Казахской ССР. –
Е. М.] СИРОКИЙ[279], что он приехал в Алма-Ата разочарованный и озлобленный и полон жгучей ненависти к украинцам вообще и украинской интеллигенции в частности; ПИНЧЕВСКАЯ рассказала и очень часто вставляла: «передаю в точности слова СИРОКОГО».
Прежде чем я приступлю к изложению некоторых впечатлений и мнений СИРОКОГО (в передаче ПИНЧЕВСКОЙ), нахожу нужным заметить, что интимная дружба между семьей ПИНЧЕВСКИХ и семьей СИРОКИХ началась еще в 1938 г. в Киеве, когда писатель ПИНЧЕВСКИЙ и бывший главный инженер Укрнаркомлегпрома СИРОКИЙ долгие месяцы сидели в одной камере в тюрьме[280].
Сирокий будто бы еще в Москве, по дороге на Украину, убедился в том, что в УССР проводилась в жизнь установка (одобренная Москвой) правительственного антисемитизма: не допускают евреев на большую руководящую работу, не прописывают еврейской интеллигенции в Киеве, не берут их даже на партучет и т. д.
По этому поводу как будто бы СТАЛИНА посетила еврейская делегация в составе Ильи ЭРЕНБУРГА, МИХОЭЛСА и ЗЕМЛЯЧКИ[281]. СТАЛИН будто бы, выслушав их, и сказал: «Надо выждать. Сейчас иначе нельзя».
В Киеве СИРОКИЙ увидел одни ужасы: антиеврейские эксцессы, выбрасывание евреев из очередей за хлебом, боязнь и страх у евреев показаться на улице после работы, чтобы не быть избитыми – в общем, картину, напоминающую гитлеровскую Германию, после введения в жизнь «Нюренбергских антиеврейских законов»…[282]
Когда СИРОКИЙ обо всех этих мнимых «ужасах» говорил с Ароном Моисеевичем КАГАНОВИЧЕМ (сейчас Наркомлегпром Украины)[283], тот будто бы улыбнулся и сказал: «Ничего не поделаешь! Нас не любят! Мы прекрасная, замечательная, чрезвычайно способная нация – и поэтому нас не любят». Тут у СИРОКОГО зародилась мысль, что не надо возвращаться туда, где «нас не любят». С этой идеей он и возвратился в Алма-Ата.
Тут он решил стать «архитектором своей идеи», даже ходить по домам и «проповедовать» невозвращение туда, где не любят… Он уже частично «обработал» здесь в этом направлении директора хлопкопрядильной фабрики НАРОДИЦКОГО, его заместителя ЛЕРНЕРА, главного инженера ГОЛЬДБЕРГА и др. СИРОКИЙ за то, что еврейской интеллигенции вообще надо сорганизоваться и сговориться о дальнейших своих судьбах. Но, по словам ПИНЧЕВСКОЙ, СИРОКИЙ ждет со своей этой акцией до прихода ПИНЧЕВСКОГО, которого он прочит в организаторы…
1-го июня с[его] г[ода] вечером писатель зав. [правильно: ЗАК. – Е. М.] — АРОНСКИЙ[284] (кстати, друг детства СИРОКОГО) рассказывал мне, что СИРОКИЙ виделся с директором (я забыл название), где АРОНСКИЙ работает лектором. Директор собирается в Киев, а СИРОКИЙ ему патетически сказал: «Если тебе не жалко, ни тебя, ни твоей жены, ни твоих детей; если хочешь, чтобы тебе наплевали в лицо, если тебе приятно размазать плевок по всему лицу и этим щеголять, тогда езжай в Киев», – и ко всем ужасам, уже слышанным мною от Брониславы Пинчевский, АРОНСКИЙ добавил и другие «потрясающие» вещи, рассказанные его директору СИРОКИМ: так, например, в Киеве евреям плюют в лицо, в самом прямом смысле это слова, и если еврей показывается в театре, десятки и сотни людей встают и свистом, и плевками гонят его вон…
Улучив удобный момент, я попросил ПИНЧЕВСКУЮ познакомить меня с инженером СИРОКИМ. Это было утром, часов в 7,2 июля. Мы сговорились, что пойдем к нему на квартиру, в тот же день вечером. Но визит этот вышел неудачным. Мы встретили СИРОКОГО на улице Горького, между Абая и Фурманова, он куда-то очень спешил. Он извинился, дружески выругав Пинчевскую, что она его раньше не предупредила о нашем визите, и из вежливости задержался с нами на несколько минут. Это красивый, крупный мужчина лет 45–48, в очках, закрывающих дефект одного из его глаз, который у него искусственный или слепой вообще.
