Катерина сказала это и умолкла. Она снова увидела глаза дяди Миши, с такой бледной радужкой, цвета зимнего облака после того, как оно просыпало снег на землю. Он положил руки поверх клетчатого черно-красного пледа и посмотрел вверх. "Если там… — по его глазам она догадалась, что он имеет в виду под "там", — есть что-нибудь, я признаюсь ей. Я должен был сохранить тайну до смерти. А после — нет". Он засмеялся так радостно, что у Катерины сдавило сердце.
Она повернула голову и посмотрела на Вадима.
— Значит, он жил подле сестры как брат? — спросил он.
— Да, тем более что дуэль, на которой его так неудачно ранили, позволила ему делать это без лишних мук. Мук тела.
— А бабушка не догадывалась, что он ей не брат? — спросил Вадим.
По его голосу она почувствовала, что он думает не о том. Она догадывалась, о чем именно. Ей хотелось раскинуть руки и обнять его, сказать, что ей хочется быть с ним. Очень хочется. И даже отдать ему на откуп все свои проблемы. Но, осадила она себя, он сам не знает, о чем просит. Никто, кроме нее, не справится с ними.
Катерина вздохнула и ответила на его вопрос:
— Нет, бабушка ни о чем не догадывалась. Более того, она была уверена, что все братья на свете похожи на дядю Мишу. — Она усмехнулась. — Она сказала мне, когда родился Федор, что теперь у меня есть брат и она за меня спокойна…
Катерина подошла к дому. Да, она узнала, что такое быть сестрой малолетнего брата при больной матери. Но бабушка об этом не узнала.
Войдя в подъезд, открыла почтовый ящик, на руки выпала кучка мусора, как называла она разномастные рекламные листки. Она опустила их в рядом стоящую картонную коробку, к таким же.
Поднялась на восьмой этаж, вошла в квартиру и, не раздеваясь, только сбросив туфли, включила компьютер. Чтобы он загрузился, пока она переоденется в домашние джинсы и футболку. К завтрашнему утру ей нужно подготовить кое-что.
Но в голове сидело другое, точнее, другой. Вадим. Чем больше Катерина думала о нем, тем яснее понимала: он на самом деле похож на дядю Мишу. Она видела не внешнее сходство, не совпадение вкусов двух мужчин, а что-то более важное и глубокое.
То, до чего она додумалась, но не рискнула бы произнести вслух. Слишком выспренне и несовременно прозвучало бы: "У него есть сердце". Но именно такими словами бабушка говорила о дяде Мише. Катерина смеялась: "Да не бывает людей без сердца!" А бабушка стояла на своем: "Бывает сердце без человека, оно так же толкает кровь. Его можно шунтировать, как дяди Мишино сердце, но оно все равно другое…"
"Я буду охранять тебя… — вспоминала она шепот Вадима. — Доверься мне, твои заботы станут моими… Я хочу быть с тобой всегда. Каждую секунду".
Но опыт замужества, а также наблюдения за окружающими утверждали обратное: "Хочешь быть со мной — отбрось все свои заботы. Возьми на себя только мои". Вот позиция мужчины, заполучившего себе жену.
Допустим, Вадим готов взять на себя ее проблемы, думала она, усаживаясь в рабочее кресло. Но кто сказал, что он решит их как надо? Есть в этом мире то, что должна сделать только она, упорствовала Катерина. А для этого ей нужно свободно распоряжаться собой и своим временем.
К тому же Вадим видит ее не такой, какая она на самом деле. Она давно взрослее самой себя, намного старше. Может быть, внешне это не заметно, но она-то знает. Она устала от жизни, чтобы тратить силы еще на одну ошибку. Значит, все нужно оставить так, как есть.
А когда она закончит работу над лекарством, когда устроится Федор, все определится с матерью, время унесет с собой усталость. И вот тогда, может быть, рискнет — доверится ему.
Катерина усмехнулась, откинулась на спинку кресла. Глядя на светящийся экран компьютера, поморщилась. Но сколько же лет ей тогда будет?
Она встала из-за стола, вышла на балкон и почувствовала запах табака. Ей захотелось курить — вот это новость! Она курила, когда училась в университете, недолго. Так, забава для девчонок, свободных от надзора родителей. Но болезнь матери быстро перевела ее в категорию взрослых. Игры с курением закончились.
"А сейчас? Снова захотелось поиграть?" — насмешливо спросила себя. Нет, это другая игра — сделай, как он, и ты будешь рядом…
11
С самого утра Катерина караулила профессора Назарова. Обычно он появлялся в Центре на несколько часов в день и исчезал так же внезапно, как возникал. Его даже называли Бестелесный. Высокий, поджарый, он удивлял подвижностью. Раньше таких сравнивали со ртутью. Но теперь это слово обрело пугающий оттенок, а профессор Назаров никого не пугал. Скорее, восхищал. Но и его тоже можно остановить, задержать и удержать только с помощью особых приемов и приспособлений.
Катерина Веселова едва ли смогла бы сама заловить его в свои руководители. Но таким особенным "приспособлением" явился Михаил Александрович. Точнее, память о прежней дружбе.
Дяди Миши уже не было в живых, когда Алексей Иванович Назаров предложил себя Катерине в руководители.
Сегодня Катерина удивлялась самой себе. Куда девалась тревога, которая, казалось, должна была смешать ее с пылью? Она запомнила эту фразу дяди Миши. Он много раз бывал там, где все сметают на своем пути пыльные бури. Они засыпают человека так, что он умирает от удушья. Все поры забиты — и конец.
Но после встречи с Вадимом, которая состоялась помимо ее воли, она чувствовала себя иначе. А может быть, его слово "доверься" не пустой звук? Стоит не просто прислушаться к этому слову, а вникнуть в глубину его смысла? Не расхожего, а того, который вкладывает в него Вадим Журавлев?
А может быть, она уже доверилась, незаметно для себя? Если бы не было Вадима, то все воскресенье она и просидела бы дома, обливалась слезами от ужаса после звонка из подмосковной лечебницы. И сегодня с бледным лицом и красными глазами упала бы на грудь профессору Назарову.
В самом конце рабочего дня Катерина наконец толкнула дверь кабинета профессора. Алексей Иванович улыбнулся, кивнул на стул рядом с собой.
— Что слышно?
Катерина рассказала.
— Вот как? Я был в лечебнице. На днях, — сказал он, быстро повернувшись к ней на стуле. — Никто ни от чего не отказывался. — Пожал плечами, костлявость которых не оставляла сомнения даже под летним льняным пиджаком.
— Но мне сказали, что это произошло внезапно, — повторила Катерина. — Больные отказались от препарата ни с того ни с сего.
Профессор махнул рукой. Катерина заметила россыпь старческих веснушек на бледной коже, сердце сжалось. Скоро он оставит лабораторию, Центр. Ей надо успеть закончить работу при нем.