Читать интересную книгу День назначенной смерти - Алексей Макеев

В общем, все закончилось благополучно, и никто почти не пострадал. «Буду жить», – думал Максимов, разбирая диван и проваливаясь в липкую паутину сна. Денег за прошедшую ночь заработано достаточно, осталось проспать ровно сутки и распутать тройное убийство…

Он проспал четыре часа, очнулся от звонка в дверь, завернулся в плед и побрел открывать, расчесываясь растопыренной пятерней. На площадке стояли шестеро. «Многовато», – подумал Максимов, протирая глаза и наводя резкость. Осталось трое. Меньше уже никак не делалось.

– В очередь на раздачу пендюлей построены, – отрапортовал Вернер.

– Благодарю за визит… – пробормотал Максимов.

– Служим ее величеству Скуке, – Екатерина встала во фрунт и приложила руку к махровой шапочке. – Знаешь, Костик, мы когда узнали, что с тобой произошло, сразу отложили свои дела. Я даже юбку вверх ногами надела – так торопилась. Ты не против, если мы отдадим тебе весь жар наших сердец?

– Вы не на машине? – Он подозрительно обвел глазами увешанную пакетами компанию.

– Нет, – сказал Олежка Лохматов. – Кто ходит в гости за рулем, тот поступает глупо. Мы, конечно, не кладези премудрости… Словом, принимайте подарки, Константин Андреевич.

– Так хотелось подарить тебе простынь-самобранку, но не нашли, – скромно потупила глазки Екатерина. – Расхватали перед праздниками.

– Обойдусь, – подвинулся Максимов. Трое промаршировали в квартиру. – А зачем ты это сказала? – не понял он.

– Но ты бы не отказался? – хитро подмигнула Екатерина.

– Он бы не отказался, – подтвердила, высовываясь из своей комнаты, родная дочь.

– Хреновая вырисовывается ситуация, коллеги, – заключил Максимов, разливая по третьей. – Теоретически мы свою работу сделали, но, откуда ни возьмись, появляются три трупа. И мы с Кравцовым в этом деле по самые уши.

– И вовсе не факт, что милиция от тебя отстала, – мудро заметил Вернер. – Просто тебя Завадский вытащил. Как свидетели, вы пойдете при любом раскладе.

– Это в лучшем случае – как свидетели. – Екатерина разломила сочный мандарин. Потянуло Новым годом. – Поэтому в интересах следствия, а еще пуще в наших интересах, вернее, в твоих, Костик, как можно быстрее всю эту хренотень разгрести и поставить милицию в известность.

– Иначе говоря, перемещаться исключительно кувырками, – усмехнулся Вернер. – Чем ты и занимался всю ночь. Могу, кстати, подкинуть информацию. Палевая шатенка с потрясающим декольте и блуждающей похотью во взоре – Светлана Артамонова, секретарша Холодова, предоставленная последним для охмурения г-на Зейдлиха практически даром, то есть бесплатно. Имеется муж, очевидно, полный кретин, и полногабаритная квартира на Урицкого. Курносый пупс – Лариса Шклярова – трудится в бюро квартирных переездов «Бурлак».

– Шкафы таскает?

– Диспетчером сидит. Мужа нет. Но вроде был. Веселая, общительная, отвязная. В постели далеко не проста – проверено, прошу заметить, не мною, не электроникой, а лично г-ном Холодовым, который и предоставил данную информацию. Третья особа, которая постарше, Анастасия Водянская, так называемая «черная вдова», похоронила двух мужей, усиленно ищет третьего и, судя по активности, с которой это делает, скоро найдет. Возможно, этим несчастным станет Каварзин, которого мы все прекрасно помним.

– Кроме меня, – пискнула Екатерина.

– А ты вообще у нас статистка, – бросил Вернер. – Меньше всего пострадавшая, спокойно встретившая Новый год.

– Мне было скучно, – возмутилась Екатерина. – Я всю ночь думала о вас и о работе!

– …А оттого ни хрена не заработавшая, – невозмутимо закончил Вернер. – Так что думай, Константин Андреевич, кого из этих шлюшек пристегнуть к делу. Остальные особы прекрасного пола, участвовавшие в вечеринке, – домработница Саша, Альбина Дмитриевна, Виктория Дмитриевна. Последние две, к сожалению, мертвы. Если хочешь, поработай с домработницей, – Вернер широко улыбнулся.

– Вот и поработайте, – угрюмо кивнул Максимов. – А мы зайдем с другого конца.

– Это что? – сказал Олежка, вытягивая из-под складок в диване какую-то малогабаритную книжицу.

– Это атлас нашей с вами орденоносной области, – обнаружила Екатерина. – И всех соседних. Ага, вот чем занимался наш холерик ясный до того как уснуть.

– В деревню собрался, – подхватил Вернер. – Втихушку. Как, бишь, там ее? Большие Кеды?

