о чем-то тихо разговаривали. Успокаивала или признавалась в своих чувствах? Не знаю, пусть разбираются сами, я и так сделала все возможное. Конечно, я могла бы задействовать ведьмовскую силу и пожелать им любви до гроба, но считала неправильным навязывать сокровенные чувства, зная, что ни к чему хорошему это не приведет.
А вечером опять появился Вышинский, напомнив мне о том, что я так тщательно от себя скрывала. Мысль о том, что ведьмовская сила сводит меня с наследным лордом, не раз и не два приходила мне в голову. Первая ласточка – его замок, затем столкновение в кафе, противостояние на допросе, частые посещения моей кондитерской, встреча в театре. Плюс, какой бы журнал или газету я ни взяла, везде натыкалась на статьи о нем.
Каждый раз, когда я видела его за столиком, внутри меня что-то дергалось. Даже если я не подходила к нему и не здоровалась. Казалось, я чувствую, куда он смотрит, о чем думает, что собирается сделать. Если я разбирала бумаги в кабинете на втором этаже и выглядывала из окна, он сразу же находил меня глазами, как и я его.
Значило ли это, что Вышинский является для меня самой подходящей парой? Любовью всей моей жизни, лучшим мужем из возможных? Неизвестно… Только вот вряд ли наследный лорд возьмет в жены безродную сироту. Это раз. А два – я сама ни за что и никогда не соглашусь на отношения с ним. Интуиция лишь подбрасывает лучший вариант, а уже от меня зависит, принять ее дар или отказаться.
Нет, я не поддамся ей. Часто я поступала ей вопреки, и впоследствии решения были правильными, по крайней мере, мне так казалось.
Конкретно этот ее дар мне ни к чему. Я справедливо опасаюсь главного дознавателя, не желаю иметь с ним ничего общего. А еще он ищет ведьм для каких-то своих тайных целей, что тоже заставляет меня держаться от него как можно дальше.
– Кстати, – вдруг прошептала Яна у моего уха, – у Вышинского нет постоянной любовницы. Об этом сплетничают все аристократы. Он слишком принципиален и горд. Странно, правда?
Я вздрогнула и очнулась от задумчивости, с досадой заметив, что давно пялюсь в окно на сидящего за столиком дознавателя.
– Откуда ты знаешь?
– На неделе заходила леди Барановская, она любит поболтать… А еще говорят, что королева опять подыскивает Вышинскому жену.
– Я-то тут при чем? Вряд ли она ищет ее среди простолюдинок.
Странно вообще то, что именно королева занимается поисками невесты для своего любимчика, а не он сам. Но это не мое дело.
Яна улыбнулась и пожала плечами. Неужели я была столь неосторожна, что она заметила мой интерес к наследному лорду? Отвернувшись, я отправилась на кухню учить Мирослава новому рецепту – суфле из свежих ягод. Я вчера послала во дворец несколько штук на пробу, королевский двор оценил и заказал на завтра большую партию.
Почти каждую неделю-две я выдавала на пробу новый кондитерский шедевр. Смешивала несмешиваемое, добавляла к сладкому соленое и кислое, вымачивала ягоды то в меду, то в вине, то в лимонном соке, делая разные начинки. Бывало, я сама ходила на рынок и приобретала по чуть-чуть ягод, фруктов, орехов, привезенных из различных концов мира. Шла на кухню и экспериментировала.
«У тебя волшебные руки, – говорил Мирослав, – ты гений кулинарии». Я слушала и улыбалась. Увы, ведьма – гений во всем. Открыла бы я ателье или цветочный магазин, занялась бы декорированием интерьеров или рисованием, я везде была бы лучшей. Это и хорошо, и досадно одновременно.
Иногда я задумывалась о том, кем бы была, где работала и чем зарабатывала, если была бы обычной девушкой?
Иногда мне жутко хотелось использовать свою ведьмовскую силу на полную – пожелать чего-то потрясающего, особенного. Богатства, власти, славы, великой красоты или великой мудрости. А иногда хотелось никогда не иметь ее, чтобы не было постоянного выбора и не возникало искушения ее применить.
В зал я вернулась, когда солнце уже зашло и в кондитерской не осталось ни одного посетителя. Тепло попрощалась с Мирославом и Тиной, его помощницей. Берта с Делирой заканчивали мести двор, столы и стулья уже были убраны, ночные фонари зажжены. Я осмотрела зал и вздрогнула от неожиданности – в углу зала, в торце барной стойки сидел Вышинский. Увидев, что я его заметила, он встал и двинулся ко мне. Первым порывом был – испуганно отшатнуться. Вторым – сказать что-то резкое, убежать наверх, закрыться в кабинете. Умом я понимала, что если дознаватель остался дожидаться меня в кондитерской, то наверняка собирается сказать что-то важное.
И я боялась, что это мне не понравится.
– Вас очень трудно поймать, госпожа Яковецкая, – насмешливо произнес наследный лорд, останавливаясь на расстоянии вытянутой ладони.
– А зачем меня ловить? – холодно поинтересовалась, невольно отступая на шаг, прокручивая в голове считалочку… на всякий случай.
– Нам нужно поговорить. Где мы можем это сделать?
– В кабинете, – я развернулась и направилась к лестнице на второй этаж. Как я ни старалась держать себя в руках, но сердце испуганно колотилось и ослабли ноги.
– Входите, – я открыла дверь. Мужчина быстро осмотрел комнату, прошел глубже и уселся в кресло, указав мне на кушетку в стороне. На мгновенье я даже дар речи потеряла от его наглости – распоряжаться в моем же доме!
Медленно села туда, куда он показал, и сцепила руки в замок. Голубое небо, голубое платье… голубые глазки… Я мимолетно улыбнулась и почувствовала, как расслабляются мышцы. Вот, теперь можно и поговорить. Вопрошающе уставилась на мужчину, нацепив на лицо вежливую заинтересованную улыбку.
– Во-первых, я пришел вас предупредить, – начал говорить Вышинский, – что дал ваш адрес адвокату семьи Яковецких. В управление пришел запрос на розыск Милены Яковецкой для передачи ей наследства от покойной леди Агаты.
– Почему сейчас? Где он был два года? – меня не особо интересовало наследство, в Битки я точно не собиралась возвращаться.
– По документам совершеннолетие у госпожи Яковецкой было недавно, – наследный лорд говорил сухим казенным языком. Да, точно. Неделю назад мы отметили мой выдуманный день рождения вдвоем с Яной. По метрике, которую сделала Агата, мне исполнился двадцать один год. – До совершеннолетия наследством управляет опекун, –