– Всякий раз, когда я буду смотреть Уимблдон, я всегда буду думать о тебе, Молли, – усмехнулся Роб, глядя на нее с гордостью и нежностью, в то время как я стоял с комом в горле.
– Вы, ребята, просто великолепны, – сказал я, мужественно пытаясь скрыть дрожь в своем голосе, обнимая их обоих. – Вы отлично поработали, и я бы ни за что не справился без вас.
Благодаря их знаниям и опыту этот проект стал возможным, и я всегда буду у них в долгу.
– У тебя необыкновенная собака, – заявил Марк, присев, чтобы обнять Молли. – Она одна на миллион.
– Спасибо, что доверил ее нам, Колин, – добавил Роб. – Мне было очень приятно работать с вами обоими.
Через несколько минут я уже выезжал с парковки и, окинув взглядом этот необыкновенный учебный центр, поймал себя на том, что мысленно возвращаюсь к событиям прошлой весны. Мы с Молли прибыли сюда порознь, не зная, куда заведет нас будущее, а теперь вместе отправлялись в удивительное путешествие.
∗ ∗ ∗
На обратном пути в Крэнли мой телефон разрывался от звонков с поздравлениями. Так много друзей и родственников следили за успехами Молли, и все они были взволнованы, узнав, что она закончила обучение с отличием и возвращается домой.
Когда мы проезжали через Чилтерн-Хиллз, Сара позвонила, чтобы обсудить приготовления к нашим рождественским каникулам. Мы планировали присоединиться к моим родителям, братьям и сестре (и их разношерстным спаниелям) в замечательном отеле, куда пускали с питомцами, – «Lygon Arms» в сельском Вустершире.
«Я начала собирать вещи Молли, они в прихожей, – сказала она. – И если ты думаешь, что мы поедем в моей машине, то сильно ошибаешься. Я не хочу потом отчищать салон от собачьей шерсти».
Она использовала имя моей собаки вместо местоимения «это» – довольно многообещающий шаг вперед, но я не питал иллюзий – Молли все еще предстояло завоевать сердце Сары.
Когда небо начало темнеть, я попал в пробку – все куда-то спешили на праздники. Колонна машин и не думала двигаться, так что я выключил двигатель, посмотрел в зеркало заднего вида и заговорил с Молли.
Я болтал с ней добрых 20 минут, пока она смотрела на меня через заднюю панель своей дорожной клетки, время от времени постукивая хвостом по ее стенкам.
Я рассказал ей, как она будет радоваться Рождеству в Котсуолдсе и как вся семья Бутчеров с нетерпением ждет встречи с ней. Я сказал ей, что, как только наступит Новый год, я отвезу ее в офис моего агентства на прекрасную ферму Брамбл-Хилл, где она сможет играть на лугу, резвиться в лесу и практиковаться в поисках. Пока мы ждали, чтобы продолжить наш путь, я рассказал ей о некоторых собаках, которых знал и любил в своей жизни: уличные бродяги Сингапура, Джемини – искатель кошек, моя лучшая подруга Тина, Тесс, Макс и Джей, которых мне сильно недоставало.
«Но теперь у меня есть ты, – улыбнулся я, глядя на отражение Молли в зеркале, а она внимательно слушала, склонив голову набок. – Ты так много работала, моя прелестная девочка, и я тобой очень-очень горжусь. И только подумай, через несколько недель мы сможем найти нашу первую пропавшую кошку. Как это будет замечательно!»
«Буф-буф-буф-буф», – выстукивала хвостом по переноске Молли, словно пытаясь передать послание с помощью азбуки Морзе.
Через несколько минут машины тронулись, и наше путешествие на юг продолжилось. Мы с Молли направлялись домой.
Тренировки в Брамбл-Хилл
Поверить в то, что Молли наконец-то жила у меня дома, было сложно, и это было потрясающее чувство. Мы счастливо провели Рождество в «Lygon Arms»: прислуга, гости и вся семья холили и лелеяли мою собаку, которая замечательно чувствовала себя в центре внимания. Новый год мы решили отпраздновать дома в Крэнли. Я открыл парадную дверь с облегчением: праздники почти закончились, и настало время уделить внимание моей новой маленькой сожительнице.
– Вот мы и дома, Молли, – сказал я, когда она вбежала внутрь, шмыгая носом вдоль плинтусов.
