Читать интересную книгу Серая гора - Джон Гришэм

— А сколько они предлагали?

— Много, но детям я ничего не сказала. И никогда не скажу. Здоровье у меня никудышное, скоро помру. И если мои детки получат землю, то продадут ее угольщикам прежде, чем мой труп успеет остыть. Это я точно вам говорю, уж я-то их знаю. — Она полезла в сумку, достала несколько сложенных вчетверо бумаг. — Вот завещание, которое я подписала пять лет назад. Дети отвезли меня в контору к юристу. Тут, недалеко, прямо через дорогу, и заставили подписать.

Саманта медленно развернула бумаги и прочла последнюю волю и завещание Фрэнсин Купер Крамп. Третий параграф гласил, что все свое движимое и недвижимое имущество она передает пятерым детям в равных долях. Саманта сделала несколько ничего не значащих пометок в блокнот и сказала:

— Вот что, миссис Крамп. Я должна знать хотя бы приблизительную стоимость земли. Это для налоговой декларации.

— Для чего?

— Сколько предлагала вам угольная компания?

Старуха смотрела так, словно ей нанесли оскорбление.

Затем сгорбилась и прошептала:

— Двести тысяч с небольшим. Но она стоит вдвое дороже. Может, даже втрое. Разве можно доверять угольным компаниям? Да они каждого готовы ободрать как липку, только и смотрят, где что плохо лежит.

И тут вроде бы легкое на первый взгляд дело превратилось в далеко не простое. И Саманта осторожно спросила:

— Хорошо. Но кто тогда получит эти восемьдесят акров по новому завещанию?

— Хочу отдать землю моей племяннице Джолин. Она живет прямо напротив меня, через ручей, на своей земле, и тоже никому не продает. Я ей верю. И она уже пообещала позаботиться о моей земле.

— Вы обсуждали с ней этот вопрос?

— Да только об этом и говорим с ней и ее мужем Хэнком. И они обещали, что тоже напишут новое завещание и оставят свою землю мне — на тот случай, если уйдут первыми. Но со здоровьем у них куда лучше, понимаете? Так что первой уйду я.

— А если они?

— Сомневаюсь. Давление у меня высокое, сердце пошаливает, плюс еще бурсит.[13]

— Понимаю. Но если они скончаются первыми и вы унаследуете их землю, да к тому же при вас останутся еще и ваши восемьдесят акров, кто тогда получит все после вашей смерти?

— Уж точно не мои дети, да и не их тоже. Господи, прости и помилуй. Мои — так просто стервецы, иначе не назовешь.

— Ну хорошо, я поняла. Но ведь кто-то должен унаследовать эти земли. Какие есть соображения на этот счет?

— Вот для этого я и пришла, поговорить с юристом. Может, что подскажете, посоветуете.

Тут с учетом всего вышеизложенного могло быть несколько сценариев. Новое завещание наверняка будет опротестовано пятью детьми миссис Крамп, и в недавно прочитанных материалах из учебника на эту тему не было сказано ровным счетом ничего. Саманта не знала, как и в каких случаях можно опротестовать завещание. Смутно припоминались одно или два дела, которые они разбирали в юридическом колледже, но все это было так давно. Ей удалось продержаться полчаса, она строчила в блокноте, задавала мало относящиеся к делу вопросы. Наконец она смогла уговорить миссис Крамп прийти через несколько дней — а пока контора рассмотрит ее ситуацию и примет решение. Вернулась Барб и благополучно выпроводила новую клиентку.

— Ну, что там за проблемы? — спросила Барб, когда миссис Крамп ушла.

— Пока толком не знаю. Буду у себя.

Офис Донована оказался в куда более пристойном состоянии, нежели клетушки Центра юридической помощи. Кожаные кресла, толстые ковры, отполированный до блеска паркетный пол из твердых пород дерева. В центре потолка в приемной висела причудливой формы люстра. И первой мыслью Саманты было: хоть кто-то в Брэйди способен сколотить пару лишних баксов. Секретарша в приемной, Дон, вежливо поздоровалась с ней и сказала, что босс ждет ее наверху. Сама она собиралась куда-то на ленч. Поднимаясь по винтовой лестнице, Саманта услышала, как внизу хлопнула входная дверь. Никого больше в офисе, казалось, не было.

Донован сидел за большим деревянным столом, с виду очень старым, и разговаривал по телефону. Увидев Саманту, махнул рукой, указав на большое кресло, и бросил:

— Прошу. — Потом повесил трубку и добавил: — Добро пожаловать в мои владения. Именно отсюда и ведется прицельная стрельба по дальним мишеням.

