Читать интересную книгу Кибервойны ХХI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден - Владимир Овчинский

Широко обсуждаются результаты промежуточных исследований Института анализа социальных и политических конфликтов Джорджтаунского университета. Этот университет является одной из ведущих «фабрик мысли», обслуживающих, прежде всего, Госдепартамент и Совет национальной безопасности. Институт вот уже девять лет ведет тему «Квазитолпа в политических событиях».

Еще в прошлом веке Г. Лебон написал свою знаменитую работу о толпе. В ней сформулировано и классическое понимание толпы, как большого, в каком-то смысле даже избыточного количества людей, оказавшегося в определенное время в конкретном месте. Квазитолпа отличается от толпы тем, что представляет собой толпу, которая собралась не случайно из-за стечения тех или иных обстоятельств, либо объективных процессов, а была собрана сознательно, либо собралась в результате каких-то общественных процессов.

Уникальность этого исследования состоит в том, что феномен квазитолпы изучался не только на материале арабского мира, но и Западной Европы, конкретно, событий в Лондоне, Париже, Берлине в последние годы, США («Оккупай Уолл-стрит»). В результате исследований, которые велись с привлечением специалистов из МТИ и Северо-Западного института, выяснились очень интересные вещи. Для каждой из стран имеется свой критический порог численного состава квазитолпы, когда она начинает играть активную роль в политических, социальных и экономических процессах, прежде всего, на региональном, городском и территориальном уровнях. Этот порог зависит от численности населения в ключевых городах, культурных особенностей, национального темперамента и компьютерной вооруженности населения.

В исследовании установлено, что квазитолпа превращается в своего рода устойчивый субъект действия, способный собираться с определенной периодичностью при выполнении условий, связанных с ее структурным составом. Конкретно речь идет о следующем. Ранее считалось, что в квазитолпе четко выделяются три группы участников. Это «заводилы», выступающие организаторами квазитолпы и первыми выходящие на площади и улицы. Вторая — «регулярные бойцы». Это — участники квазитолпы, склонные к жесткому противодействию с властью и органами правопорядка, как правило, берущие на себя основной удар при попытках сдержать или рассеять квазитолпу. Третья — «примкнувшие». Это те, кто откликается на призыв заводил, и является массовкой для бойцов. Впервые структура квазитолпы была раскрыта исследователями из Лондонской школы экономики на примере анализа движения британских футбольных болельщиков — ультрас в 70-е годы прошлого века.

Проведенные в последние годы исследования заставили посмотреть на квазитолпу несколько по-иному. Квазитолпа понимается не как простое объединение большого числа людей, а как единое целое, состоящее из людей и групп, объединенных сильными, слабыми и очень слабыми связями. Выяснилось, если в квазитолпе не менее 7-15 % людей принадлежат к группам, внутри которых имеются сильные связи, то это необходимый но недостаточный фактор превращения квазитолпы в реальный фактор действия. Что это за группы? Это не организаторы квазитолпы, а люди, которые влились в нее не поодиночке, а группами, которые тесно взаимодействуют в реале и общаются в виртуале. Эти группы становятся центрами притяжения и стабилизации квазитолпы. Они же в значительной степени втягивают в себя понемногу остальных членов квазитолпы. Про эти группы было известно и раньше.

А вот третий компонент квазитолпы четко выделен впервые. Выяснилось, что в квазитолпе, которой удалось стать субъектом действия, обязательно присутствовали микрогруппы, выполняющие роль катализаторов. Их численность должна составлять от 2 до 5 % от общего числа участников квазитолпы. Это люди, которые наиболее активно ведут себя в квазитолпе, а также оказываются первыми при любых конфликтах и столкновениях. Было бы упрощением, как показали результаты исследований, всех их без исключения относить к провокаторам. Конечно, провокаторы в ряде случаев составляют большинство этой группы, но немалая часть людей, попавших в указанную категорию — это участники квазитолпы, которые по своим личностным и социально-психологическим характеристикам, культурным стереотипам и возрастным особенностям склонны к импульсивным действиям, имеют низкий порог сдерживания страхом и т. п. Исследованиям этой категории в России длительное время с успехом занимается д.ф.н. И. Сундиев. Очень интересно, что согласно анализу института, эта группа в значительной степени формируется и рекрутируется в социальных сетях. По численности они ничтожны, но последствия их деятельности очень велики. И это не удивительно, поскольку динамика квазитолпы — это чисто синергетический процесс. При таких процессах даже малые изменения могут привести к очень большим последствиям.

