Алекс.
Внутренне я борюсь сам с собой, поднимая кулак, чтобы постучать в ее дверь. Она быстро открывает, как будто ожидала меня. Ее волосы слегка растрепаны, словно женщина проводила по ним пальцами. Нервно заламывая руки, Алекс морщится, и слова вырываются у нее судорожно.
— Знаю. Ты имеешь полное право сердиться на меня. Это безумие, но я просто каким-то образом знала, что нужно делать. Не хотелось лезть не в свое дело, но я хотела помочь, и теперь думаю, может быть, я была медсестрой или что-то в этом роде, а ты, наверное, чертовски зол на меня и…
— Все в порядке.
Алекс закрывает рот, голубые глаза расширяются. Голос становится все тише, она выдыхает почти шепотом:
— Ты не злишься на меня?
Я провожу рукой по лицу, моя щетина царапает мою ладонь.
— У меня уже много лет не было помощника, но даже тогда у меня не было никого, на кого бы я не должен был постоянно лаять.
Бросив на нее задумчивый взгляд, я бормочу:
— Не то, что ты. Это было безупречно, и я ценю это.
С миллисекундной паузой я добавляю:
— Итак, спасибо. Я знаю, что Пабло тоже оценил это.
Плечи Алекс расслабляются от облегчения, когда она смотрит на меня. Ее глаза кажутся такими чистыми. Они притягивают меня, как мотылька огонь. Когда она высовывает язычок, чтобы смочить нижнюю губу, мой член увеличивается с нуля до шестидесяти.
Я хочу Александру — женщину без памяти. Женщину, которая является загадкой для самой себя и с каждым днем становится все большей загадкой для меня.
Хочу взять ее рот и узнать, так ли он сладок на вкус, как тот невинный аромат, которым она обладает.
Или он сладок, как обман.
Я заставляю себя сделать шаг назад.
— Давай, отдыхай. Ты это заслужила.
Я борюсь со своей надеждой, что это разочарование и тоска, которые вижу на ее лице… и чертовски надеюсь, что это не так.
Я не могу так поступить с ней. Как бы мне ни хотелось, чтобы все закончилось по-другому.
Потому что, если я что-то и знаю наверняка, так это то, что этого не произойдет.
Глава 26
Она
Хотелось бы мне знать, занимаюсь ли я уборкой, когда испытываю стресс или просто чувствую себя… не в своей тарелке.
С тех пор как Лиам уехал по делам, я включила радио и обнаружила станцию, которой управляют местные эмигранты и которая исполняет различные песни на английском языке. Музыка составила мне компанию, пока я вытирала пыль, пытаясь избавиться от непрекращающейся боли в нижней части живота.
Только когда заканчиваю вытирать пыль в гостиной и делаю перерыв в туалете, я понимаю, какая я идиотка.
Пятно крови на внутренней стороне моего нижнего белья смотрит на меня в ответ.
— Черт, — бормочу себе под нос.
Быстро роюсь под тумбочкой, надеясь, что, может быть, у Лиама есть женские принадлежности, оставшиеся от подружки. К сожалению, я ничего не нахожу. Полагаю, как только получу свежую пару трусиков, я смогу скомкать туалетную бумагу и затолкать ее в них, пока Лиам не вернется, а потом спрошу его…
О, Боже. Как будто мои обстоятельства недостаточно плохи, теперь я должна просить его купить мне женские принадлежности. Поговорим о моменте унижения.
Исправив ситуацию настолько, насколько это возможно, я возобновляю уборку. Время летит незаметно, и я благодарна за музыку и занятость, чтобы отвлечься от мучающего меня вопроса на миллион долларов.
Кто я?
Когда звучат первые ноты новой песни, мои движения запинаются. Рука замирает, когда я тянусь за чистящим средством в большом шкафу с принадлежностями для уборки.
Селин Дион. «The Power of Love». Как так получилось, что я знаю эту песню, но не могу вспомнить свое собственное имя?
Как так получилось, что я знаю слова, но не могу вспомнить, что когда-либо слышала ее раньше?
Странная дихотомия меланхолии и привязанности овладевает мной, и я увеличиваю громкость, прежде чем направляюсь в ванную с чистящими средствами в руках.
Пока чищу раковину в ванной, это происходит прежде, чем осознаю это, но не могу подавить это. Я распеваю во все горло слова, несмотря на то, что сбиваюсь с ритма.
Слегка покачиваю бедрами во время работы, а на губах играет задумчивая улыбка. По своей природе я знаю, что эта песня особенная. Значимая.
Когда заканчиваю уборку, закрываю глаза и вкладываю все силы в окончание песни, мой голос отражается от кафеля в ванной. Печаль охватывает меня, когда я слышу последнюю ноту, и со вздохом открываю глаза.
Этот вздох превращается в резкий крик. Потому что я оказываюсь лицом к лицу с Лиамом.
— О, Боже мой! — Мои щеки пылают от жара. — Есть ли шанс, что ты сможешь притвориться, что этого никогда не было?
Его выражение лица такое же нечитаемое и спокойное, как всегда.
— Чего никогда не было?
Я облегченно выдыхаю. Он уже подыгрывает мне.
— Ладно, хорошо.
— Что ты просто запела Селин Дион в ванной?
Невероятно широко раскрыв глаза, я смотрю на него. Но это не только потому, что он затронул мой неловкий момент. Нет, дело в том, что в его голосе прозвучало что-то похожее на… веселье. И черты его лица не такие холодные и собранные, как обычно.
Прежде чем я успеваю насладиться этим небольшим нюансом, он подходит ближе. Брови опущены, Лиам выглядит одновременно свирепым и мрачным.
— Ты вспомнила песню?
У меня перехватывает дыхание, потому что создается впечатление, что Лиам ожидает объяснений, которые я не в состоянии дать.
— Я вспомнила ее. И это как-то важно. — Смятение и разочарование овладевают мной, окрашивая мой голос. — Но я не знаю почему.
Лиам на мгновение задерживает взгляд на мне, словно оценивая обоснованность моего признания. Затем моргает и делает шаг назад.
Проведя рукой по лицу, он прочищает горло, хмурое выражение омрачает его красивые черты.
— Я заметил, что у тебя возникли некоторые проблемы, поэтому хотел сообщить, что у меня есть некоторые предметы в шкафах в моих смотровых комнатах, если они тебе нужны. Это поможет продержаться до утра. Я схожу в аптеку и возьму все, что тебе нужно. Но они уже закрыты на сегодня, так что…
Проклятье. Он заметил трусики, которые я застирала и положила на открытую крышку стиральной машины. Я думала, что у меня есть еще время до его возвращения.
— Мне жаль…
Лиам угрожающе опускает брови, как будто мои извинения его злят. Затем, когда он сжимает свой затылок, ненадолго