изображением Жукова стояли на полу, прислоненные к стене. На одном из них, кажется, принадлежавшем кисти известного художника Яковлева, Жуков изображен в парадном маршальском мундире верхом на вздыбленном коне с обнаженным клинком. В нижней части картины пылал в огне поверженный Берлин. Организаторы выставки отводили ей роль наглядной агитации к происходящему на партактиве.
На мой взгляд, в том, что выдающийся полководец привлекал к себе внимание многих художников, скульпторов, писателей и исследователей, ничего зазорного нет. Это естественный и понятный интерес к личности.
Отправляясь в Югославию и Албанию, Жуков взял в свою свиту и генерала Степченко. За этот «криминал» Степченко сместили с должности заместителя начальника Главпура и откомандировали служить в войска на периферию.
Так в конце 1957 года началась вторая опала маршала Георгия Константиновича Жукова.
Сергей Хрущев в книге «Пенсионер союзного значения», изданной в 1991 году, рассказал: «В свое время «неистовые ревнители» от госбезопасности докладывали ему (Н.С. Хрущеву. — Б. Г.), что маршал Жуков начал писать воспоминания. Они предлагали выкрасть их, помешать дальнейшей работе.
Отец отреагировал иначе:
— Ну и что? Пусть пишет. Сейчас ему делать нечего. Ничего не предпринимайте, пусть делает то, что считает нужным. Все это очень важно для истории нашего государства. Жукова освободили за его проступки, но это никак не связано ни с его предыдущей деятельностью, ни сегодняшней работой над мемуарами».
Любой неосведомленный человек, прочтя отрывок из книги С. Хрущева, подумает: «Вот ведь «неистовые ревнители» из КГБ никак не могут оставить маршала в покое, даже в написании мемуаров козни строят. Только справедливый Никита Сергеевич стоит за Жукова горой и в обиду не дает».
А как в действительности все обстояло? После октябрьского пленума ЦК КПСС Хрущев дал личное указание органам МГБ возобновить оперативное наблюдение за Жуковым и сам постоянно следил за ходом дела. Поэтому эпизод с мемуарами Жукова, если он даже имел место, еще ни о чем не говорит. И напрасно Сергей Хрущев стремится обелить отца, взвалив всю вину на «ревнителей» из госбезопасности. Хрущев, сняв опалу с Жукова, через некоторое время сам стал организатором нового гонения на маршала.
Припоминаю, что в связи с назначением Жукова министром обороны и избранием в высокие партийные органы материалы в МГБ на него были уничтожены. После распоряжения Хрущева о возобновлении наблюдения за Жуковым началось восстановление утраченной информации.
В отдельных публикациях делаются попытки противопоставить Жукова руководству страны и партии, проводимой в те годы политике, изобразить неким оппозиционером. Такая оценка Жукова далека от правды. Да, он мог иметь свои взгляды и суждения о строительстве и развитии вооруженных сил государства, о формах политической работы в армии и других важных проблемах. Однако Жуков по своим убеждениям всегда оставался преданным сыном Родины и партии. Конечно, у него, как и у всякого человека, имелись свои недостатки, отрицательные черты характера, нравственные слабости. Но это не тема моих записок. Главное состоит в том, что он сумел сделать для своей Родины, особенно в годину смертельной опасности для нее.
Давно ушел из жизни Георгий Константинович Жуков. Ему поставили памятник в Москве. Со многих документов, связанных с его жизнью и военной деятельностью, снят гриф секретности. Наверное, пришло время воссоздать полный и правдивый облик Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова, не превращая его в святую икону, но и очистив от всякого рода оскорблений и наветов.
* * *
В изданиях, повествующих об арестах в первые годы после войны, упоминается дело бывшего командующего кавалерийским корпусом генерал-лейтенанта В.В. Крюкова и его жены — известной певицы А.А. Руслановой. Оба были осуждены по статье 58, п. 10, ч. 1 (антисоветская пропаганда и агитация) и закону от 7 августа 1932 года (хищение государственной собственности).
В органах безопасности издавна действовал порядок, при котором оперативный работник выезжал на аресты и обыски главным образом при двух обстоятельствах: реализации оперативного дела, находившегося в его производстве, и в случаях, когда в подразделении, проводящем аресты, не хватает людей.
В сентябре 1948 года начальство меня задействовало по второму варианту. Проводилось несколько арестов одновременно, и были нужны дополнительные силы.
Нашу оперативную группу, состоящую из трех человек, направили для обыска по адресу: Лаврушинский переулок, дом 17, квартира 39, где проживала Русланова. Вторая группа, более многочисленная, выехала на загородную дачу певицы в Полушкино. Сама Русланова и ее супруг Крюков были арестованы органами безопасности еще до обыска.
В Лаврушинский переулок, к элитному дому творческой интеллигенции, опергруппа прибыла днем. Нас встретила пожилая, аккуратно одетая женщина — экономка Руслановой. Позднее она нам рассказала, что до перехода к Руслановой длительное время служила у широко известной певицы, солистки Большого театра Валерии Борисовой. У нее и прошла сложную школу домоводства. Кроме экономки у Руслановой имелся приватный шофер.
Через порог квартиры Руслановой я ступил с каким-то двойным чувством. Все еще не верилось, что мне предстоит участвовать в обыске жилья широко известной артистки, замечательной исполнительницы русских народных песен, так полюбившихся людям. Я знал исполнительское мастерство Руслановой не только по радиопередачам и патефонным пластинкам, но и по концертам, в том числе в нашем ведомственном клубе имени Дзержинского, где ее всегда принимали очень тепло.
Большая, состоящая из трех комнат квартира певицы, обставленная со вкусом красивой, главным образом, старинной мебелью, выглядела подобно светскому салону. По всему чувствовалось, что хозяйка понимает толк в антиквариате.
В гостиной, самой значительной по размерам комнате, стены украшали полотна выдающихся художников. Золоченые рамы картин контрастировали с ярко-синим цветом стен, как бы приближая полотна к зрителю. В спальне над кроватью висела картина Карла Брюллова, кажется, «Купальщицы». Знавшие Русланову люди считали ее страстным коллекционером картин, особенно русской школы живописи.
Между гостиной и спальней находился кабинет. В нем привлекал внимание массивный письменный стол красного дерева с ящиками и полками старинной работы, принадлежавший когда-то российской императрице Екатерине II. В столе имелось несколько хитроумных тайников. В них хранились деньги, золотые изделия и дорогие украшения Руслановой.
На трельяже в спальне стояли замысловатой формы флаконы и различных размеров баночки с зарубежной парфюмерией, как бы подчеркивая принадлежность хозяйки дома к артистическому миру.
В ходе обыска оперативная группа просмотрела многие сотни писем, фотографий и записей. Все они носили бытовой характер. На снимках были бывший муж Руслановой, знаменитый московский конферансье Михаил Гаркави, друзья и знакомые, сама Русланова вместе с Крюковым во фронтовой обстановке. Позже я узнал, что еще до Гаркави Русланова была замужем за сотрудником ЧК Наумкиным, с которым развелась в 1929 году.
В результате обыска никаких вещественных доказательств антисоветской деятельности Руслановой и