жители, казалось, были скроены по иной, отличной от европейской мерке.
С канадскими охранниками нам не повезло. Они казались нам довольно ограниченными людьми. Единственное, что их волновало, – это их хорошие отношения с начальством. Будучи военнопленными, мы были весьма чувствительны, когда дело касалось нашего человеческого достоинства, и это, вкупе с бесчувственностью наших канадских охранников, вело к постоянным конфликтам. У нас ушли годы на то, чтобы научить наших охранников правильному обращению с нами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});