Из этого в свою очередь выводится, что поступок — "это либо преодоление преграды, либо, под ее влиянием, отказ от действий"53..
Эти экспериментальные факты подтверждают сложный и во многом внутриконфликтный характер рассматриваемых явлений. Следует заметить, однако, что исследуемые конфликты в основном относимы к действенному полю и рассматриваются как могущие возникать, а могущие и не возникать на пути достижения мотива в данных конкретных условиях. Мы же сейчас касаемся проблемы более общей — проблемы движущих, т. е. постоянных, неустранимых противоречий собственно смыслового, в нашем понимании, поля. Если, по В. В. Столину, "пока поступок не свершен — смыслы "я" не находятся в противоречии" 54., то, по нашему мнению, смысловая система "я", если таковая наличествует, есть внутренне напряженная, живая, т. е., повторяем, содержащая противоречия, система [55], которая конечно же проявляет, формирует, изменяет себя через действенный, бытийный план своей активности, но не может быть вся без остатка сведена к этому, не является в своем развитом состоянии лишь отражением конкретных коллизий — преодоления или непреодоления преград на пути к цели. Иначе говоря, закономерности действенного плана (поведение индивида в лабиринте преград) вряд ли следует прямо переносить на функционирование смыслового поля. Преодоление преград (т. е. по сути отголоски старого понимания проблемы воли как выбора наиболее сильного желания из ряда конкурирующих и подавление, преодоление остальных) представляется весьма удобной моделью для построения формальных исследовательских процедур и дальнейшей математической обработки результатов их применения, но все же далеко не отвечающей сложности порождения и функционирования смысловой сферы человека.
Смысловые системы, по крайней мере высшие, нравственно-ценностные их уровни, несут в себе функцию не столько отражения, сколько преображения действительности, связывания разнородных и частных интересов, нижележащих смыслов ("преградных" и "конфликтных" в том числе) в единый, определяющий суть и назначение человека взгляд на самого себя и на окружающую жизнь. Ценностное восприятие, по верному замечанию Ф. Е. Василюка, дает возможность человеку преодолевать неудачи и преграды действенного поля56.. Это не значит, что при этом человек вовсе не испытывает конфликтных состояний и переживаний, что в его смысловой системе нет и не может быть конфликтных смыслов. Их может быть сколько угодно. Но конфликты нижележащие (чаще в ходе специальной деятельности смыслопонимания) снимаются, точнее, преображаются ценностным уровнем, рассматриваются и получают свою истинную цену в зависимости от того или иного решения исходного движущего родовидового противоречия. Поэтому, в частности, обилие конфликтных смыслов, неудачи в их "расконфличивании" могут не менять ни общего уровня самоуважения личности, ни ее устойчивости, ни уверенности в себе, и, напротив, перемены ценностной ориентации всегда сопровождаются глубоким кризисом личности, даже в том случае, если нет видимых конфликтов на других уровнях смыслового сознания [56]. В этом плане очень верно следующее определение смысла, которое мы находим у А. А. Брудного: смысл — это такое отражение действительности в сознании, которое может изменить действительность58.. Надо лишь добавить и уточнить: не только может изменить, но обязательно изменяет, преобразует, преображает в акте смыслового восприятия действительность, делая ее в своем внутреннем видении вовсе не той, чем она является номинально, но придавая ей особый, прямо не усматриваемый "объективным зрением" других и прямо не вытекающий из самой этой действительности смысл, связь событий.
Распадение же этой связи равносильно утере общего смысла, кризису смысловой сферы. При этом действительность, ее отражение, даже "объективность" этого отражения остаются, но теряется то, ради чего стоит ее отражать,— общий взгляд, общая, связующая жизнь воедино идея. Клинический опыт убедительно показывает, что так называемые неврозы потери смысла (нусо генные, экзистенциальные неврозы и др.) связаны прежде всего не с преодолением преград, не с трудностями выбора поведения в пользу того или иного мотива, а с отсутствием, потерей нравственно-ценностного взгляда на жизнь как главного условия ее осмысленности, из которого как частность вытекает и стремление к достижению тех или иных мотивов со всеми связанными с задачами этого достижения текущими переживаниями. Понятно, что в каждодневном бытии человека в большей степени отражаются именно эти, здесь-и-теперь одолевающие заботы, что и создает порой иллюзию их главности, их реальности и зримости в противовес отдаленным и расплывчатым общим идеям. Но достаточно резкой смены обстоятельств, кризиса, поворота внешних событий, чтобы увидеть стержневую для всей судьбы личности роль последних.
