Читать интересную книгу Швейцария на полкровати (рассказы и повести) - Сергей Прокопьев

Кока, вместо того чтобы сидеть в бункере, нежился под весенним солнышком. Опротивело за зиму четырехстенное пространство, а тут майский денек, листочки вылупились на деревьях, облачка по небу тыняются... В перископ из бункера такой поэзии не узреешь. И воздух - петь хочется, не чета бункерному! И вдруг полыхнуло...

"Все! Тапочки!" - по-мошкински подумал Кока, но не стал ждать этой обуви. Стартанул к забору. Ничего потом вспомнить не мог толком. Во всяком случае - предыдущая жизнь перед глазами не мелькала. Перескочил через один забор, потом - другой... Да-да, там две "колючих" высоты было. Кока, как бегун барьерный - только что барьеры по два метра, - перемахнул один, другой и помчался под защиту майского леса.

Кстати, Мошкин в это самое время тоже не стоял на месте - догонял "газик-бобик". Он, завидев огонь, побежал в сторону контрольно-пропускного пункта. Чешет, а его обгоняет "бобик". Мошкин разумно решил, что на машине быстрее выйдет покинуть взрывоопасную зону, и поднажал. Не удалось "бобику" уйти далеко. Сказалось участие Мошкина в гонках за лидером-пермяком.

Коку нашли в лесу на следующий день. Он питался клюквой и, считая, что идет на юг, к Плесецку, двигался в противоположную сторону - к Ледовитому океану. Подсознание не хотело больше ракет и космодромов.

- Это ж надо так трухануть! - подзуживал потом Мошкин. - Два забора перескочил, будто это бордюры придорожные.

- Сам, поди, все четыре перемахнул бы с такой стартовой прытью. "Бобик" от него оторваться не смог.

- Так ведь рано тапочки надевать в таком цветущем возрасте.

- Это уж точно, - согласился Кока, - с тапочками мы, пожалуй, повременим...

КАТАНКИ С ШАМПАНСКИМ

Зима в тот год от звонка до звонка лютовала. Не то что птицы - мысли на лету замерзали. В ожидании автобуса, до последних костей продрогнув, подумаешь мечтательно: "Эх, сейчас бы..." А дальше ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Смазку в голове прихватывает, мыслительный процесс нараскоряку встает, впору паяльной лампой отогревать.

Посреди климатического катаклизма жена Тамара спрашивает у Владимира Петровича Мошкина:

- Катанки маме подошьешь? Прохудились на пяточках, жалуется - ноги больно зябнут.

- Надо подумать, - стал набивать цену мастер.

- Она за работу бутылочку шампанского обещала.

Мошкин быстро подсчитал: размеры его дневного заработка тянут меньше, чем жидкий гонорар, и взял отгул.

Первым этапом ремонта был поиск подшивочного материала. В подвале дома имелись кладовки. В мошкинской от прежнего хозяина всякий хлам валялся. В наследственных закромах Владимир Петрович откопал пару поношенных, но добротно катанных валенок. Экстерьер находки отличался жуткой расцветкой. Будто в зоопарке шерсть с кого ни попадя чесали. С верблюда клок, с козла куделю, с собаки жмень и еще черт знает с какого страшного зверя... Одно пятно рыжее, другое пегое, третье вообще серо-буро-коричневое... Кошмар! По всему видать, обувь производства военной поры. Когда не до эстетики в тылу, если пули на фронте туда-сюда свистят...

Мошкина данное обстоятельство не огорчило. Кто там будет тещины подошвы на предмет красоты разглядывать? С тестем давно разошлась...

Натирая шелковые нитки варом, Владимир Петрович приготовил дратву и "включил" шило.

Крепко припек мороз старушку, над любой копейкой от макушки до пят трясется, а тут шампанское посулила выкатить. Обещанное грело душу сапожника. Любил напиток аристократов. Через это работал качественно. Над каждой стежкой старался. Не гнал "быстрей-быстрей", абы как.

К приходу жены заканчивал ремонт первого валенка.

Тамара с 40-градусного мороза влетела раскрасневшаяся, счастливая наконец-то попала в тепло. С легонькой ехидцей спросила, снимая пальто:

- Что, Данила-мастер, получается чаша?

- Полбутылки шампанского теща может выставлять! - с чувством сапожнической гордости подал "Данила" готовый валенок.

- О! - схватила супруга предмет ремонта. - Шик-моде...

И запнулась. Будто с разбегу в стену лбом врезалась. Во все щеки морозный румянец на раз схлынул с лица. В глазах, глядящих мимо Мошкина, вспыхнул ужас.

Мошкин повернулся за взглядом жены и забыл про шампанское. Матерки зароились на кончике языка.

"Данила"-сапожник свершил роковую оплошку. До того увлекся процессом, что, как закодированный, подошву для первого ремонтируемого валенка вырезал, распластав голенище второго тещиного. А пара пегих, военно-катанных из козла, собаки и других верблюдов, стоит в сторонке целехонькая.

