Читать интересную книгу История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи - Иван Рожанский

Стоики

Стоическая школа была, бесспорно, самой значительной философской школой эпохи эллинизма как по длительности своего влияния, так и по своим научным достижениям. Основателем школы был Зенон, родившийся в городе Китионе на острове Кипр то ли в 364, то ли в 336 г. (данные о времени его рождения сбивчивы и противоречивы, хотя вторая дата представляется значительно более правдоподобной). Учителями Зенона считаются киник Кратес, представитель мегарской школы Стильпон и академик Полемон. В самом конце IV в. Зенон начал преподавать в Афинах, причем школа его получила наименование по месту, где проходили занятия, — это была так называемая «Живописная стоя (колоннада)» (Ποικίλη στοά). Зенон руководил своей школой до своей смерти, последовавшей в 264/3 г., после чего во главе школы стал Клеанф из Асса (ум. в 232 г.). Наибольшего расцвета стоическая школа достигла под руководством Хрисиппа из киликийских Сол (с 232 по 204 г.). Хрисипп был исключительно плодотворным писателем (сообщая о числе его сочинений, Диоген Лаэртий называет цифру 705) и, несомненно, крупнейшим философом-стоиком эпохи эллинизма, внесшим существенный вклад как в логику, так и в физику стоицизма. Преемниками Хрисиппа были Диоген из Вавилона, Антипатр из Тарса и учитель Цицерона Панэтий Родосский. Последним значительным представителем греческого стоицизма был ученый-энциклопедист I в. Посидоний, родившийся в городе Апамея (Сирия), но большую часть своей жизни проведший на острове Родос. Под влиянием Панэтия и Посидония стоическое учение, главным образом в своих этических аспектах, получает широкую популярность в Риме, где его наиболее значительными адептами были Сенека и император Марк Аврелий.

Естественно, что на протяжении столь длительного времени философия стоицизма подверглась значительной трансформации и воздействиям со стороны других школ. Оставляя в стороне диахроническую сторону этого вопроса, мы рассмотрим основы стоического учения в том виде, в каком оно сложилось в эпоху Хрисиппа.

Согласно основоположникам стоицизма, философия распадается на три отдела: на логику, физику и этику.

В отличие от Аристотеля стоики полагали, что логика есть столь же самостоятельная наука, что и две прочие. Основным содержанием логики является словесное выражение нашего знания, т. е. логос. Составными частями логики являются риторика, грамматика и диалектика. Риторику мы оставим в стороне. Что касается грамматики, то здесь стоики достигли значительных успехов; в частности, они разработали принятую до настоящего времени классификацию падежей и глагольных времен. В сферу диалектики стоики включали теорию познания, изучение различных форм умозаключений и доказательств, выяснение формальных критериев истинности и ложности логических суждений. Не имея возможности останавливаться на всех этих вопросах, мы уделили особое внимание проблемам стоической теории познания.

Стоики проводят резкую грань между словесными знаками (звуками, слогами, словами, предложениями) и тем, что ими обозначается. Словесный знак есть звуковое образование, которое имеет смысл только в корреляции с обозначаемым. Обозначаемое же есть представление чего-то, что существует в реальной действительности, — будь то вещь со всеми ее качествами и свойствами, движение, отношение и т. д. Представление может образоваться лишь посредством чувственного восприятия — в этом отношении стоики вполне согласны с эпикурейцами, но в отличие от последних они не занимаются спекуляциями по поводу механизма образования чувственных восприятий (у эпикурейцев таким механизмом было отделение от предметов атомных истечений, попадающих в наши органы чувств), а принимают чувственные восприятия как очевидный факт действия предметов на нашу душу.