Имеется много свидетельств, что для того, чтобы квазитолпа превратилась в субъект действия, одних процессов самоорганизации недостаточно. Должно присутствовать внешнее управление со стороны тех, кто сам ни в коем случае не участвует в квазитолпе, а обеспечивает своего рода логистику, финансирование и т. п. Проще говоря, каждому кукольному театру нужен свой Карабас-Барабас. Хотя в реальности обычно действует не индивидуальный, а коллективный Карабас.

Значительный интерес вызвала недавняя работа Парижского центра изучения социальных, этнических и межконфессиональных конфликтов о взаимоотношениях виртуальных и реальных социальных сетей и групп в конфликтных ситуациях. Исследование имело целью выяснить вопрос, какие именно виртуальные группы быстрее всего самоорганизуются в конфликтных ситуациях и способны к согласованным действиям. В качестве материалов были использованы данные по беспорядкам в Париже, событиям прошлого года в Тунисе, футбольным беспорядкам в центральной Германии. Было выделено три типа групп: полностью виртуальные группы, которые до событий не имели между собой никаких контактов в реале, смешанные группы, где часть людей взаимодействовала в реале и все взаимодействовали в социальных сетях и, наконец, реальные группы, все члены которых многократно пересекались и взаимодействовали в реальном мире.

К некоторому удивлению исследователей выяснилось, что наибольшей способностью к самоорганизации обладают не реальные, как это предполагалось до сих пор, а смешанные группы. Под самоорганизацией имелась в виду способность людей на месте события быстро идентифицировать себя как единое целое и, кроме того, увеличивать численность группы за счет включения в нее других участников конфликтов или беспорядков. Оказалось, что реальные группы быстрее всех переходят к действиям, но с трудом коммуницируют с толпой на месте конфликтов или беспорядков. В то же время смешанные группы немногим уступали реальным группам в скорости перехода к тем или иным активным действиям, намного превосходят их по способности вбирать в себя неорганизованных участников конфликтов и беспорядков и просто людей, оказавшихся в это время в соответствующем месте.

Далее исследователи выяснили, что во всех странах наблюдения в смешанных группах наиболее авторитетные их члены связаны между собой не только виртуальными, но и реальными взаимодействиями. При этом число участников смешанной группы, имеющих устойчивые реальные взаимодействия, колеблется, как правило, в интервале от 10 до 25 % от общей численности группы.

Международный центр практик краудсорсинга при стихийных бедствиях опубликовал данные аналитики, которую они провели по отражению в социальных сетях и Twitter наводнения в Новом Орлеане, землетрясения на Гаити, катастрофы вокруг Фукусимы и наводнений в результате разливов Красной реки.

Аналитику для центра вели специалисты Университета И. Лойолы, который, кстати, является поставщиком кадров для разведсообщества, при поддержке лаборатории аналитических методов обработки неструктурированный информации Стэндфордского университета. Было выявлено два новых неожиданных и технологически очень интересных обстоятельства.

Во-первых, оказалось, что социальные сети имеют различную пропускную способность в зависимости от оценочной окрашенности информации. Давно и хорошо известно, что наиболее рейтинговыми передачами на телевидении оказываются различного рода шоу, соревнования и т. п., имеющие, несомненно, положительную окрашенность, несущие позитивные эмоции. В социальных сетях, напротив, скорость распространения и широта охвата негативной информации в 2–2,6 раза превышает аналогичные показатели для позитивных новостей и сообщений. Данные цифры получены впервые и естественно в ближайшее время будут осмыслены и с военных, и с политических, и с коммерческих позиций.

Во-вторых, выяснилось, что люди, оказавшиеся в зоне стихийных бедствий, как это не удивительно, используют социальные платформы и социальные сети достаточно неожиданным образом. До проведения исследований и эксперты, и практики были убеждены, что социальные платформы и сети в зонах бедствия и экстраординарных событий используются, прежде всего, для того, чтобы подать призывы о помощи, просигнализировать властям или добровольческим организациям о необходимости предпринять усилия для спасения тех, кто выходит с соответствующими сообщениями. Оказалось, что такие сообщения составляют по различным регионам от 27 до 38 % от общего числа осмысленных сообщений. При этом наибольший удельный вес призывов о помощи имел место на Гаити и при разливах Красной реки. Наименьший — в Японии.