За все время работы шилом ни полмысли не пролетело о неправильном цвете подшивки. Наоборот, Владимир Петрович пел над радикально черной дополнительной подошвой, ни грамма не подозревая о собственноручно сотворенной катастрофе. У тещи без того со здоровьишком завал, покажи раскромсанный валенок - враз дуба врежет. А новые купить в ту сумасшедшую зиму было бесполезно.

- Вечно ты сломя голову, как голый в баню! - кричала жена. - Как можно не отличить эту страхолюдину от маминого?! Как?!

Мошкин тупо смотрел на жену.

- Урод - в жопе ноги! - клеймила благоверная.

Приходилось безропотно соглашаться...

- Подшивай мои! - приказала. - Они, конечно, тоньше. Но нога у нас одна, авось мама не заметит подмены.

- А ты как? - сердобольно вякнул Мошкин. - Вся зима впереди, сплошняком морозы трещат!

- У тебя умнее есть варианты?

Таковых не имелось.

И спарить отремонтированный тещин с валенком жены бесполезно. Сразу видно - один толще.

Подшивая Тамарины тещиными, Мошкин о деликатесном вознаграждении не думал. Какое тут к лешему шампанское?

Хотя супруга больше не ругалась. Но потому, как гремела на кухне тазами, как швыряла в них мокрое белье, было ясно: внутри клокочет вулкан злости. Дабы не сгореть заживо, затеяла отвлекающим маневром стирку.

Покончив с валенками для мамы жены (Тамара на этот раз не восхищалась "шик-модерн"), Мошкин забеспокоился, душа прямо заныла: в чем супруга будет противостоять жутким морозам? Из зимней обуви остались одни сапожки на рыбьем меху. И тот искусственный. В таком обмундировании хоть запляшись на остановке: смерть ногам обеспечена. А они не только стройные, родные. Жалко. Любящее сердце подсказало: остатками тещиных валенок подшить козлино-собачью пару.

- Том, давай тебе эти отремонтирую?

- Делай что хочешь! - обречено прозвучало в ответ.

Дескать, если на роду написано нести тяжкий крест, выше судьбы не прыгнешь.

Подшив три валенка, Мошкин набил руку до виртуозности. Шило замелькало над военно-пегими, вскоре те обрели дополнительные подошвы. Владимир Петрович поставил отреставрированную пару на табуретку, полюбоваться итогом работы. Нет, руки у него из нужного места растут. Покрасить бы еще. Молодая женщина и будто со свалки... А завтра на работу. Да не на стройку штукатуром - в технологический отдел... Каким-то образом надо подводить пятнистую козлино-верблюжью поверхность под общий цветовой знаменатель.

На новую проблему заряженная голова - на то и существует у инженера, чтобы мыслить, - вспомнила про индийский сапожный крем, имеющийся в хозяйстве. Если им покрыть разномастную поверхность? "Разогретая до жидкого состояния вакса ровнее ляжет", - решил Мошкин. В плошке на газе растопил крем, тампоном нанес на рыжее пятно. Ура! Его как ни бывало. Рыжее стало черным.

Вдохновленный блестящим результатом эксперимента, Мошкин приступил к промышленным площадям покраски. Решительно поставил на газ металлическую банку с кремом. Под воздействием высокой температуры тот начал быстро переходить в жидкообразную фазу... Но не остановился в этом состоянии, как требовалось сапожнику, неуправляемо двинул дальше... Вспыхнул ярким пламенем...

Сажа, как из пушки, вырвалась из банки и заполнила хлопьями кухонное пространство. Перед глазами у Мошкина пала шевелящаяся темнота. Она затмила лампочку, шкафчики, весь белый свет. Каких-то 200 граммов в баночке, а сажи налетело хоть лопатой греби... Белоснежные паруса простыней и пододеяльников, развешанных для просушки, в мгновение приняли пиратский окрас. Малюй череп и кости и бери океаны на абордаж.

"Ё-мое! - подумал во мраке Мошкин. - Коряво получилось".

На взрыв прилетела жена. Увидела постельное белье, покрытое лопухами жирной сажи, с нарастающим воем выскочила обратно.

Мошкин услышал, как она плашмя упала на диван, сквозь рыдания простонала:

- Боже, чем я перед тобой так провинилась?! За что ты надел на меня этот камень? За что?!

"Так уж и камень!" - проворчал Владимир Петрович. Тем не менее, во весь голос не решился опровергать скоропалительный вывод жены. Обстоятельства требовали срочного спасения семейных ценностей. Вооружившись зубной щеткой, принялся снимать черные хлопья с постельных полотнищ. Технология оказалась верной. В первом приближении удалось счистить траурный налет.

Жену на экспертизу приглашать не стал. И так было яснее ясного требуется перестирка.