В какой мере мы можем доверять чувственным восприятиям, иначе говоря — в чем заключается их критерий истинности? Здесь они расходятся с эпикурейцами, отнюдь не считая истинными любые восприятия. Для стоиков не подлежит сомнению существование ложных восприятий (сюда относятся, в частности, сны и галлюцинации); весь вопрос состоит в том, как отделить их от истинных. Для того чтобы убедиться в адекватности восприятий породившим их объектам, требуется выполнение ряда условий. Прежде всего, должны быть нормальными ум человека, а также органы чувств, через которые в душу проникают восприятия. Надо проверить расстояние, на которое от нас удален воспринимаемый объект, а также учесть его расположение относительно соответствующего органа чувств. Надо убедиться в том, что акт восприятия длился достаточно долго, чтобы были схвачены все стороны объекта. Далее, надо проверить, не препятствует ли нашему восприятию среда, находящаяся между органом чувств и объектом; наконец, данное единичное восприятие должно быть подтверждено последующими восприятиями, как нашими, так и чужими.

Если такая всесторонняя проверка будет произведена и результатом ее явится полное соответствие представления, возникшего в нашей душе, самому предмету, то такое представление стоики называли каталептическим (καταληπτική φαντασία). Когда наш разум дает согласие (αογκατάθεσις) на какое-то восприятие, возникает адекватное суждение восприятия, каталепсис (κατάληφις). Каталептическое восприятие само собой вызывает наше согласие. Этим и определяется свойство, делающее его истинным. Таков, согласно учению стоиков, критерий истинности чувственных представлений.

Наше мышление — в суждениях, умозаключениях и т. д. — имеет дело не с единичными чувственными восприятиями, а с понятиями. Все понятия имеют эмпирический характер, т. е. возникают в результате нашего опыта. Будучи последовательными сенсуалистами, стоики категорически отвергали наличие в душе человека врожденных понятий. Когда человек рождается, его душа подобна чистой восковой табличке (этот наглядный образ — tabula rasa — был впоследствии [использован Локком). Чувственные восприятия заполняют эту табличку отпечатками воспринятых предметов. Общее в содержании восприятия одного и того же объекта приводит к образованию понятия этого объекта.

Стоики различали два вида понятий. Во-первых, «предвосхищения» (προλήψεις — термин, употреблявшийся также эпикурейцами) или, иначе говоря, общие понятия (κοινάί έννοιαι). Эти общие понятия образуются естественным путем у всех людей на основании сходного опыта. Во-вторых, сознательно конструируемые понятия. Только естественные общие понятия являются безошибочными. Человек, сознательно конструирующий понятия, может образовать понятия кентавров, великанов и других, реально не существующих объектов.

Будучи словесно выраженным, понятие становится предметом высказывания (λεκτόν). Концепцию «лектон» следует признать вполне оригинальным вкладом стоиков в логику, не имеющим аналогов в других философских учениях древности. Своеобразие этой концепции состояло в том, что стоики считали предмет высказывания — лек тон — нетелесным. На первый взгляд может показаться странным, каким образом могут быть нетелесными такие предметы высказываний, как камень, дерево, лошадь и т. д. На самом же деле все это не так просто. Утверждение нетелесности лектона показывает, что стоики очень тонко различали реальный предмет, являющийся объектом нашего восприятия и не зависящий от нашего сознания, и словесно выраженное представление об этом предмете. Этим самым им удалось избежать ошибок, присущих всем вульгарноматериалистическим воззрениям вплоть до нашего времени. Об этом можно было бы написать очень много, но мы ограничимся приведением цитаты из статьи о стоиках А. Ф. Лосева, где на одном (правда, несколько модернизованном) примере очень хорошо разъясняется суть вопроса.

«Можно ли, например, сказать, что своими глазами или ушами мы воспринимаем какие-то колебания той или иной среды? Вовсе нет. Музыкант, несомненно, приводит в движение воздушную среду и образует определенного рода воздушные волны, которые вполне телесны и являются физической основой музыки. Однако, слушая музыку, мы слышим вовсе не какие-нибудь физические колебания воздушной среды, которые вполне телесны, но музыку, которая, очевидно, нетелесна. Иначе музыку могли бы слышать только одни физики, да и те, слушая музыку, вовсе не воспринимают соответствующие воздушные колебания, хотя эти последние и являются единственной физической основой музыки. Вот то же самое и стоики говорят о своем нетелесном λεκτόν и утверждают, что предмет высказывания, взятый сам по себе, ничего телесного в себе не содержит, хотя физика и акустика и являются для него единственной физической основой»[76].