Абдулла не очень-то и поверил рассказу Хасана, но сосуд, который тот предъявил в качестве вещественного доказательства, поколебал его недоверие, и он решил тоже пойти на встречу с ифритом.
— О копыто ишака, о ночной горшок! — стуча себя кулаком по голове, запричитал Абдулла.
— Продолжай, — сказал Хасан, он тоже начал что-то припоминать. Но смутно.
На берег они пришли, когда уже начало темнеть. Увидев стоящего за скалой ифрита, Али и Кривой Абдулла в ужасе упали на песок, но вскоре осмелели, видя, как уверенно ведет себя с ним Хасан. Потом они разговаривали с ифритом. Кривой Абдулла выпросил себе мешок золотых, а Хасан и Али еще по кувшину вина. Уходя, все трое договорились с ифритом встретиться завтра на этом же месте. Вернувшись в город, Абдулла пошел домой прятать мешок с золотыми, а приятели завернули к кому-то в гости, где за кувшином вина и проболтались о своем знакомстве. На следующий день слух об этом дошел не только до кади, но и проник во дворец халифа. Халиф приказал схватить возмутителей спокойствия и Допросить под пыткой. Пытали в основном Кривого Абдуллу — Хасан и Али были до такой степени пьяны, что даже удары кнутом из кожи носорога не могли привести их в чувство. Через полчаса Абдулла рассказал не только о встрече с ифритом и мешке с золотыми, но и о заветной кубышке, что была спрятана под кривой чинарой.
Халиф очень заинтересовался ифритом и приказал воинам схватить его, но две сотни самых лучших молодцов не смогли даже с места сдвинуть ифрита. Халиф понял, какое мощное оружие он мог бы получить в свои руки, если чудовище будет ему повиноваться. Он собрал большой диван, звездочетов и приказал в течение ночи и дня найти решение, иначе…
К утру следующего дня один хитромудрый старикашка из звездочетов сказал:
— Сделаем как можем, если не можем как хотим. — И предложил следующее: — Если ифрит, — сказал он, — не убил рыбака Хасана и не тронул напавших на него воинов, следовательно, он добрый ифрит. Если это так, то мы ему скажем: или ты, ифрит, будешь слушать нашего халифа — живн он вечно! — или мы убьем рыбака Хасана, потом отрубим голову чувячнику Али, потом вырвем второй глаз у менялы Аб-дуллы…
— Но мне не нужен добрый ифрит, — недовольно перебил старикашку халиф, — мне нужен злой ифрит, ифрит-воин.
Старикашка покашлял в сухонький кулачок:
— А когда мы его приручим, тогда постепенно сделаем злым. Это просто.
— Если все будет так, как ты говоришь, звездочет, — быть тебе главным визирем, — изрек халиф.
Главный визирь побледнел, а хитромудрый старикашка бросился целовать золотой чувяк халифа. И хотя хитромудрый не стал главным визирем — его через семь дней нашли дома посиневшим от яда, — все было так, как он предположил. Когда на глазах ифрита к шее Хасана палач приставил острый кинжал, он сказал:
— Параграф первый Устава для роботов гласит: “При возникновении угрозы для жизни существа разумного, робот обязан сделать все возможное для ликвидации опасного положения, вплоть до самопожертвования”. Я жду вашего приказания, халиф.
…При виде окутанного дымом ифрита, рыкающего громовым голосом заклинания, вражеские воины в ужасе бросали оружие и разбегались. Таким образом халиф одержал множество славных битв, воспетых потом поэтами. После смерти халифа ифрит пошел по рукам. Он был даже слугой одного царька варваров, который с его помощью стал императором, но никто его не попросил научить тому знанию, что мог дать ифрит. Был, правда, один чудак, который хотел узнать, что такое Вселенная, но его сожгли на костре. А в общем, все просили или золота, или славы для себя.
Второй параграф Устава Межзвездного Совета, запрещавший вступать в контакт с цивилизацией, стоящей по уровню развития ниже Третьего пояса, оказался прав… Точно через три ску, минута в минуту, робот был на том же месте, где его оставил пилот Сандр.
Корабля не было.
И робот стал ждать. Он долго стоял на берегу, пока на него не наткнулись мальчишки из города. Чтобы не привлекать к себе внимания, он сократился до размеров кувшина и ушел под воду. С тех пор он сидит там и терпеливо ждет прибытия корабля. Через каждые сто лет он тщательно проверяет направленным импульсом систему блоков и заботливо смазывает передающие шестеренки коленных суставов.
А в это время на земле все дела и подвиги ифрита с одним красным глазом во лбу продолжали обрастать небылицами и легендами, пока его действительное существование полностью не превратилось в сказку из 1001 ночи…
Бедный, бедный робот Соур. Никогда за тобой не прилетит космический корабль. Тебя обманули.
Андрей Михайловский
·
ОДИНОКИЙ БОГАТЫРЬ
(Приключенческая повесть)
Часть первая
“ПАРАД-РЕТУР”
1В Тулоне в начале века строился для России крейсер “Баян”. Водоизмещением 7700 тонн при скорости 22 узла. Оснащали артиллерией, минными аппаратами. Команда “Баяна” перед выходом корабля с верфи находилась во Франции, среди матросов двое вятичей — Василий Бабушкин и Афоня Деготь. В Тулоне русские матросы как-то заглянули в балаган. Артист-атлет показывал силовые фокусы. Коронным номером француза был подъем на столе десяти человек. Делал он это так: из публики выходили и размещались на столе желающие принять участие в представлении. Черноусый красавец подлезал под стол, выгибал спину… Вуаля!
— Ерунда, — зевнул Василий Бабушкин.
— А что, Вась, слабо сесть на стол? Такой, як ты, за троих потянет своим весом.
Афоня Деготь ответил за друга морячку-товарищу:
— Мы не могим встревать в эту сплавку.
— Это ж почему? — сказал Бабушкин. И вдруг зашагал к подмосткам.
Силач с нафабренными усами смерил русского матроса борцовским взглядом. А когда Бабушкин и поспешивший за ним Афоня уселись на стол, закачал головой и отошел в сторону. Жестом он предложил морячку попробовать повторить его номер. Тогда Бабушкин слез со стола, обратился к дружку:
— Сажай всех, кто желает. Дуй горой!
— Эн, де, труа, катер, сянк, сеп, уи, неф, дис!.. Мать честная, чертова дюжина!
На солидном круглом столе уселись тринадцать мужчин, Афоня хотел удалить одного-двух, но Бабушкин прекратил его старания.
— Пусть хорошо держатся. Ногами не болтают.
— Полундра! — загорланили моряки. Заспорили: поднимет — не поднимет.
Бабушкин подлез под стол. Захватывающий момент! Что он делал там? Искал точку опоры ногам и место в центре для богатырской спины под тяжелой “палубой”. Нашел, поднатужился и разогнулся… Ножки стола оторвались от пола, повисли, вдруг вздернулись на двадцать — тридцать вершков.