— Мило, — заметила Саманта, оглядывая кабинет. Просторный, с высокими потолками и дверью на балкон. Вдоль стен тянутся изготовленные на заказ книжные полки, на них ровными рядами выстроился обычный ассортимент трудов по законодательству, стояли и толстые тома с позолоченными корешками — видно, чтоб произвести впечатление. В одном углу высилась подставка для ружей — Саманта насчитала минимум восемь видов смертоносного оружия. Саманта в нем не разбиралась, не отличила бы винтовки от охотничьего ружья, но коллекция впечатляла.

— Ружья повсюду, — заметила она.

— Да, я часто охочусь. Всегда любил охотиться. Если родился и вырос в горах, это значит, что и в лесах. Первого своего оленя завалил, когда мне было шесть. Из лука.

— Поздравляю. А почему вы вдруг пригласили меня на ленч?

— Вы же обещали, помните? На прошлой неделе, после того, как вас арестовали и я спас вас от тюрьмы.

— Но мы договаривались, что пойдем на ленч в какое-то заведение через дорогу.

— Подумал, здесь будет спокойнее и уютнее. К тому же я стараюсь избегать общественных мест. Вроде бы уже говорил: здесь полно людей, которые меня ненавидят. Иногда говорят разные гадости, устраивают скандалы. Могут испортить любой ленч.

— Что-то я не вижу здесь никакой еды.

— Она в военной комнате. Идемте, прошу.

Донован поднялся, и она проследовала за ним по коридору в продолговатую комнату без окон. Угол загроможденного бумагами стола был расчищен, и там стояли два пластиковых контейнера с готовой едой и две бутылки воды. Он кивнул на стол и заметил:

— Кушать подано.

Саманта подошла к стене и уставилась на увеличенный цветной снимок — футов восьми в высоту, если не больше. Сцена, запечатленная на нем, была шокирующей и трагической. Огромный валун размером с легковой автомобиль врезался в домик на колесах и разорвал его буквально пополам, повсюду вокруг валялись обломки.

— Что это такое? — спросила она.

Донован подошел, встал рядом и ответил:

— Ну, прежде всего, это очередной иск. На протяжении миллионов лет этот валун был частью горы Энид, она находится милях в сорока отсюда, в округе Хоппер. Года два назад они начали там открытые разработки, взорвали и срезали вершину горы и выкопали уголь. А четырнадцатого марта прошлого года в четыре часа утра бульдозер, принадлежащий безответственной, можно сказать, бандитской компании под названием «Стрейхорн коул», начал расчищать там площадку, убирать камни, причем безо всякого разрешения. И этот огромный камень сорвался и рухнул вниз, в долину. Благодаря размеру он все набирал скорость и катился вниз по крутому склону. — Донован указал на крупномасштабную карту, висевшую рядом со снимком. — И примерно в миле от того места, где его зацепил бульдозер, врезался в этот маленький трейлер и раздавил его. А там, в спальне, находились два брата: Эдди Тейт одиннадцати лет и Брэндон Тейт, которому было восемь. И, как понимаете, оба крепко спали. Отец их отбывал срок за изготовление мета, мать находилась на работе — была продавщицей в ночном магазине. Мальчики погибли мгновенно, их раздавило в лепешку.

Саманта с ужасом взирала на снимок.

— Но это… просто чудовищно.

— Да, так и есть. Жить рядом с открытыми разработками крайне опасно. Земля дрожит, ходит ходуном, в фундаментах появляются трещины. Угольная пыль висит в воздухе, толстым слоем покрывает все вокруг. Колодезная вода становится оранжевой. Со склонов гор то и дело срываются камни. Года два тому назад я вел дело в Западной Виргинии. Некие мистер и миссис Герцог вышли из дома теплым субботним днем посидеть у бассейна. И тут откуда ни возьмись слетел валун весом в тонну и рухнул прямо в бассейн. Их окатило с головы до ног. Бассейн растрескался и пришел в негодность. Мы выиграли иск против компании, выбили из нее деньги, но совсем немного.

— Ну а иск против «Стрейхорн коул» вы подавали?

— Конечно подали. В понедельник едем в Колтон, на заседание окружного суда.

— Компания не хочет разрешить спор мирным путем?

— Компанию уже оштрафовали наши бесстрашные надзорные органы. Наказали их на двадцать тысяч баксов — видно, заранее договорились о сумме. Нет, на мировую они не пойдут. Вместе со своей страховой компанией предложили выплатить пострадавшей стороне сто тысяч долларов.

— Сто тысяч долларов за двух убитых детей?

— Убитые дети мало что стоят, особенно здесь, в Аппалачах. Никакой экономической ценности они не представляют, поскольку не работают. Это перспективное дело с точки зрения штрафов — капитализация «Стрейхорн коул» составляет полмиллиарда долларов, — и я собираюсь выбить из них миллион или два. Но умники, принимавшие законы для штата Виргиния, еще много лет тому назад решили установить предел при начислении штрафов.