ПИНЧЕВСКАЯ отрекомендовала меня как «настоящего еврея» и как друга ПИНЧЕВСКОГО. Она также сказала, что как киевлянин очень интересуюсь его – СИРОКОГО впечатлением и мнением[285] (Это подтвердило, так сказать, авторизованность Брониславы ПИНЧЕВСКОЙ), а перед уходом он сказал нам так: «Я думаю, когда ПИНЧЕВСКИЙ приедет, надо будет устроить встречу еврейской интеллигенции за чашкой чаю или стаканчиком вина. Я сделаю доклад о моих впечатлениях и встречах на Украине, а ПИНЧЕВСКИЙ расскажет о Биробиджане. Может, там нас любят»…
СПРАВКА: Инженер Наркомлегпрома Каз[ахской] ССР СИРОКИЙ, директор Хлопкопрядильной фабрики НАРОДИЦКИЙ, его заместитель ЛЕРНЕР, главный инженер этой фабрики ГОЛЬДЕНБЕРГ, по национальности евреи, по материалам 3 отделения проходят впервые.
Еврейский писатель М. Я. ПИНЧЕВСКИЙ нами разрабатывается по делу-формуляру, как еврейский националист, до 1926 г. проживал за границей, а в 1938 г. в г. Киеве арестовывался по подозрению в шпионаже, освобожден в 1939 г. за прекращением дела. На ЗАК-АРОНСКОГО имелось учетное дело, которое в мае месяце с [его] г [ода] сдано в архив.
МЕРОПРИЯТИЯ: Агенту «Кант» дано задание через ПИНЧЕВСКОГО познакомиться с инженером СИРОКИМ, если выразит желание познакомить источника с НАРОДИЦКИМ, ЛЕРНЕРОМ и ГОЛЬДЕНБЕРГОМ, то согласиться на это и познакомиться с названными лицами с целью их разработки.
По приезде ПИНЧЕВСКОГО из Биробиджана, в беседах с ним агенту предложено выяснить мнение последнего о СИРОКОМ и проходивших по донесению лицах.
Собрать на СИРОКОГО и других установочные данные и проверить их по оперативным учетам.
Верно: НАЧАЛЬНИК 3 ОТД [ЕЛЕНИЯ] 2 ОТДЕЛА НКГБ КССР
СТ[АРШИЙ] ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
(ДОЛИНИН)
[Подпись]
Справка: 1 экземпляр] донесения находится в материалах на Сироко Долинин
ГДА СБУ Ф. 65. Оп. 1. Спр. 6974. Арк. 85–86. Оригинал. Машинопись.
Примечания, справки и подпись заверяющего лица – автографы.
8.
гор. Алма-Ата
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
АГЕНТУРНОЕ ДОНЕСЕНИЕ
3-е отделение Ист[точник] «КАНТ»
2-й отдел НКГБ КССР Принят на квартире
4 июля 1944 г. Принял: ДОЛИНИН
29 июня с [его] г [ода] ночью из Биробиджана вернулся ПИНЧЕВСКИЙ[286].
Из моих разговоров с ним 30-го, 1 и 2 июля я понял, Биробиджан ему не понравился, что он считает этот район неподходящим для евреев и что существование этой автономной области мешает народу получить другой, более близкий и более культурный район для Еврей[ской] республики. Он рассказывает, что евреи, живущие в ББ [то есть Биробиджане. – Е. М.], с кем он, ПИНЧЕВСКИЙ, ни говорил, все хотят удрать оттуда и никто из них не хочет мириться с трудностями, неизбежными при всякой новостройке.
Я заметил ему, что, может быть, из этого надо сделать вывод, что вообще нет необходимости в Евр [ейской] республике, раз эта идея не вдохновляет на какие-либо жертвы. ПИНЧЕВСКИЙ ответил:
«Нет, страна эта (Биробиджан) не стоит жертв, но КАЛИНИН почему-то заупрямился: только ББ и никаких Крымов, несмотря на то, что о Крыме сейчас мечтают все