– Не позволяй ей метить углы, Колин, – холодно сказала Сара, прежде чем отправиться в спальню, чтобы разобрать чемодан. – Да, и еще ей нужно вытереть ноги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– У Молли лапы, милая, а не ноги, – ответил я.
– Ну, что бы это ни было, их нужно помыть, а иначе ковру конец.
Я взглянул на свою несчастную собаку, она явно почувствовала настроение Сары.
«Я вытерла лапы по дороге сюда, папа, – казалось, ответила она. – Я стараюсь быть хорошей, честное слово…»
В тот день с нами был мой 20-летний сын Сэм, который решил провести со мной последнюю неделю каникул, прежде чем вернуться в Манчестерский университет. Он познакомился с Молли прошлой осенью в «Medical Detection Dogs» – это была любовь с первого взгляда, и он был рад помочь ей обжиться у нас. Декабрь был сложным месяцем для моего маленького кокер-спаниеля (она побывала в трех графствах и во многих других местах, повстречала бесчисленное количество новых лиц), и настало время обрести столь необходимую ей стабильность.
Сара вернулась на работу, она явно была рада возможности избавиться от хаоса, вызванного появлением Молли, а мы с Сэмом остались дома, чтобы помочь нашей собаке адаптироваться. Присутствие моего сына в этот момент было просто даром небес, большую часть недели он проводил, болтаясь с собакой на кухне или играя с ней в мяч в саду, помогая Молли забыть свои тревоги и почувствовать себя в полной безопасности. Все эти годы мы с ним были преданы нашим домашним животным: «Заботься прежде всего о тех, кто не может позаботиться о себе сам», – твердил я ему с детства как мантру. Я был счастлив узнать, что моя любовь к животным передалась и ему.
Молли очень не хотелось расставаться со мной в первые дни: довольно ожидаемая реакция, учитывая пережитые ею потрясения – вереница хозяев, а после долгое обучение в «Medical Detection Dogs». Неудивительно, что у нее развился страх быть брошенной. Я заметил различные проявления этой фобии. Например, когда я здоровался с ней утром, она в ответ нежно покусывала внутреннюю сторону моей ладони, словно щенок, сосущий мать, – так она пыталась удержать меня и укрепить нашу связь. Позволив ей это, я фактически давал ей понять, что всегда буду рядом с ней и, в отличие от ее предыдущих владельцев, никогда не оставлю ее.
Я обнаружил, что она постоянно ходит за мной по всему дому, нервно подскакивая всякий раз, когда я пытался выйти из комнаты, и через несколько мгновений внезапно появлялась у меня за спиной. Все, что я мог сделать на этой стадии, это попытаться успокоить ее. Я опускался на корточки, избегая любых неожиданных движений, и скорее гладил, чем обнимал ее (как и многие собаки, она не любила, когда ее сильно прижимали).
«Молли, солнышко, я только схожу в прихожую за почтой, – говорил я вполголоса. – Я вернусь, ты не успеешь и дважды махнуть хвостом, обещаю».
Однако она все равно следовала за мной с выражением, будто я покидаю ее навсегда, так что первые две недели я просто плыл по течению, позволяя ей ходить за мной по пятам. После этого, однако, я потратил много времени, чтобы научить Молли понимать, что мой выход из комнаты не был чем-то плохим. Если я планировал выскочить из своей рабочей комнаты, чтобы, например, приготовить кофе, а Молли в это время лежала в своей кроватке в нескольких метрах от меня, я аккуратно привлекал ее внимание, приказывая ей «стоять» и давал кусочек лакомства, прежде чем медленно открыть дверь. Через несколько дней она, наконец, все осознала и ее навязчивое поведение исчезло. Вскоре она поняла, что я не оставлю ее навсегда и что она может рассчитывать на мое возвращение. Чтобы помочь ей чувствовать мое присутствие все время, я положил в каждую из ее кроватей по одному своему свитеру, зная, что мой уникальный запах даст ей ощущение комфорта.
В общем и целом наш будущий совместный успех в качестве владельца и домашнего животного или коллег-сыщиков зависел от того, насколько Молли мне доверяла и была уверена в том, что я ее не подведу. Я мало что знал о жизни Молли, но достаточно знал о собаках, чтобы понять, что она все еще чувствовала себя уязвимой и что события из прошлого эмоционально травмировали ее. Я заметил, что она вздрагивает от резких движений или когда захлопывается дверь, в такие моменты я подходил и успокаивал ее. Я мог только предполагать, что, возможно, кто-то однажды набросился на нее или запер в сарае.