Читать интересную книгу Гранатовые джунгли - Рита Мэй Браун

- Ну да, я знаю. Но если я вернусь туда и женюсь на ней, тогда надо будет и работу искать, и соглашаться, чтобы мне мозги перемололи, как всем остальным. Мой старик - школьный учитель. Он думает, что он уже кое-что, потому что живет лучше какого-нибудь дворника, понимаешь? Но он живет не так уж здорово. Он ходит на работу, как всякий другой, и когда он идет по улице, он ниггер, как всякий другой. На один глаз он совсем слеп, а другим плохо видит. Со мной этот номер не пройдет.

- Когда все это случилось, ты говорил с Пэт об аборте?

- Конечно. Она кричала и твердила, что это убийство и что это плод нашей любви. Я чуть не сорвался. Ума у нее нет. Она думает, что материнство сделает ее настоящей женщиной, или что-то в этом духе. Вот пусть подождет, пока это маленькое чудовище начнет вопить посреди ночи. Тогда она пожалеет, что меня не послушалась. Она хотела, чтобы я женился на ней и остепенился, и мы стали бы образцовой семьей из книжки с картинками, и когда-нибудь снялись для журнала «Эбонит»{47}. Вот дерьмо!

- Тогда, видно, ей придется учиться на своем трудном опыте. Хорошо, что ты пытался ее переубедить, но, может быть, это все, что ей осталось. Ты знаешь, какие бывают девушки. Они думают, что ничего не значат, пока не выйдут замуж и не родят детей. Так что теперь она получит ребенка, хоть и за минусом замужества.

- А ты как сюда попала? Ты не рассказала мне свою историю.

Я поведала мою скорбную повесть.

- Вот черт. Как приняли, так и вышвырнули, а? Видно, никому такие не нужны, ни белым, ни черным. Наверное, даже китайцам не нужны.

- А мне плевать, что им там нужно, Келвин. Мне интересно, что мне самой нужно, и пошли они к черту.

- Ну да, я тоже так думаю.

- Смотри, солнце уже встает. Я надеюсь, «Орехи» сегодня откроются рано. Не забывай, я сегодня буду искать комнату. Хочешь пойти со мной?

- Знаешь, что я собираюсь делать сегодня? Пойду на магистраль и автостопом поеду в Калифорнию. Я серьезно. Если ты добралась сюда из Флориды, я могу добраться отсюда до Сан-Франциско. Пойдешь со мной?

- Я бы пошла. Но, хоть это и странно звучит, Келвин, что-то мне говорит, нужно побыть какое-то время в этом жутком городе. Не знаю, сколько времени, но мне это нужно. Как будто я здесь разбогатею, или что-то в этом духе. Помнишь те старые сказки, когда младший сын идет искать счастья и становится богачом, после того, как злые братья обдурят его с наследством?

- Ну да, что-то такое помню. Вроде «Кота в сапогах»?

- Ага, вроде того.

- А вот я поеду в Сан-Франциско.

Наконец «Орехи» открылись, и наша официантка подкормила нас. Мы оба долго тянули время, доедая пончики, потому что ни один из нас не хотел сегодня уходить. Но нам пришлось спихнуть себя с тонких сидений стульев. На улице мы поглядели друг на друга, а потом медленно протянули друг другу правую руку. Это было чинное рукопожатие, почти ритуал. Потом мы пожелали друг другу удачи и разошлись в разные стороны искать счастья.

12

Около реки на Западной 17-й улице, я нашла неприглядную комнатушку. Ванна была в кухне, электричество на постоянном токе, стены разноцветные от частого покрытия краской и от обоев,  облезших после десятилетий неаккуратного использования. Стоило это 62 доллара 50 центов в месяц. Первой моей мебелью стал использованный односпальный матрас, который кто-то милостиво оставил на улице. Я тащила его пять лестничных пролетов вверх и выбивала, пока не сочла, что он достаточно чист, чтобы к нему притронуться.

На следующий день я получила работу в кафе «Флик», продавая мороженое и гамбургеры в костюме зайки. Я зарабатывала достаточно, чтобы платить за жилье, плюс таскала еды, сколько могла, из бачков в нашей тошниловке. Не считая метро и случайных расходов, мне оставалось около пяти долларов в неделю для себя. Эту сумму я копила к выходным, когда отправлялась в бары, где секретарши из Нью-Джерси встречались с секретаршами из Бронкса и жили долго и счастливо. Стоя рядом с коваными перилами в баре «Сахар», со всем его красным декором новоорлеанского публичного дома, я клялась себе, что в следующие выходные не вернусь. Я терпеть не могла игр и чувствовала себя полной дурой, когда подходила к какой-нибудь женщине и приглашала ее на танец. А те, кто приглашал на танец меня, оставляли на стоянке свои грузовики «мэк». Тоска глодала меня, но я не знала, куда еще идти. Так что каждые выходные я нарушала клятву, что давала себе в прошлые выходные, и приходила назад, чтобы облокачиваться на кованые перила и глядеть на дам.

