Конечно, согласно. «Наша непосредственная цель – жить в условиях еще большейдружбы с Россией», – сказал Мечеслав Гриб, генерал министерства внутренних дел при советской власти, который в 1994 году стал председателем парламента вместо Станислава Шушкевича. Но Зенон Позняк, руководитель оппозиционного Народного фронта Белоруссии, утверждал: «Это переворот, осуществленный коммунистами, которые работают на российское государство. Они собираются ликвидировать белорусское государство».
Иностранные дипломаты, аккредитованные в Минске, информировали в начале 90-х годов свои правительства о ситуации в Белоруссии: после столетий литовского, польского, русского и затем советского правления претензии Белоруссии на национальную самобытность и государственность кажутся не особенно настойчивыми. Программа усиленной русификации в советскую эру означала, что большинство белорусов учились в русской школе, читали газеты на русском языке и говорили между собой по-русски. С обретением независимости после распада СССРположение вроде бы начинает меняться: материалы на белорусском языке появляются повсюду – от начальной школы до политических форумов и средств массовой информации.
Но из-за экономических трудностей многие белорусы, принадлежащие к старшему поколению, убеждены в том, что независимость – это ошибочная идея. По мнению руководителей, относящихся к старой гвардии, главная цель – это заключить с Москвой экономическое соглашение. Почему они так настаивают на нем? Западные дипломаты сходились в своих оценках: экономическое соглашение позволит правительству выиграть время, чтобы остаться у власти. Старым руководителям важнее власть, чем суверенитет. В конце концов белорусская коммунистическая номенклатура никогда не требовала независимости. Она просто свалилась на белорусов, когда произошел крах Советского Союза. По информации, которой располагали дипломатические представительства иностранных государств в Минске, часть белорусского правительства и законодателей даже предпринимала попытки отменить внезапное отделение от Москвы.
Если бы Белоруссия не подверглась такой интенсивной индустриализации, как это произошло в советский период, если бы она не имела чудовищных заводов, а была бы республикой легкой и перерабатывающей промышленности. Если бы Белоруссию не превратили в сборочный цех СССР… Тогда ее отделение от России произошло бы менее болезненно. Но поскольку за два с четвертью столетия белорусы прочно интегрировались в российскую жизнь, а за 70 советских лет белорусская экономика стала частью единого народнохозяйственного комплекса страны, то внезапный обрыв связей привел республику к глубочайшему кризису.
Премьер-министр Белоруссии ВячеславКебич, выступая 29 декабря 1993 года на приеме для глав и сотрудников дипломатических представительств, аккредитованных в Минске, в сердцах произнес: да не отказываемся мы от независимости, нехотим потерять государственность! Нас больше всего привлекают социальные ориентиры и политические ценности западноевропейских демократических и социал-демократических партий. Перечислив их достоинства, включая и то, что они первыми теоретически осмыслили и разработали основы строительства общества классового мира, а также обеспечили мир и сотрудничество между прежде враждовавшими государствами,белорусский лидер прямо сказал, что эти достижения с учетом поправок на новые исторические условия могут быть с успехом перенесены и на белорусскую политическую почву. То есть Кебич продемонстрировал миру приверженность идее независимости в ее западном понимании.
Итак, заверения в неизменности курса прозвучали. Казалось бы, они должны оказать благоприятное впечатление на слушателей и обернуться звонкой монетой инвестиций. Западу ведь было известно, что, отделившись от Москвы, Белоруссия по-прежнему зависела от России на все 100 процентов по энергоресурсам, на 50-60 процентов – по металлу и другим важнейшим видам сырья. Внешним рынком сбыта белорусской продукции тоже оставалась Россия. Конкурентноспособно на мировом рынке лишь 3 процента производимых в Белоруссии товаров.
Западу были хорошо известны и трудности чисто местного характера.
Во-первых, это неблагоприятная для перспектив экономического развития демографическая структура населения, в которой значительную долю занимают люди пенсионного и предпенсионного возраста. Как мы отмечали в первых главах, в Белоруссии всегда стремились проживать граждане, выходившие на пенсию в других регионах Советского Союза.
