Тогда Паша нагрузил своё изобретение всем электрическим, что было в доме, — плитка, старенький телевизор, утюг. Машина продолжала крутиться, плитка грела, телевизор стрекотал новостями, к утюгу — не прикоснуться. И только счётчик электроэнергии был неподвижен.
Но Паша хотел большего. Его уравнения показывали, что можно создать такой атом водорода, у которого электрон, вращающийся вокруг протона, будет ближе к протону, чем в обычном атоме. Он знал, что квантовая механика в сотнях и тысячах научных трудов категорически это запрещает, но ведь авторы этих трудов не знали Пашиных уравнений.
…Прошла зима, а за ней ещё одна, а потом ещё. В Пашиной комнате крутились те же два диска. И установка была почти та же. Только две упомянутые банки наполнены были не химикатами, а обычной водой из колодца во дворе.
А Паша опять начал привыкать к своему крылечку. Дел у него стало меньше, а раздумий больше. Постепенно из всех раздумий сначала туманно, а потом чётко выплыли две проблемы. Первая была — ну вот, работает машина, а что дальше? А вторая — ну вот, дожил до тридцати пяти, а что дальше?
А потом по ночам ему стала сниться Ирина. Она поступила в институт, когда Паша был уже на пятом курсе. Она была красивая девушка, но Паша никогда не делал попыток познакомиться с ней — понимал свои скромные перспективы после окончания института.
Он вспоминал её в первые несколько лет трудовой жизни, а потом перестал — голова была занята уравнениями.
Теперь Ира стала всё чаще возникать перед Пашиными глазами — юная, тоненькая, весёлая. Паша понимал, что прошло уже двенадцать лет, что она уже не такая юная, не такая тоненькая, и вряд ли такая же весёлая.
* * *
Когда возле дома остановилась большая чёрная иномарка, Паша даже голову не повернул — иномарке такого уровня нечего было здесь делать.
И только возглас — «Привет мыслителям!» — заставил его посмотреть на приезжего.
А тот в одно мгновение оказался перед Пашей, — что, не узнаёшь?
— Не узнаю, — подтвердил Паша и сам себя перебил, — да ты же Лешка!
— То-то, — ответил гость и стиснул Пашу в объятиях.
— С чего бы это ты здесь? И как нашёл? — спросил Паша.
— А ты что, не рад?
— Я отвык от неожиданностей.
— А теперь привыкай.
— Что случилось?
— Очень многое. Главное — пора переходить ко второму этапу.
— Может быть, ты назовёшь мне, что является первым?
И тогда Лешка, сразу став очень серьёзным, сказал, что первый этап крутится в Пашиной избушке. И что его нужно немедленно уничтожить.
Потрясённый Паша смотрел на Лешку и соображал.
— Значит, всё это время ты следил за мной?
— Я всегда знал, что ты гений. И идиот, как все настоящие гении. Когда ты начинал свои труды, ты подумал, что в случае твоего успеха вся промышленная энергетика останется без денег?
— Но энергия, производимая моей машиной, далеко не бесплатная. Мы должны платить за неё.
— Паша, прошу, без лирических отступлений. Дело говори.
— Хорошо. Лёша, они — не уравнения. Они не сходятся. Хотя там стоят знаки равенства, но они не уравнения. И я не могу понять, в чём дело.
— Ты это о каких уравнениях?
— Которые обосновывают.
— Плевать на обоснования. Я хочу купить у тебя машину.
— За сколько? В какую сумму ты оцениваешь мои бессонные ночи, мои проклятия этим математическим абракадабрам, мои руки — посмотри на них — я сделал машину без станков и инструментов. Во сколько, Алексей?
— Пашуня, да ты поэт. Пойдём-ка в избушку, глянем на твой агрегат.
Лешка зашёл в дом по-хозяйски, как будто знал расположение коридоров и комнат. Он уверенно подошёл к машине, посмотрел на неё, а потом на Пашу, — ну, что же ты так встречаешь гостя? Машину запустить бы нужно.
Паша, который шёл за Лешкой и смотрел себе под ноги, недоуменно глянул сначала на гостя, а потом перевёл взгляд на машину.
Диски стояли.
Это было невозможно. Паша пощёлкал тумблером — ничего. Крутнул диски руками — бесполезно. Лешка залился хохотом.
— Пашка, гениально! Ты надул моих людей! Они уверяли меня, что машина крутится беспроблемно. А проблемки есть. Пашка, как же это хорошо, что есть проблемки!
— Почему же хорошо?
— Потому что ты будешь жить! Нам не нужно будет удалять тебя из этой жизни.
И протянул Паше руку.
Паша руку не пожал, а только спросил, — ты Ирину хоть иногда видишь? Лешка коротко ответил, — уже нет.
— А где она?
— Она пять лет была моей женой.
— Была? А теперь она где?
— А теперь её нет. Она умерла.
— Как это? — уставился на него Паша. — Как это — умерла. Отчего?
— Она, видишь ли, взяла кредит. Большой. Очень большой. И не отдала. С ней и рассчитались.
— Лёша, что ты говоришь, помилуй, я ничего не понимаю, она — твоя жена, ты так богат, она взяла кредит, ты что, не мог отдать эти паршивые деньги?
— Категорически не мог, — очень серьёзно ответил Лешка. — Не мог же я отдавать деньги самому себе.
— Ты, — похолодел Паша, — ты дал ей деньги и ты её… Подлюка, да я тебя… Сурово пришлось бы бывшему физику Лешке. Но за его спиной возникли три лёгкие фигуры, гибкие, и по-стальному сильные. Через мгновение Пашина рука, уже успевшая схватить тяжёлый молоток с рабочего стола, была ловко заведена за спину, молоток был отнят и тут же исчез. Лешка, будто и не произошло ничего, наставительно объяснял.
— Видишь ли, дурень деревенский, жена — это одно, а бизнес — это другое. В бизнесе, если пожалеешь кого, или слюни пустишь, или робость одолеет на секунду, — делать дальше нечего. Бизнес суров, Паша. Значит, так. Машиной занимайся своей, сколько хочешь, дело это, я вижу, безопасное. Прощай, исследователь!
Осела пыль, поднятая иномаркой, а Паша также стоял возле своей крутилки и думал об Ирине, — какая она была красивая и как она улыбалась. Потом он удивился тому, что предметы в комнате стали двоиться и расплываться. Потом он ощутил тихую вибрацию, диски закрутились, небыстро, и всё быстрее, и ярко вспыхнули лампочки в доме. Загорелся недавно прилаженный Пашей электронный транспарант — «Срочно добавить нагрузку». Через две минуты надпись в транспаранте сменилась — «Мощность превосходит сто семьдесят киловатт».
Аварийное реле отсоединило машину от домашней сети.
А Паша всё стоял и думал, что никакие вечные двигатели не стоят даже одного дня жизни Ирины. И вообще — для чего теперь человечеству электроэнергия, если Иры нет на свете.
Лёгкое шуршание за спиной заставило его очнуться. Три стальные тени придвигались к нему, а сзади шёл пыхтящий Лешка и довольно улыбался, — что, попался, голубчик? Думал, что провёл дураков? Джип без нас уехал, Пашуня, а мы здесь. Вот они мы, вот мы какие, и никто нас не обманет! А тебя мы сейчас выключим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});