К принцу тут же прижалась невеста, что-то зашептав на ушко алыми устами.
— Прости, любимая, разумеется. — Улыбнулся он ей. — А от имени моей прекрасной спутницы — разрешение на строительство гидроэлектростанции подле месторождения.
— Ваше высочество, а можно ли начать строительство завода уже сейчас, не откладывая? — Изобразил озадаченность один из представителей. — Наш род хотел бы запустить добычу на нашем месторождении как можно раньше.
— Что это вы, а?!
— Разумеется, мы выиграем, — отмахнулся тот. — Соревнования — формальности.
— Так, никакой Углицкой рухляди на моем заводе не будет! — Возмутился еще один князь. — Никто не строит лучше Палецких, и для себя мы все отстроим сами!
— Стройте, но гидрогенераторы будут наши.
— О, вы слышали? У нас будут отличные гидрогенераторы! Хорошая новость для нашей станции. Завтра распоряжусь протянуть туда железнодорожную ветку.
…. - свою электронику можете выкинуть на ту же свалку, где подобрали…
… - ноги вашей не будет на моем месторождении! Этот хлам из прошлого века даже не подсовывайте, месите лучше бетон для моей станции…
Шуйский с оторопью наблюдал, как, будто с цепи сорвавшись, четыре десятка влиятельнейших людей в яростном споре выстраивают — пока еще виртуальные — горно-обогатительный комбинат и ГЭС. Из лучших узлов и механизмов, разумеется — самых качественных и надежных, дорогостоящих и современных, тут же выписываемых князем Долгоруким на лист, умощенный на крышке рояля. Ибо все абсолютно уверены, что это все достанется им, бесплатно — а значит нет смысла лоббировать технику свою или союзников, но гораздо разумей стребовать с проигравших самое совершенное, что у них есть. Ведь все считают, что строят для себя, а значит — никто и не заикнется об оплате.
— А мы поставим для ГОКа мельничное оборудование, — брякнул князь, дабы не отставать.
На него тут же посмотрел десяток осуждающих взглядов, напомнив, что тот вообще живет на реке и порекомендовав снабдить ИХ объект ЕГО системой АСУ и боевого охранения. Хамство! Хотя и приятно, что эту продукцию клана так высоко ценят.
— Еще у нас отличные беспилотники, — с гордостью вырвалось у Шуйского раньше, чем он прикусил язык.
Это уже не деньги, а гораздо ценнее — технологии! По счастью, за предложение не успели зацепиться.
— Господа, вы радуете нас, — вновь оглушительно — но одновременно тихо — вмешался принц, до того умилительно наблюдавший на сварой. — Мы выделим вам нашего человека, дабы стройке никто не мог воспрепятствовать. Эти чиновники, вы ведь понимаете, — закатил он глаза, сетуя на собственную имперскую аристократию.
— А чем мы наградим детей? — Озадаченно поинтересовался князь Долгорукий, наткнувшись на довольно забавную мысль — в самом деле, это все же ДЕТСКОЕ соревнование, а назначенная награда достанется роду-победителю, обойдя стороной виновников торжества.
Нет, у Долгорукого есть чем их награждать, и дети точно будут довольны. Но он обязан был намекнуть принцу, дабы не ставить того в неловкое положение по прошествии времени — назначая награды, он позабыл о главном. Хотя прозвучало, по канонам вежливости, как обращение ко всем.
— Билеты на новогодний имперский бал для первого и второго места, — опередил всех принц и тут же вслушался в слова своей спутницы.
Родители резко подобрались, оценив перспективу попадания детей на главные смотрины империи и сопредельных стран.
— … и ужин в кругу нашей семьи для команды победителя.
Быть представленным Императору в столь юном возрасте тоже стоило очень и очень немалого — для его будущего. А для рода — гигантский плюс к имиджу, возможность задать вопрос в неформальной обстановке, не опасаясь отповеди и гнева! Да даже просто присутствие за столом автоматически снимало опалу — и тут даже Шуйский задумался.
— Веселого вечера, господа, — откланялся принц, уводя свою прелесть из зала.
— Не слишком ли вы щедры, мой господин? — Вновь прижалась та устами к уху избранника, стоило дверям закрываться.
— У страны появится новый поставщик высококачественного алюминия, дополнительная генерация, доходы от налогов, — чуть иронично ответил он. — И на все это империя не потратит ни единого гроша. Всех хлопот — просто поскучать за столом со страшно комплексующими школьниками…
Глава 6
Веревка захлестнула шею спящего столба и резко натянулась, судорожно дернувшись в руках. Эта сторона сада скрывалась в темноте — дремали широкие проемы окон за закрытыми веками штор, сонно шелестел яблоневый сад. Никого, кто мог бы помешать одинокой фигуре взлететь по веревке на четырехметровые прутья забора и беззвучно спуститься вниз, прихватив веревку с собой. Несколько секунд абсолютной тишины и поиска нужного окна. В доме живут всего шестеро, потому отыскать жилые комнаты среди полутора десятков окон несложно — стекла оттерты от пыли, проглядывают новые занавески, а в одном из них удачно приоткрыта форточка.
Веревка вновь взлетела, чтобы поймать своей петлей кирпичный завиток на крыше. И вновь тишина — не услышал ли кто? Сад дышит перезрелым яблочным ароматом, и более — ни звука. Разве что доносится еле слышное позвякивание посуды, но то — с другой части дома, от обширного холла, залитого светом. Тому, кому есть, что скрывать, яркий свет противопоказан.
Осторожно приложить вес: для начала — повиснуть рукой, оставаясь на земле, затем потянуть веревку двумя руками, и только после этого дать левой ноге оторваться от земли. Вот и все тело повисает в воздухе — крепление выбрано удачно. Начинается неспешное восхождение, руки подтягивают тело до уровня второго этажа — ровно настолько, чтобы заглянуть в темную комнату, затем еще выше, к раскрытой форточке. А затем — скользнуть головой вперед, ловко удержавшись от шума и падения за ручку окна, затем о подоконник. Согнуть руки, вытянуть ноги с улицы и скользнуть вбок, чтобы через мгновение оказаться уже на ногах и внутри. Можно позволить себе тихий выдох и законную гордость — никто не заметил.
— Максим, ты где был?
Вот блин.
Из кромешной тьмы ближнего угла в сумрак под окнами, словно древний вампир из сказок, вышагнул домоуправитель. Он был мрачен, бел кожей, одет в черный сюртук и зловеще тянул ко мне руки, явно нацелившись на шею.
— Вы сейчас так на директора нашего похожи, — доложил я ему доверительно.
Учитель сбился на шаге, невольно оглядел себя и переместил руки на пояс, нависнув фигурой надо мной.
— А сейчас на завуча.
За наблюдательность был оглажен тугой волной воздуха, пролетевшей над затылком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});