Управлять лошадьми они уже не могли — оба были едва в состоянии управлять собственными движениями, чтобы удержаться в седле. Впрочем, если бы лошади сейчас побежали, не пробежав и мили, они свалились бы замертво. Ветер, поступавший словно бы сразу со всех сторон, обжигал их и жалил их лица и руки горячими струями песка. Все краски, все звуки словно растворились в этом ветре.
Итан натянул на лицо свой шейный платок, а Тори попыталась замотать нос и рот широкой лентой своей шляпы. Но от этого ей стало лишь еще труднее дышать. Она уже ничего не видела из-за песка. Но самым страшным было то, что буря еще только начиналась. Если это только начало…
Итан поднял руку и что-то прокричал, но Тори не расслышала его слов, хотя он был всего футах в четырех. Ветер был таким сильным, что Тори едва могла держаться в седле. У нее уже не осталось никаких чувств, кроме безотчетного, мистического ужаса, наполнявшего все ее существо.
Итан слез, точнее, соскользнул с лошади, но при этом продолжал держать ее под уздцы, и Тори вслед за ним сделала то же самое. Когда ее ноги коснулись земли, Тори вдруг ощутила леденящий холод.
Итан медленно, борясь с ветром, подошел к ней. Он прокричал ей что-то прямо в ухо, но Тори удалось расслышать лишь отдельные слова: «Лошади… достань… прикрой им чем-нибудь глаза!»
Тори поняла, чего хотел Итан. Вложив узду своей лошади в его руку, она открыла сумку, висевшую на ее седле. Вынув оттуда нижнюю юбку, она передала ее Итапу, и тот разорвал ее надвое. Одной половиной Тори закутала голову своей лошади, а другой Итан завязал голову своего мустанга.
Когда Тори снова взглянула на Итана, она уже почти не могла различить его из-за стены песка. Итан поднял руку, пытаясь ей что-то сказать, но она совершенно не слышала его. Схватив ее руку, Итан прижал ее к своему ремню, и снова прокричал ей в ухо:
— Дом близко!
Тори понимающе кивнула, и они направились вперед. Одной рукой Тори держалась за ремень Итана, а другой — за поводья лошади. Итан тоже крепко держал поводья своей лошади.
Тори не знала, сколько времени они двигались, может, пять минут, а может, вечность — время словно перестало существовать. Песок хлестал ее со всех сторон, резал, словно ножом, забивался в легкие. Нестерпимая жара, стоявшая еще минуту назад, сменилась ледяным холодом. Тори казалось, что она ослепла и оглохла.
Но пальцы Тори крепко держались за ремень. Итан уверенно вел ее, словно ориентировался в этом отсутствии пространства и времени так же уверенно, как и в обычном мире. Один раз он, правда, поскользнулся и упал на колени. Ремень его выскользнул из рук Тори, и она вскрикнула от ужаса, но крик ее потонул в шуме ветра. Рванувшись вперед, Тори упала на Итана. Тот схватил ее за юбку, она одной рукой обхватила его за талию, и так они продолжали путь.
Рука Тори отказывалась держать поводья, мускулы затекли и ныли от нестерпимого холода. Грудь ее высоко вздымалась, безуспешно пытаясь набрать хоть чуть-чуть больше воздуха. К тому же Тори казалось, что они одновременно и идут вперед, и каким-то образом остаются на месте. И это было самым страшным.
Итан вдруг остановился, словно наткнувшись на какой-то предмет. Тори споткнулась и упала лицом вниз на что-то твердое.
Подняв голову, она огляделась. То, обо что она споткнулась, было порогом. Над головой ее была крыша, а вокруг четыре стены. Заброшенный дом был в плачевном состоянии: крыша прохудилась, в многочисленные щели в стенах ветер бросал пригоршни песка, но по крайней мере здесь они были в относительной безопасности. И самое главное — здесь можно было дышать.
На четвереньках Тори отползла от входа, заметив, что Итан ввел лошадей. Затем, потеряв равновесие, она снова упала лицом вниз, пытаясь дышать, но вместо этого глотая песок.
Тори услышала, как захлопнулась дверь, но это лишь немного заглушило рев ветра. От одного этого рева можно было сойти с ума. Слушая этот жуткий рев, человек начинал чувствовать себя ничтожной песчинкой в водовороте бури. Тори была вся в песке, он жег ее кожу, склеивал волосы, но девушка уже настолько обессилела, что перестала даже чувствовать боль.
Затем она ощутила рядом с собой Итана. Он натянул на них обоих одеяло, лег, обняв Тори. Тори почувствовала тепло его тела, его сильные руки и инстинктивно прижалась к нему, ища защиты, словно ребенок к матери. Одеяло, натянутое на головы, изолировало их от неестественного желтого света и почти заглушало звук ветра, так что Тори даже начала слышать собственное дыхание и биение сердца. Эти привычные звуки успокаивали ее.
Дрожа от холода и усталости, они прижались друг к другу, стараясь согреться. Им показалось, что ветер начал наконец понемногу затихать, а может быть, они просто заснули…
Когда Итан проснулся, вокруг было тихо. Голова его гудела, ресницы склеились от песка, раненая нога снова немилосердно ныла, но худшее явно было позади. Голова Тори мирно покоилась на его плече, и девушка ровно дышала во сне.
Пошевелившись, что заставило его слегка поморщиться от боли, Итан осторожно выскользнул из-под одеяла, оставив Тори одну. Все его тело болело, казалось, были обнажены все нервы, он чувствовал себя так, словно недавно оправился от лихорадки. Итан шел словно в тумане, волоча ноги и поднимая тучи песка.
В первую очередь он пошел к лошадям и размотал тряпки, закрывавшие их морды. Головы лошадей бессильно повисли, гривы были полны песка, но серьезных увечий Итан не заметил. Достав из седельной сумки фляжку, он вернулся к Тори и опустился на песок рядом с ней.
Итан слегка потряс ее за плечо, и Тори открыла глаза.
— Тори. — Он протянул ей фляжку. — Сначала смочи губы, а потом немного попей.
Тори, не совсем проснувшаяся, рассеянно моргая, принялась пить. Итан тактично, но настойчиво отобрал у нее фляжку, чтобы, увлекшись, она не выпила слишком много. Сам он сделал пару глотков, немного задержав воду в горле, чтобы смочить его. Завинтив крышку, Итан на минуту прислонился к стене.
Тори бессильно склонила голову к нему на руки, и Итан посмотрел на нее. Песок покрыл лицо девушки ровной коричневой коркой, оставив лишь два белых круга вокруг глаз. Склеившиеся волосы висели грязными сосульками, шляпа превратилась черт знает во что. Губы потрескались и запеклись, глаза были напряженно-красными и не выражали ничего, кроме удивления, что она еще жива.
Обняв Тори за плечи, Итан помог ей снова лечь и опустился рядом, чтобы еще немного поспать и набраться сил. Глаза Тори закрылись, рука — скорее всего просто инстинктивно — легла Итану на грудь. Воздух все еще оставался прохладным, и Итан натянул на себя и Тори одеяло, осторожно поправил волосы девушки. Тори, согревшись, сразу заснула, ее мускулы расслабились, и ровное, спокойное дыхание словно говорило: «Все будет хорошо…» Через минуту Итан и сам заснул.