Что касается конкретной деятельности, то она может существенно по-разному осмысливаться в зависимости не только от ее места в иерархии иных деятельностей, ее взаимоотношений, пересечений с другими деятельностями, но и от того, в какой стадии своего движения, развития она находится. Сейчас мы и перейдем к анализу закономерностей этого движения.
5. ЦИКЛЫ РАЗВИТИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Центральным для понимания природы деятельности является вопрос о соотношении развернутой человеком целенаправленной активности (собственно деятельности в узком смысле слова) и потребности, связанной с этой активностью. Л. Сэв, специально исследовавший эту проблему, говорит о двух принципиальных формулах такого соотношения. Согласно первой, потребность порождает деятельность, направленную на удовлетворение данной потребности (сокращенно П — Д — П). Согласно второй, деятельность порождает потребность (Д — П — Д). Л. Сэв отдает предпочтение второй формуле как формуле "расширенного воспроизводства" потребности, в то время как первая формула, по его мнению, есть формула "простого воспроизводства" потребности59.. К этим выводам полностью присоединялся А. Н. Леонтьев в своей последней книге60..
Между тем, на наш взгляд, по крайней мере в конкретно-психологическом плане, с такого рода резким противопоставлением двух формул согласиться трудно. Более того, любую из этих формул можно представить фигурой следующего замкнутого цикла:
Тогда первая формула будет исходить из потребности и через соответствующую деятельность вновь приходить к той же потребности, а вторая будет исходить из деятельности и через возникшую в ней потребность вновь приходить к деятельности.
Совершенно понятно, что подобные замкнутые циклы возможны, и то с очень большими оговорками, только для простых органических потребностей. Что же касается развитых, высших потребностей человека, то здесь циклы становятся разомкнутыми: потребность в ходе деятельности всякий раз изменяется, равно как изменяется и деятельность, побуждаемая этой изменившейся потребностью.
Схематически это можно представить в следующем виде:
Перед нами, таким образом, некоторая спираль развития, в которой преобразуются как потребности (т. е. П0≠П1≠П2...), так и соответствующие деятельности (Д0≠Д1≠Д2...). Следует сделать еще одно добавление, точнее, примечание к нашей схеме. Согласно традиционным формулам П — Д — П и Д — П — Д, получается так, что деятельность и потребность отделены друг от друга по времени. Сначала возникает потребность, а затем деятельность или, наоборот, сначала деятельность, а затем потребность. На деле, в функционировании собственно человеческих потребностей, нет такого временного разрыва, поскольку потребность слита здесь с реализующей ее деятельностью, равно как деятельность является непосредственным проявлением, формой жизни соответствующей потребности. Поэтому для полноты мы добавим в схему ось психологического времени (tψ), чтобы показать одновременность, психологическую синхронность протекающих здесь процессов, которые, что также значимо, можно разделить на две основные сферы — сферу потребностно-мотивационную (А) и сферу, в узком смысле, деятельностную, производственную, операционально-техническую (Б).
Данная схема дает возможность достаточно наглядно представить те движущие отношения и противоречия, которые заложены в системе предметной деятельности. Противоречия эти являются частным случаем, проявлением более общего, основного противоречия между личной (индивидной) ограниченностью каждого отдельного человека и универсальностью, безграничными возможностями, предполагаемыми всеобщей родовой человеческой сущностью. На уровне индивидуального сознания это противоречие обычно отражается как противоречие, несоответствие между "я" реальным и "я" идеальным, между "я" сегодняшним и "я" будущим, между бытием и долженствованием. На уровне индивидуальной деятельности оно предстает в виде противоречия между потребностной (в более широком понимании — потребностно-мотивационно-смысловой) и операционально-технической сферами.