вытащить моего клиента из Игры прямо сейчас или вытащи его сам.
— Не могу, — Вран обречённо вздохнул, — для меня это будет означать провал миссии.
— То есть судьба аэра тебя мало беспокоит, — констатировал Чижик. — Похоже, Арокани набирают сталкеров по принципу отсутствия у них совести.
— Не наезжай, — огрызнулся Вран, — я не спущу глаз с Косты, стану его тенью. Мне всего-то и нужно — продержаться несколько месяцев, а потом наши кланы пойдут на мировую, и тогда меня отзовут.
— Не обольщайся, я не позволю тебе рисковать жизнью моего клиента так долго, — Чижик презрительно усмехнулся, — это я стану тенью, только не его, а твоей. Рано или поздно ты проколешься, и тогда я выполню свою работу.
— Я так не думаю, — Вран демонстративно взвёл курок пистолета.
— Неужели пристрелишь своего коллегу? — в голосе Чижика было столько язвительности, что у стрелка не возникло ни малейшего сомнения в том, что в угрозу тот не поверил. — Тебя за это самого казнят, если ты не в курсе, только не в Игре, а в Аэрии, и ты будешь носить клеймо публичной казни все свои последующие перевоплощения.
— В столь радикальных мерах нет нужды, — ствол пистолета опустился, теперь дуло смотрело в колено Чижика. Раздался выстрел, и бедняга со стоном свалился со стула на пол. — Не думаю, что ты станешь жаловаться на мои незаконные действия, — задумчиво произнёс Вран, опускаясь на колени рядом с раненым и принимаясь перетягивать его кровоточащее колено заранее припасённым платком. — Ты же не захочешь рассказать своему начальству, что тебя сделал новичок, правда?
— Зачёт, — беззлобно процедил Чижик сквозь сжатые зубы. — То, что ты совсем ещё зелёный, я понял практически с первой нашей встречи, но недооценил твоей наглости.
— А я тебя вообще не вычислил, пока ты ни захватил клиента, — Вран закончил перевязку и оттащил раненого на диван. — Надеюсь, пока ты будешь тут валяться, наши кланы успеют помириться.
— Я тебя найду, — прилетело в спину выходящего из комнаты сталкера.
Вран резко обернулся, но промолчал, устраивать разборки с поверженным противником показалось ему недостойным. Он только махнул рукой и вышел в коридор. Обыск небольшого домика не занял много времени, своего клиента он нашёл связанным и запертым в подвале. Коста сидел в углу, насупившись как индюк, и бормотал себе под нос что-то нечленораздельное. На его затылке Вран сразу заметил кровь, видимо, гитару всё же разбили именно об эту голову. Сталкер не стал разводить долгие разговоры, просто сгрёб в охапку ошалевшего от ночных приключений парня и вытащил его на свежий воздух. Коста и не подумал сопротивляться, всё-таки Вран явился в образе спасителя, а потому сразу приобрёл существенный кредит доверия. Однако стоило бывшему пленнику оказаться под открытым небом, как в его глазах заметалась тревога.
— Постой, мне нужно поговорить с Чижиком, — неуверенно заявил он, и его лицо в мутном свете наступающего утра приобрело нездоровый серый оттенок, — он кое-что мне сказал, но я многого не понял.
Вран тяжко вздохнул и быстрым незаметным движением вырубил нервного клиента, чтобы тот не смог помешать собственному спасению из плена. Объясняться сейчас с игроком, почти утратившим самоидентификацию, было бы непростительной ошибкой, поскольку ратава-корги было известно о доме, в котором его прятали, и убийцы могли здесь появиться в любой момент. Однако сталкер всё же отдавал себе отчёт, что совсем избежать объяснения не удастся, ведь Чижик наверняка не упустил возможности промыть мозги своему клиенту, вот только делать это следовало в безопасной обстановке и без спешки. Нужно сказать, что такая обстановка у Врана имелась, своё убежище в незаметной квартирке рядом с университетским городком, в котором трудился его подопечный, сталкер оборудовал в первые же дни своей миссии. Так что рассвет застал беглецов на маленькой кухоньке с бутылкой коньяка и лёгкой закуской.
— Ну ладно, спрашивай, — Вран устало кивнул и разлил коньяк по бокалам, — или лучше для начала скажи, что ты сам помнишь.
— Знаешь, я раньше думал, что это просто мои фантазии, — Коста смущённо улыбнулся, — летающие сады, поющие фонтаны, движущиеся здания. Это всё действительно существует?
— Да, это картинки твоего родного мира, — честно подтвердил Вран. — А про себя ты что-нибудь помнишь?
— Коста, — задумчиво произнёс игрок, — мне кажется, что меня когда-то так звали.
— Приятно познакомится, — съязвил сталкер, — а я Вран. Почему Чижик тебя запер? Ты отказался возвращаться?
— Возвращаться?! — в голосе Косты зазвучали истеричные нотки. — Он убил Стаса и меня собирался убить. Если бы ни ты, то я, наверное, не дожил бы до утра.
Вран участливо похлопал испуганного парня по плечу и мысленно вознёс благодарность культу страха смерти, которым в мире Игры было пропитано буквально всё, так что иногда казалось, будто сам воздух сочится этими ядовитыми миазмами. Впрочем, аватаров сложно было за это винить или презирать, ведь со смертью тела они действительно теряли практически всё, включая свою личность, и вынуждены были начинать новую жизнь с чистого листа. Это несомненно придавало Игре удивительную мобильность, ведь люди не тащили за собой из воплощения в воплощение все свои воспоминания и старые представления о жизни, они очень легко адаптировались к любой реальности, которую им навязывали кланы Пятёрки. Соотечественникам Врана такая гибкость ума даже не снилась, их жизнь была размеренной и практически неизменной.
Если бы ни эта особенность аватаров, Игра просто по определению не могла бы быть такой захватывающей и в то же время управляемой. Собственно, разнообразие игровых сценариев было ограничено лишь фантазией членов Пятёрки, которые наполняли нужными им смыслами информационное поле подконтрольного мира. Между кланами постоянно шло соревнование за господство тех или иных смыслов, и это делало Игру непредсказуемой и азартной. Мало кто из аэров понимал, зачем управляющей Пятёрке нужна Игра, но она давно уже сделалась частью жизни Аэрии, такой незаметной и привычной, что перестала вызывать любопытство, тем более, что для обычных жителей мир Игры был недоступен.
Раньше Вран никогда не задумывался, отчего смерть в Аэрии была так не похожа на смерть в Игре, почему она приводила к потере памяти у аватаров. Это было даже как-то несправедливо — отнимать у бедолаг возможность учиться на своих ошибках. В Аэрии наиболее распространённой версией, объясняющий сей феномен, была ущербность аватарского ума, не позволявшая им контролировать собственное мышление, и пока Врану не случилось провести в их обществе несколько недель, он в эту версию искренне верил. Однако теперь она стала казаться ему надуманной, более того сталкер начал подозревать, что эта версия была намеренно внедрена в аэрское общество именно теми, кому была выгодна мобильность мира Игры.
— Вран, а ты