Во-вторых, это невиданная для других стран концентрация вооруженных сил бывшей Советской Армии и необходимость выполнения обязательств бывшего СССР по разоружению, чему Белоруссия, кстати, строго следовала.
В-третьих, этотяжелейшее бремя борьбы с последствиями чернобыльской катастрофы. Недаром, повторю, в республике мрачно иронизировали о том, что после раздела СССРБелоруссии достался один Чернобыль.
Не является секретом для Запада и то, что в последнее время экономика Белоруссии находится в глубочайшем кризисе. Объемы производства падают, инфляция и разбалансированность потребительского рынка растут.
Казалось бы, в условиях продолжавшегося исторического спора, по какому пути развиваться молодому государству, Белоруссии следовало бы помочь инвестициями. Бывший спикер парламента Станислав Шушкевич тоже находился в минипроцессии бедных бывших советских государств, отправившихся после обретения независимости в Белый дом с протянутой рукой. Но помощи, увы, Станислав Станиславович не получил. Белоруссии было выделено лишь 100 тысяч долларов под одну-единственную целевую программу, а именно: демонтаж нескольких десятков ядерных ракет, оставленных СССР. Что же касалось экономической помощи, то г-н Рассел Портер, представитель американского управления международного развития, определявшего помощь иностранным государствам, заявил: «Наша философия заключается в том, чтобы помощь следовала за реформой». И разъяснил, что Белоруссия пока еще не продемонстрировала того прогресса в демократизации и проведении рыночных реформ, на котором настаивает Билл Клинтон.
И этов условиях, когда США переключили внимание на государства, ранее находившиеся под контролем Москвы! Изменение адреса в оказании иностранной помощи бывшим советским республикам было вызвано объявленными в начале 1994 года долгосрочными интересами России в отношении стран ближнего зарубежья. Если бывшие советские республики смогут успешно преодолеть свою зависимость от Москвы, утверждали официальные представители США, возможности получения помощи увеличатся. Доказательством был пример Украины, Казахстана, Грузии, лидеров которых ожидал в общей сложности 1 миллиард долларов.
Клинтон был тверд и непреклонен: американскую экономическую помощь для выполнения таких задач, как развитие банковских систем, коммерческого сектора и рыночной экономики получат те, кто проводит реформы. Выходит, белорусы чем-то не угодили?
Вячеслав Кебич считал, что в условиях Белоруссии применение классических рыночных рецептов по западному образцу в лучшем случае малоэффективно и даже может вызвать результаты, обратные желаемым. Пример тому – судьбы реформ в России. Белоруссия вовремя удержалась отсоблазна следовать в фарватере российских преобразований, не приняла главных идей радикальных рыночников – обвальной либерализации цен и тотальной приватизации. И тем самым не допустила такого развала, как у соседей. Правительство Кебича намеревалось с учетом трезвой оценки возможностей республики полнее использовать роль государства в осуществлении перехода к рынку.
Его стихии Кебич противопоставил свою модель экономики. По мнению первого постсоветского премьера, курс на огульное разрушение того, что было в СССР, всех норм и принципов прежней экономики не только ошибочен, но и пагубен. Нигде на территории бывшего СССР модель, предложенная радикальными рыночниками, не привела к успеху. Кебич был убежден, что необходимо всячески оберегать, совершенствовать игосударственную форму собственности. Он считал, что с эйфорией по поводу частной собственности, которая только и может якобы создать настоящего хозяина и обеспечить самые высокие результаты, пора бы расстаться.
В подтверждение своим мыслям Кебич приводил примеры из мирового опыта. Во многих развитых странах почти половина предприятий – государственные, и они работают не хуже частных. То же и в сельском хозяйстве. Самые высокие результаты получают на государственных землях Голландии и государственно-кооперативных – Израиля. И те же арендаторы (а в Западной Европе их почти половина), которые вовсе не собственники, имеют ничуть не худшие показатели, чем ее владельцы.