— Я тоже переживаю за Ну, — вмешался в их раз говор Тха, — но не из-за Оо. Ну, сын Ну, такой же великий охотник, как и его отец. Я буду рад снова видеть его живым и невредимым после всего, что могло случиться с ним нынешней ночью, когда дрожала земля, а из глубины ее доносился страшный рокот. Буду рад, если он вернется с охоты и возьмет мою дочь в жены, независимо от того, принесет он голову Оо или нет.
Нат-ул слушала слова отца молча. Она тоже начинала не на шутку беспокоиться. Вот ведь и ее отец, человек бывалый, а и тот со страхом говорит о силах, против которых бессилен человек, каким бы отважным и смелым он ни был.
После завтрака Тха, как и собирался, отправился в пещеру Ну, вождя племени. Здесь уже было много старых воинов и молодых людей. Их собралось столько, что внутри пещеры всем не хватило места. Узкий выступ у входа тоже был заполнен людьми. Тогда, по решению Ну, все отправились на небольшую расчищенную от камней прямоугольную площадку у подножия скалы. Это место было облюбовано для тех случаев, когда вместе собиралось много народу — здесь проводились советы племени, торжественные пиры.
Ну сел на плоский камень возле самого края площадки. С плеч его спадала косматая шкура огромного пещерного медведя. На поясе, поддерживавшем его набедренную повязку, висели каменный топор с деревянной ручкой и каменный нож. Древко прямого, как стрела, копья с каменным наконечником, которое вождь держал в правой руке, упиралось тупым концом в землю. Черные волосы Ну были грубо обстрижены, а из-под повязки из тигровой кожи, надетой на его голову, торчало одно-единственное прямое перо. Шею вождя украшало ожерелье из длинных острых клыков и когтей, а на всем его сильном бронзовом теле, с головы до пят, виднелись следы ранений, нанесенных этими самыми клыками и когтями, когда они еще оснащали лапы и пасти свирепых обитателей первобытных джунглей. Шкуру медведя Ну лишь набросил на плечи, поскольку утро выдалось теплое. В их жарком и влажном климате редко возникала острая необходимость в обильных одеждах, однако многие люди племени считали делом чести постоянно носить на себе трофеи, свидетельствующие об их смелости и удали, и соответствующим же образом украшали своих женщин.
Тха, второй человек в племени после Ну, выступал на совете первым. Поскольку язык дикарей был еще слишком юн, и слов в нем часто не хватало, приходилось прибегать к помощи жестов и разных знаков. Тем не менее, держать речь было весьма непросто: для этого требовалось богатое воображение, умственные способности, превышающие средний уровень, и некоторый актерский дар. Поскольку в те времена, когда искусство красноречия находилось еще в колыбели, убедить слушателей в правоте какой-либо точки зрения оказывалось очень сложно, то и ценилось подобное умение гораздо выше, чем теперь. Чтобы изложить перед Ну и воинами племени свои мысли, Тха должен был постоянно придумывать разные знаки и слова, передающие различные смысловые оттенки сказанного. Но выступление на совете было серьезным испытанием умственных способностей не только для Тха, а и для всей аудитории. В те давние времена люди умели внимательно слушать — им приходилось это делать, чтобы поспевать за мыслью говорящего. Даже в короткой речи заключался большой смысл. Кидаться словами попусту дикари еще не научились, о глупостях разговоров не заводили. Стараясь максимально сосредоточиться, они внимали говорящему не только ушами, но и глазами. Хуже всего было отвлечься и потерять нить рассуждений.
Отделясь от группы воинов, Тха шагнул на площадку для выступающих, специально оставленную свободной. Он увидел перед собой старейших мужчин племени, сидящих на корточках, за ними — остальных, стоявших на коленях. Позади всех толпились молодые мужчины племени Ну.
Тха зычно прокашлялся, содрогаясь всем своим мощным телом.
— Здесь, где мы обитаем, земля грохочет и дрожит, — начал он. — Скалы вот-вот рухнут. — Он указал в сторону пещер и сделал выразительный жест рукой вниз. — Мы все погибнем. Надо уходить отсюда. Надо искать новое место, где земля не трясётся. Звери есть повсюду. Плоды тоже есть повсюду. Злаки растут в долинах возле каждой реки. Мы можем охотиться везде, где пожелаем. Еды у нас будет вдоволь. Давайте заберем наших женщин и наших детей и покинем эти места.
Произнося свою речь, Тха наглядно изображал перед слушателями и охоту за дичью, и сбор плодов и зерна, и движение племени в поисках нового места обитания. Его жесты были исполнены изящества и достоинства. Воины слушали его с напряженным вниманием.
Закончив, Тха занял свое место среди старейших воинов и сел на корточки. Поднялся другой оратор, тоже пожилой человек. Он вышел на площадку и стал говорить, сопровождая слова жестами, об опасностях переселения. Он вспомнил многочисленные случаи, когда иноземцы, малыми группами и большими отрядами, приближались слишком близко к земле Ну и как тогда воины племени нападали на них, убивая всех, кто не успел спастись бегством.
— Другие поступят с нами точно так же, — заявил старик уверенным голосом, — если мы приблизимся к землям, на которых они обитают.
Едва он сел на свое место, как в центр из кружка молодых воинов пробрался Худ. Худ давно мечтал о Нат-ул, дочери Тха, и сейчас у него были свои причины поддержать ее отца. Во-первых, таким образом он мог снискать расположение старика. Во-вторых, если племя покинет эти земли немедленно, пока Ну, сын Ну, отсутствует, у Худа появится прекрасная возможность без всяких помех осуществить свои планы в отношении Нат-ул.
— Тха говорил мудрые вещи, — заявил Худ. — На этих землях небезопасно дальше оставаться ни людям, ни зверям. Луны не проходит, чтоб не было грохота и сотрясения земли, и кое-где в горах уже начались обвалы. В любой момент может рухнуть и наша скала. Надо двигаться туда, где земля не дрожит. Нам нечего бояться чужаков. Пускай боятся старики и беременные женщины. Племя Ну — могучее племя. Оно может идти, куда пожелает, а тот, кто посмеет встать на нашем пути, будет уничтожен. Давайте послушаемся Тха и уйдем отсюда немедленно — в любой момент может произойти новое сотрясение.
После юноши говорили и другие воины. Страх перед землетрясением среди всех был столь велик, что почти никто не возражал Тха. Чуть ли не все были готовы покинуть родные места хоть сейчас же. Ну слушал соплеменников со степенным достоинством. Когда желающих выступать больше не оказалось, вождь поднялся со своего места.
— Хорошо, — произнес он. — Мы покинем эту землю. — Худ еле сдержал удовлетворенную улыбку. — Но, — продолжил вождь, — не раньше, чем вернется мой сын Ну.
Тут Худ нахмурился.
— Я пойду искать его, — заключил Ну.