– Прокудино, – подсказал Лохматов, открывая атлас на нужной странице и начиная перемещение пальцем. – Прокудино, Прокудино…

– Не хотелось бы сегодня говорить неприятных слов, – наморщился Вернер, – но не совсем, мне кажется, блестящая идея.

– Потеря времени, – пожала плечами Екатерина. – Хотя слова покойной Вики, безусловно, интересны. Даже не знаю, Константин Андреевич, что тебе сказать, – Екатерина замолчала и с любопытством уставилась на начальника. Остальные тоже приутихли.

Максимов откашлялся и… ничего не сказал. Вытряхнул горелый табак из окурка и начал скатывать фильтр в шарик.

– Волнуется, – подметила Екатерина.

– Надеюсь, не сегодня едешь? – осведомился Вернер.

– Сегодня, – вздохнул Максимов, вытягивая из пачки очередную сигарету.

– М-да, плоховатый мальчик, – вздохнула Екатерина.

– Ну отчего же, – встрепенулся Лохматов, отрываясь от атласа. – Если мальчик любит труд, тычет в книжку пальчик… Всего каких-то триста верст, коллеги. По прямой. А если учитывать кривизну трассы, заснеженность, обледенелость, похмельных гайцев…

– То допустить такого мы не можем, – схватился за бутылку Вернер. – И будем пить с превышением скорости. Не поедешь ты никуда сегодня, командир, забудь. В своем ли ты уме?

– Предлагаю выпить в конце концов за Новый год, – возмутилась Екатерина. – Сколько можно о работе? Лей, Шурочка, лей, а Максимову – до краев. Итак, господа, процесс сопровождается вставанием.

Чувство собственной неважности процветало. Максимов понимал, что перегибает палку. До кровати бы добраться. Не за горами новый приступ головной боли. И вряд ли он сможет скрыть его от сотрудников. «Завтра, – думал Максимов, крупными глотками выхлебывая водку. – Только завтра. Падаю спать, просыпаюсь, как огурчик, и в дорогу…»

Часть вторая

Погодка в январе просто загляденье. Слабенькие «минусы», солнышко в расцвете. Триста верст дороги оставили в организме неприятный осадок, да и в сон изрядно тянуло. Кто сказал, что четырнадцать часов для сна – это достаточно?

– Сынок, ты меня не тормоши, – иссеченный грязными морщинами дед в старой телогрейке поднял здоровой рукой изувеченную и положил на колено. – Не гони так шибко. Дед Антипий – он колготни не любит. Да и года уже не те – вона сколько воды утекло… Закурить-то дай.

Максимов с готовностью выбил из пачки «мальборину». Старик с сомнением повертел сигарету.

– Это с какого же конца пристраивать?

– С желтого, дедуля, пристраивай.

Поворчав на тему городских нравов, старик сунул сигарету в праотеческую бороду, прикурил от мятых спичек. Протянутой зажигалкой пренебрег.

– Да ну ее к шутам гороховым, твою механизму, сынок. У нас своя, проверенная. – Всосав половину сигареты, старик подобрел. – Ты присаживайся, гулена, присаживайся, чего маячишь, как столбина дорожная.

Предстояло набраться терпения. Максимов присел на завалинку. Двор «потомственного чалдона», вопреки уверениям опрошенных сельчан, не производил впечатления зажиточного. Снег нечищеный на кровлях, сараи просят ремонта (хотя бы подпорки). Единственное достижение местного «хай-тека» – движок с редуктором от комбайна, подведенный к цепи колодца, – обильно обрастало коррозией. Посреди двора на вершине горы из соломы и снега восседал кудлатый чертенок неясного пола, годков четырех от роду, закутанный в шарф, полушубок овчинный. Минуту назад Максимов дал ему батончик «Баунти». Дитя недоверчиво повертело подарок, а потом зашвырнуло его в кучу ржавого инвентаря. Наверное, сочло незнакомую вещицу опасной или переело. Потом, правда, передумало: слезло с горы, разрыло в груде металлолома яркую обертку, забралось обратно на вершину и в данный момент усердно заковыривало шоколадку в снег.

– Хорошо у вас тут, – робко прогнулся Максимов. – Чистенько, воздух хороший. Как люди живете. Огородик опять же вместительный…

Дедушка деловито затоптал окурок.

– Живем как можем, чего и вам желаем. Ты дыши, мил-человек, дыши, когда еще надышишься. – А чего это тебя Косогрызовы интересуют? – Дед Антипий хлестко зевнул и почесал сваленную прядями бородищу. – Из них, почитай, никого не осталось в Прокудино. Кто где. Дмитрий помер, царствие ему небесное, Оксанка – с «тараканами», в сумасшедшем доме в райцентре. Детишки в городе. Одна бабка Протасиха, но слепая, глухая, не шарит ни хрена, того и гляди, преставится. Ихнюю домину уж председатель наш Шабрин облюбовал – ждет не дождется. А ты не по дому приехал?