Однажды в пятницу вечером я избежала красно-бархатного чрева «Сахара». Молодая женщина появилась во «Флике» и заказала мороженое с шоколадной крошкой и экспрессо. Она заглянула мне прямо в глаза и сказала:

- С таким телом ты могла бы попробовать что-то и получше, чем обслуживать столики.

- Кто, я? - я чуть не уронила мороженое ей между колен.

- Ты. Когда ты уходишь с работы?

- В двенадцать.

- Я вернусь сюда и заберу тебя в двенадцать.

Господи Иисусе, меня только что подцепила потрясная женщина шести футов ростом. Черт подери, а Нью-Йорк не так уж плох!

Двенадцать часов, и она была тут как тут, в длинной черной накидке с наполеоновским воротником. От этого она казалась даже выше, и высокий воротник привлекал внимание к идеальному носу под выгнутыми бровями. Ее звали Холли. Ей было двадцать пять, родом она была из Иллинойса, без каких-либо жизненных задач, кроме привлечения внимания. Она спросила меня, есть ли какие-нибудь вакансии во «Флике». Вакансии были, и на следующий день Холли нанял Ларри Пиявка, у которого слюнки потекли, когда он заметил ее третий размер груди. Мы с Холли работали в одно время и на одной площадке. Наверное, половину своего заработка она тратила на меня, но, похоже, деньги для нее ничего не значили. Я не возражала, чтобы она тратила свои деньги на меня, если уж ей было все равно, на что их тратить. Мы в свободные вечера ходили на каждое шоу в городе, а если ничего не было интересного, она провожала меня до дверей, целовала на прощание и исчезала в своей черной накидке. Трудно было ее разгадать.

Может быть, мне нужно было немного подправить себя? С этим намерением я вышла в ранний утренний туман в своем бушлате и почти долларом в кармане. Через два часа я вернулась с флаконом духов «Мадам Роше», банкой крема для бритья, экземплярами «Нью-Йоркского книжного обозрения» и «Варьете», тремя баночками арахисового масла, одним стейком, одной упаковкой замороженного шпината, от которого рубашка моя позеленела, а печенка промерзла, бритвами, тенями для век, тушью для глаз и ручкой в фетровом футляре. Вечером, когда я пришла на работу, на мне были тени, тушь и «Мадам Роше», но Холли не заметила, а может быть, она считала, что я хороша и без боевой раскраски.

Мы вышли в двенадцать, и она повела меня в новый бар на 72-й улице под названием «Пентхаус». Чтобы войти, нужна была дорогая членская карта, но Холли извлекла ее на свет.

- Холли, как ты достала на нее денег?

- Я не доставала. Одна актриса мне ее подарила.

- По доброте душевной?

- Отчасти. Она моя любовница.

- О.

- Я содержанка, если ты об этом подумала.

- Я ни о чем вообще не думала, но я бы нарвалась на это, в конечном счете.

- Вот, теперь ты знаешь мою страшную тайну, - ее голос задрожал в притворном ужасе, - и ты навеки уйдешь из моей жизни?

- Нет, но если у тебя есть деньги и все такое, какого черта ты трудишься на этой каторге?

- Это позволяет мне не отрываться от реальности.

- Кому нужна такая реальность? Я в ней всю жизнь провела. Мне, пожалуйста, что-нибудь другое.

- Ну, если это временно, то мне нравится. Это, знаешь ли, приключение.

- Ну да. Слушай, а кто же эта актриса?

- Ты поверишь мне, если я назову Мари Дресслер{48}?

- Она умерла уже, хитрюга, но вообще-то, она моя самая любимая актриса. Ну давай же, рассказывай!

- Ким Уилсон.

- Не врешь?

- Не вру.

- Как ты с ней встретилась?

- Это долгая история. Сейчас мне об этом не хочется. В любом случае, она классная, хоть ей и за сорок. Если хочешь с ней встретиться, скоро будет большая вечеринка у Криссы Харт - она археолог. Я буду там с Ким, но мы можем пойти все вместе, если только домой я пойду с ней. Вот погоди, Крис положит на тебя свой голубой глаз. Это сулит богатство.

- Избавь меня от подробностей. Ей семьдесят лет, у нее было пять подтяжек лица, и она роняет бриллианты везде, где проходит.

- Роняет, это верно, но ей сорок с чем-то, и она очень, хм, хорошо сохранилась.

- Здорово. И что она делает, спит в ванне с алкоголем? Меня будет преследовать маринованная женщина. Хороша подруга, устраиваешь мне встречу с престарелой опекуншей!

- Я пытаюсь помочь тебе выбраться из ужасающей нищеты, любовь моя. И хватит уже говорить о дамах средних лет. Пойдем потанцуем.